Руководство по распознанию вампиров от преподобного Джесси Кастера

Джесси Кастер не особо верит в вампиров, не особо лишь потому, что сам он может словами заставить человека вырезать сердце из груди из-за дурацкой формулировки. Однако, пока он не видел ни одного проявления истинного вампиризма. Кэссиди утверждает, что он - вампир, но не настаивает на этом. Просто упоминает так, будто это что-то более, чем обычное. Правша, стрелец, 119-летний вампир и любитель китайской кухни на заказ. Ничего особенного. Кэссиди - весьма херовый вампир. У него нет плаща, свиты мертвецов и ебанного замка где-то в Восточной Европе, он не превращается в гигантского нетопыря и не сосет кровь девственниц по ночам. Единственное, что Кэссиди сосет по ночам - это вино для причащения в кладовой. В нем нет ни грамма блядской элегантности, о какой так любят пиздеть по телевизору и в книгах, он, скорее, весь воплощение эры Курта Кобейна с его наркотиками, шлюхами и отчаянной жаждой жизни, будто только что сошел из методички по воспитанию детей из главы под названием «С ним лучше не дружить». Он не итальянец, хотя почти все вампиры, о которых когда-либо слышал Кастер, были итальянцами, если не считать самого Дракулы, вот только Кэссиди нихера не итальянец, Кэссиди - гребанный ирландец, и его акцент убивает любые в этом сомнения. А еще он спит не в гробу, а на полу в каморке церкви после похмелья, завернутый в одеяла так, что даже пятки не торчат, точно мумия, но никак не вампир. Да Джесси даже на солнце его видел, упакованного и в дебильном наряде, но целого и даже немного не дымящегося. И вот теперь это исчадие Ада и принц ночи запихивает в рот чесночные хлебцы как не в себя. И выглядит при этом вполне довольным жизнью. - Я думал, чеснок - что-то вроде яда для вампиров. Кэссиди внимательно смотрит на полупустую миску хлебцев, которые принесла Эмили, а потом сжирает остаток, набивая рот так, что вот-вот треснет, показывая Кастеру большие пальцы обоих рук, и отправляется на поиски еще чего-нибудь, распространяя стойкий запах. Еще и чеснок его не берет. Следующим вечером Джесси застает Кэссиди за умыванием святой водой. Недовампир весело насвистывал прилипчивую мелодию и явно не собирался плавиться из-за соприкосновения с освященной водой, землей и прочим. Кэссиди лишь чихает, и это самая большая реакция, на какую он способен. - Хей, падре, полотенчико не подкинешь? Если я оставлю лужи в церкви, твоя милая подружка сдаст меня святой Инквизиции. Кастер подходит к нему сзади и нахлобучивает полотенце прямо на голову и лицо. Кэссиди ржет и сносит к ебеням плошку с подношениями, размахивая руками. Реакция у него тоже ни к черту. У Джесси остается еще несколько вариантов, но все они звучат как херовый пересказ фильма "Сумерки". Вариант с красными глазами он откидывает сразу. Глаза Кэссиди, конечно, зачастую скрывает, но цвет у них вполне обыкновенный. В его глазах плещется весь алкоголь, который Кэссиди успел вылакать за свою жизнь, и, Кастер должен признать, в пьяном угаре они выглядели весьма гипнотизирующими. Кэссиди притирается к нему, когда Джесси присаживается на скамью после утренней проповеди, вымотанный и замученный. Кэссиди лавирует между открытыми окнами, щурясь и даже пошатываясь после своего вечернего похода в бар. Еще не все прихожане разошлись, и Кэссиди скромно присаживается рядом, получше запахивая, Джесси уверен, спизженный из коробки халат. Он огляделся, поправил свои солнечные очки и уставился на перешептывающихся прихожан. - М, падре, думаю, твоя паства сейчас перемоет каждую кость в моем теле. Джесси усмехается. - Не каждый же день видишь в церкви вампира. Уже вечером Джесси застает удивительную картину. Кэссиди поигрывает здоровенным деревянным колом, а потом усмехается и начинает ковырять зубы заостренным концом, будто херовой зубочисткой. Кастер застывает в дверях. - Хэй, Джесс, не ждал тебя так рано, - Кэссиди подкидывает в руке кол. - Гляди, какой сувенир мне достался от местных. Осиновый кол. Кривовато обтесанный правда, зато с душой. - Кэсс, у меня к тебе только один вопрос. Где ты, блять, в Техасе нашел осину? - Неисповедимы пути осины, преподобный. Виски будешь? Кастеру не остается ничего кроме как согласиться. Ко всему прочему Джесси убеждается, что если Кэссиди вампир, то херов суккуб неудачник. Улыбается одними глазами и творит непотребства своим блядским ртом, неудачно сглатывая и захлебываясь собственной слюной. Кастер разрывается между стояком, способным пробить стену, и смехом. За собой фиксацию на ротовой полости, Джесси как-то не замечал, но теперь, когда Кэссиди проходится языком по ребристой поверхности креста, Кастер уже нихера не уверен. Член натирают узкие штаны, а Кэссиди со своим похотливым взглядом уже оттрахал его во всех позах. Джесси мнется еще с минуту, а потом вытаскивает изо рта Кэссиди знатно обсосанный крест, от которого тянется блядская ниточка слюны, и заменяет его своим членом. Если судить по довольной морде Кэссиди, его этот обмен более чем устроил. Кастер чувствует, как заостренные клыки царапают чувствительную кожу, и это пиздецки его заводит. Он сжимает зубы, закидывая голову назад. Ему кажется, что Кэссиди пытается сожрать его член и весьма преуспевает в этом. Когда он кончает, Кэссиди жадно сглатывает и, наконец, отлепляется от него. На губах играет зубастая улыбка. Точно суккуб. Джесси чувствует, будто он пьян в стельку. Он закатывает рукав рубашки и пробует свой последний вариант. Кэссиди хмурится и смотрит на него несколько секунд, а потом начинает смеяться. Он достает свою фляжку и прикладывается к ней долгим и жадным глотком. Когда он убирает ее, по губам Кэссиди скользит капля крови. Кастер тяжело сглатывает и откидывается назад. Бинго, блять. Он вырубается на месте. И первое, что сделает Джесси, проснувшись поутру, сожжёт к ебеням томик Брэма Стокера. Чтоб не выебывался.