***
«Как ты, малыш? Чем занимаешься? Знаешь, я всё время вспоминаю наше единственное лето, которое мы провели вдвоём. Ты ведь его помнишь? Помнишь, как забрал у меня телефон, разозлившись на то, что я даже в отпуске был занят работой? Ты, как только выхватил его из моих рук, побежал на пляж… Да, мы его тогда утопили, но нам ведь было весело: ты бежал босиком по воде, крепко держа меня за руку, и постоянно смеялся, заглядывая в мои глаза… А по вечерам мы танцевали, и плевать нам было на то, что музыка звучала только в наших головах и сердцах. А ещё нам было плевать на остальных людей, ведь тогда существовали только мы. После я разжигал небольшой костерок, брал в руки гитару и пел для тебя, только для тебя, а ты подпевал мне, глядя прямо в глаза и легко улыбаясь, помнишь? Такое чувство, что это было когда-то давно в прекрасном сне, но только не в реальной жизни. А сейчас… Времена изменились. Да и мы не остались прежними, ведь так, мой самостоятельный и взрослый омега? Мы оба выросли и оба изменились, к сожалению… Но иногда я возвращаюсь к нашему лету и снова чувствую, что живу, а не существую. Часто вспоминаю наш первый поцелуй. Закат, спокойное и тихое море и ты. Твои глаза блестят волнением и каплей той чарующей решительности, губы немного дрожат, и ты не можешь выдавить из себя ни словечка. Подходишь ближе ко мне маленькими осторожными шагами, что-то неразборчиво шепчешь, пытаясь справиться с голосом, и кладёшь свои маленькие дрожащие ручки на мои плечи… И подаёшься вперёд, нерешительно касаясь моих губ, а на твоих устах чувствовался лишь сладкий вкус надежды. А потом я сцеловывал лучи заходящего солнца с твоей кожи, сам ты тихо смеялся и шептал своим прекрасным голосом, что любишь меня. И я клялся себе, что навсегда сохраню эти чувства и воспоминания в своём сознании. Именно в тот момент я понял, что никогда не смогу отпустить тебя. И где я сейчас? Неужели там, где и должен быть? А ты… Ты сейчас так далеко от меня, что сердцу невыносимо больно от осознания собственной беспомощности. Но, когда я погружаюсь в воспоминания, мне кажется, что ты рядом со мной… Однако, когда я вновь беру в руки оружие и возвращаюсь в реальность, мне кажется, что идёт совсем другая жизнь, в которой нет места твоему чистому сердечку, и я заставляю себя забыть о том свете, что был в моей жизни подле тебя. Знаешь, я недавно понял, что тем летом мы узнавали не только друг друга, мы узнавали жизнь. Мы учились любить друг друга, учились жить вдвоём, но сейчас… Сейчас мне кажется, что я обо всём забыл, забыл о том, что значит быть счастливым, что значит быть спокойным. Но я люблю тебя, моё маленькое и чистое сердечко… Когда я вернусь, ты научишь меня жить в счастье и спокойствии, поможешь забыть тот кошмар, в котором я оказался сейчас? Хочу, чтобы мы снова были только вдвоём, снова ты, я, пляж и закатное солнце…С надеждой на лучшее, Твой глупый альфа.»
— Да, глупый, но только мой, — бледный омега с красными заплаканными глазами, одетый в старый тёплый свитер с альфьего плеча, прижимал к своей груди белый листок бумаги и смотрел в окно, за которым медленно падал снег. — Я всё помню, Рич. Всё, до последней детали, мой глупый альфа…***
— Рич! Ричард! — по перрону бежал невысокий взъерошенный светловолосый омега. — Ян! — высокий альфа поднял подбежавшего омегу на руки и крепко прижал к своей груди, а после… Первый поцелуй за три года, первое крепкое объятье — такое крепкое, что рёбра трещат, и такое долгожданное, что сердце растекается безвольной лужей… Снова лето, снова тот самый пляж из сладких воспоминаний и двое, альфа и омега, танцующие в лучах закатного солнца под музыку, которая слышна только им двоим.Война не щадит никого, но эту пару горе обошло стороной, предоставив им право на счастливую и долгую жизнь вдвоём, а не поодиночке. А боль расставания… Боль расставания, как правило, не так сильна, как боль потери: ценить то, что есть в вашей жизни сейчас.