lifelong problems.

Восемь утра, голодный желудок и забитый вагон в метро. Сунён обожал такое, просто пиздецки. А когда возле тебя стоит какой-то потный, толстый мужик, при этом периодически засыпая и наваливаясь, придавливая к стене — просто верх блаженства. Квон проклинал свою жизнь, когда ездил каждый день в таких условиях, отсиживал черт пойми сколько пар, выслушивал от преподавателей какой он тупой. Мог просто и хер забить, но совесть не позволяла. Мама ведь так радовалась, когда её любимый сынок поступил на бюджет. Нельзя её подводить. Сунён вздохнул раз пятый за последние десять минут. Ещё четыре остановки и свежий воздух. Он даже не понял сначала, что не так. Потом медленно опустил голову вниз. Чья-то нога спокойно покоилась на его черных конверсах. — Сука, — ругнулся парень. — Слышишь, лапу убери свою. На него посмотрело самое милое существо на свете, вопросительно подняв бровь. Квон уже был и нет против этой ноги, да пусть хоть весь на него запрыгнет. Так он думал первые пару секунд, пока это чудо не открыло рот. — А, может, ты сходишь на хуй? — паренёк со всей злостью пару раз потоптался по многострадальным кедам и отвернулся. Сунён понял, что жизнь то ещё дерьмо и ничего уже не исправить. Джихун хотел убить всех в радиусе ближайших континентов. Идиот из метро только подлил масла в огонь. Ну нельзя трогать Ли, когда он не в настроении, т.е. всегда. Хотя, тот парень не знал этого, но Джихуну было плевать. Вся эта муть с переездом очень сильно выела его мозги. Не поссориться с родителями было нельзя, всё шло к этому. Парень больше не мог каждый день выслушивать речи о боге, он терпеть не мог церкви и запах ладана, а свой золотой крестик давно заложил. Он перевёлся в университет в Сеуле и снял небольшую квартирку, чтоб быть подальше от этого дерьма. Заходя в холл, Джихун видит знакомые чёрные конверсы и понимает, что весёлая жизнь только начинается. Спустя неделю желание умереть у Сунёна резко возросло. И это не связано с учёбой, семьёй или чем-то подобным. Ли Джихун — главная причина всех проблем. Этот коротышка из метро оказался тем самым новым студентом в его группе. Они сталкивались везде, где только можно, даже вне университета. Судьба, кажется, решила конкретно поиздеваться над Квоном. Он уже начал присматривать для себя какой-нибудь мост. — Квон, ты же знаешь, что к тебе в пару для проекта Джихуна поставили? — Сынкван гаденько улыбнулся, а сам Сунён хорошенько приложился лбом о стол. Все в столовой резко заткнулись и повернулись на звук. Ли зашёл как раз в момент столкновения. Ему захотелось завыть, наблюдая за этой картиной. А ещё, потому что преподаватель не разрешил ни с кем поменяться. — О, помяни черта... Хей, Джихун! Не хочешь с нами сесть? Так как Квон был временно недоступен, а против Бу парень, в принципе, ничего не имеет, скривившись, он подошёл. — Чего тебе? — Сынкван качает головой и тянет за руку Ли, чтоб тот сел. — У меня к тебе серьезный разговор про этого пиздюка. Займись всем проектом. По-братски. Это чмо поможет, чем сможет. Может кофейку тебе сварганить. Если его выгонят, то его мать убьёт тут всех, — Бу состроил жалобное выражение лица. Сунён ненавидит, когда его жалеют. Ну не настолько он тупой ведь. И сам сможет написать свою часть. Он поднимает голову и ненавидящим взглядом сверлит Ли. Тот смотрит в ответ, выгибая бровь. Сынкван смотрит то на Квона, то на Джихуна. Эти гляделки продолжаются минуты две, до тех пор, пока Бу не хлопает последнего по плечу и уходит, перед этим выпаливая: «Я знал, что на тебя можно положиться». На проект дали две недели. И всё это время Сунён пребывал в своих мыслях. На него разом обрушились все переживания вселенной, он не знал что делать. В универ ходил на автомате, так же общался с друзьями. Все заметили, что с ним что-то не так, но никто не пытался выяснить в чём же проблема. Очухался Квон только тогда, когда на телефон пришла смс с текстом: «Надеюсь, что ты всё сделал на завтра, иначе я оторву тебе яйца и засуну их тебе же в рот». В итоге, Сунён сделал свою часть за ночь. Голова гудела так, что он даже при всём желании не смог бы вспомнить даже своё имя. Джихун всё время пинал Квона в бок, чтоб тот не засыпал. Защита прошла не очень гладко, преподаватель всё время тяжело вздыхал, качая головой, что неимоверно бесило младшего. Им поставили четвёрку, и то с большой натяжкой. После пар Ли срывается на окружающих, посылая куда подальше и плетётся в ближайший паб. Потому что не пять. Потому что кое-кто снова всё ломает нахрен. Сунён в свою очередь приползает, в прямом смысле, домой и тупо отключается у порога. Насрать. Родители всё равно куда-то уехали как обычно. Проходит ещё день перед тем, как пьяный в зюзю Джихун яростно стучит в дверь одногруппника. Ну, это ему кажется, что яростно. На самом деле даже дятел дерево долбит громче. Сунён стоит рядом, с пакетом продуктов в руках, и наблюдает за этим действом. Ему не хочется прерывать парня, потому что это капец как смешно, но, всё же, нужно выяснить, почему это чудо пытается таранить его дверь. — Прошу прощения за то, что отвлекаю, — Квон положил руку на плечо Джихуна, — но, может, ты отвалишь нахрен и дашь мне домой зайти? Ли смотрит в упор и не понимает, почему перед ним два Квон Сунёна. Протягивает руку и толкает правого. Старший скептически смотрит на то, как тот летит прямиком на пол и ловит за секунду до, после тяжело вздыхает и затаскивает что-то бормочущее тело в свою квартиру. — Ты мудачина, — еле произносит младший, шатаясь из стороны в сторону и пытаясь пройти дальше коридора. Сунён уже успел разложить продукты и открыть банку пива, разваливаясь на диване. — Это я знаю. Что-нибудь ещё? — Да, говнюк, — Ли как можно пафоснее откидывает русую чёлку, заплетается в собственных ногах и плюхается на старшего, локтём ударяя тому в подбородок. — Ты, блин, рушишь мою жизнь. Ты как сорняк, от которого невозможно избавиться. Лучше б тебя выгнали. Тогда бы ты перестал мне на мозги давить и маячить перед глазами! Абсолютно бесталанное и тупое дерьмо! Вообще Квон очень дружелюбный и спокойный парень. Поэтому сейчас он спокойно отставляет банку в сторону и как можно дружелюбнее бьёт Джихуна в живот. Злость расходится по всему телу теплом, бьёт в виски и заставляет разбить чужую губу кулаком. Ли кашляет, продолжая вываливать все мысли и нагнетать обстановку. — Заткнись ты уже! — выкрикивает Квон. В голове шатена всё окончательно перемешалось. Совершенный абсурд. Хочется рвать на себе волосы и запихивать их мелкому алкашу в рот, лишь бы тот прекратил. Но вместо этого он хватает того за руку и тащит в ванную, врубает холодную воду, подставляя голову сопротивляющегося Джихуна под струю. Джихун дрожит мелко, метая взглядом молнии в сидящего рядом Сунёна. Последний залпом допивает пиво, думая, что теперь делать: отослать Ли домой, или оставить здесь. Хотя, если тот останется, то за ночь они минимум раз пять ещё подерутся. — Вали домой, Джихун. — М? — русый оторвался от созерцания чужой шеи и перевёл взгляд на хмурое лицо Квона. — Я не хочу уходить. — Ёб твою мать, Ли Джихун! Либо ты съебываешь, либо съебываешь, но в машине скорой помощи. — Да чего ты верещишь-то? Ты меня и так избил! — А ты бухой завалился ко мне в квартиру! Они снова ругаются. Соседи уже стучат по батареям, потому что крики слышно аж на улице. По комнате летает одежда Квона, всякие предметы. Прекращают драться они только тогда, когда Джихун остается без футболки, подмятый под Квона. Оба красные, дышат тяжело и смотрят друг на друга, как баран на новые ворота. Сунён улыбается во все тридцать два зуба, проводя по чихуновской молочной коже пальцами, вызывая у того дрожь и нервный тик глаза. А еще дикое желание заехать коленкой между чужих ног. — Отъебись от меня, мразина! Даже не пытайся! — Мне посрать, что ты тут лепечешь. Ты меня достал. Теперь я достану тебя. Обещаю, что тебе понравится. Или нет. Старший тащит брыкающегося младшего в свою спальню, зашибая им все углы, шкафчики и остальные особо опасные предметы. Наутро у Джихуна по всему телу расползутся синяки, и вовсе не из-за сунёновских пальцев. Хотя, и из-за них тоже. Как там говорится? «От любви до ненависти — один шаг»? Кажется, у этих двоих, как обычно, всё не так, как у нормальных людей. Потому что у них обоюдная ненависть, и до любви им ещё шагать и шагать.