***
Адриан вспоминает, как впервые встретился с ней. Его обожаемый отец жал руку какому-то мужчине (впоследствии он узнал, что это и был Буржуа-старший), а из-за его спины опасливо выглядывала крошечная девочка в идеально выглаженном лимонном платьице. Адриан тогда улыбнулся и удивился, что не получил улыбки в ответ. Однако стоило ему чуть задержать взгляд на её светлых волосах, чуть вьющихся и свободно лежащих на худеньких плечах, она улыбнулась во все тридцать два. Почему-то кривозубая улыбка семилетней девчонки, с которой он был знаком ровно две минуты, отпечаталась у него в голове как неоспоримый идеал. Тогда Адриан по затравленному, старательно запрятанному за самоуверенностью выражению в её взгляде и по неловкости движений определил, что с отцом у неё отношения такие же, как у него. Никакие, то есть. Собственно, с этого все, наверное, и началось.***
Он утверждал, что терпел её бесконечный трёп, визги при его появлении (это началось лет в тринадцать) и отвратительное поведение только лишь потому, что они похожи. Потому что её отец также подменяет сердечность деньгами, а ей, чтобы не страдать, легче притвориться, будто она этого не видит. Потому что она, несмотря на красоту и положение, так же одинока, как и он, и только с ним действительно искренна. На самом деле, он давно уже не терпел. Трёп понемногу превратился в милый щебет, визги стали просто плохо контролируемой радостью, а поведение... Что ж, не хотелось признавать, но он всегда находил Хлое поразительно логичные оправдания. Не то чтобы это ему нравилось. Ему, напротив, жутко не хочется об этом думать. До свербящего зуда где-то на нёбе — у него так всегда бывало. До мыслей об искренности различия между первыми двумя значимыми девушками в его жизни были куда менее провокационными. Хлоя была родная, знакомая, но вредная и как личность совершено неприятная, а Ледибаг, девочка-загадка, была живым воплощением совершенства. Любить, конечно, нужно было вторую. Хлоя была жестка, груба и часто перегибала палку. Она была, пожалуй, ходячим напоминанием о том, что стало бы с ним, будь он чуть слабее и чуть распущеннее. Она постоянно хитрила, изворачивалась и плела такие паутины, что любой паук позавидовал бы. Но когда дело касалось Адриана — единственного, кто был ей дорог и единственного, которому была дорога она — Буржуа всегда была предельно пряма и честна. Ледибаг говорила о том, как ей осточертели его вечные подколки, намёки и неприкрытый флирт. Адриан перестал. Начал общаться с новенькой итальянкой — как Адриан и пару раз, как Нуар. Ледибаг закатила скандал. — Я понимаю, как приятно иметь влюблённого в тебя шута-напарника только затем, чтобы его отшивать и подпитывать своё эго. Но не думаю, что я справляюсь с ролью, — раскланялся он, по привычке сохраняя мягкий чарующий тон. Дома его ждала Хлоя — об этом по телефону сообщила Натали. И хотя особняк Агрестов был последним местом, куда бы он направился после такой ссоры — дом никогда не был ему домом — Адриан в тот день поспешил именно туда.***
Адриан просит у мадам Бюстье — уже литература, а он в раздумьях и не заметил — разрешения выйти. В коридорах пусто, и никто, кажется, не замечает, как он пропускает первую дверь за углом и сворачивает в женский туалет. Стучится в запертую кабинку, из-под двери которой просматриваются ноги в дорогущих белых бриджах. Обычно она заставляла Сабрину дважды протирать её стул, теперь сидела на полу, прислонившись спиной к стенке. — Сабрина, я же сказала... — рычит девушка. Адриан чувствует, что она на грани истерики. Снова. — Хлоя, — тихо и, неожиданно для самого себя, жалобно просит он. — Нам нужно... Запинается. — Нам нужно проплакаться, по пинте мороженого и хорошенько выговориться. Адриан садится на пол и тоже прислоняется к стенке так, чтобы оказаться с ней спина к спине. Он до сих пор не знает, что с ней такое случилось, но когда её измазанная в туши и бежевой помаде ладонь находит его руку, понимает: времени у них предостаточно. И ещё как-то спонтанно осознаёт, что любить её стоит хотя бы за то, что она всегда чётко понимает, что ему нужно. И всегда предалагает действенные решения. — Тебе лимонное или шоколадное? Снова всхлип. Уже затихающий. — Лимонное. Ты выйди на полчасика, я перекрашусь. Адриан обещает, что подглядывать не станет.