Without me

POV Рэнделл Ты смотришь в окно, и что ты видишь там? Меня, летящего вниз. Без твоей любви не вижу смысла я, И я покидаю карниз… Хах, если бы было все так просто, как в песне Вали Стрыкало... Как же так получилось? Как мы могли быть рядом, дышать одним воздухом, стоять на одном асфальте и не осознавать, как много значим друг для друга. Находиться в одной комнате, в одном доме, одном городе и даже так не пытаться внести какую-то ясность, расставить все по местам. Но сейчас уже поздно о чем-то жалеть, думать… Сейчас уже ничего не имеет смысла, ведь тебя нет и не будет рядом. Никогда. POV author Это был тот ужасный, капающий на мозг, вторник. В прямом смысле этого выражения. Весь день лил проливной дождь, будто июнь решил вновь немного поиздеваться над жителями Петербурга. Казалось, что даже Неве это надоело. Она текла медленно и как-то раздраженно одновременно; хмурилась и старалась не отвлекаться на проезжающие мимо нее машины и людей, бежавших по набережным под зонтами и капюшонами. Но один человек стоял прямо рядом с рекой неподвижно, чем стал немного нервировать ее. Это был молодой парень, худой, трясущийся на холоде в одной только кожаной куртке и бурчащий под нос всякие проклятия. Было очевидно, что он кого-то ждал, иначе зачем ему было бы мерзнуть на улице, да еще и в такую-то погоду. Тут к набережной подъехал черный автомобиль и уже теряющий сознание от озноба молодой человек, проговорив что-то вроде «ну наконец-то», сел в машину и громко хлопнул дверью. - Не прошло и полгода. Явился, блять, не запылился! -Что ты на меня орешь? Там пробки были, пришлось объезжать… Не дав договорить другу, разгневанный Миша начал кричать. - Что ты там мог объезжать полтора часа? Весь Питер вдоль и поперек? Может, ты еще и домой заехал, чаю попил, видео домонтировал, нет? Потому что мне кажется, что все происходило именно так! - Миш, успокойся… - Я не хочу успокаиваться! Я замерз до опиздежения! Ты хотел, чтобы меня опять в больницу положили, да? Ты этого добивался, скажи? Еще немного и у меня бы обморожение наступило, въебываешь? Я уже пальцев не чувствую, мать их! Не желая останавливать истерику, Совергон продолжал орать на всю машину, что «он мог умереть» и «так друзья не поступают». Друзья, хах, смешно. Хотя Дане было далеко не до смеха. Ему и самому было не очень в кайф объезжать всех этих пиздопроебов, чтобы поскорее добраться, а тут еще и Миша истерику закатил. Миша, ах этот Миша. Несмотря на все эти его резкие смены настроения, выходки долбоеба и бабьи разборки он любил его. Рэнделл любил этот маленький костлявый комочек ненависти всем сердцем, и каждый раз при встрече оно бешено колотилось у него в груди. Настолько бешено, что у Дани порой даже в глазах темнело от этой непроизводной «аритмии», которая происходила ежедневно. Ежедневно… Изо дня в день он думал, размышлял, предполагал и отказывался от глупых теорий, что постоянно приходили в его лохматую голову. Но сегодня он не выдержал. Весь тот гнев, который он никогда не выплескивал на Мишу, который он всегда держал в себе, чтобы ни в коем случае не обидеть своего возлюбленного, разом полился в его сторону. И этот поток сознанья он уже был не в силах остановить. - Еб твою мать, Миша! Я тащился за тобой хер знает куда, хер знает через какую жопу, а ты, вместо того, чтобы сказать элементарное «спасибо, Даня», начал на меня все свое говно выливать. Я не виноват во всех твоих смертных грехах, полудурок! Если в твою маленькую головку с утра не пришла мысль одеться потеплее, то это, блять, не мои проблемы. Если ты еще раз, сука, что-нибудь скажешь про то, что я должен был появиться по раньше, ибо Ваше королевское величество соизволило отправится в Зажопск Мухосранской области именно сегодня, то я твое самолюбие натяну тебе на жопу и отправлю пешком по трассе! - Ах ты мразь! Да чтоб тебя паровозиком Томасом переехало! Миша начал лупить Даню кулаками по рукам, плечам, спине… Он был в не себя от ярости и не понимал, что творит. Рэнделл, совсем потеряв контроль над своими действиями, начал отвечать и, потеряв управление… Он очнулся посреди раздолбаной машины и осколков лобового стекла. Прямо перед ним торчал огромный ствол дерева, в которое они с Мишей врезались. Точно, Миша! Даня, превозмогая боль, вылез из машины и увидел рядом лежащего на земле Совергона. Его лицо, кофта, куртка… все было в крови. Он лежал, положив одну руку на сердце, а другую вытянув вдоль тела. Рот был слегка приоткрыт и из него стекала маленькая струйка крови. Рэнделл, увидев друга, резко подбежал, упал на колени и схватил его за левую ладонь. Слезы градом полились из голубых глаз. - Миша! Миша! Нет, подожди! Не уходи, я прошу тебя, пожалуйста! Он еще крепче сжал худую руку. - Ддддань… Голос Миши был как небольшой лучик света в конце тоннеля. Нескончаемого, темного тоннеля боли и отчаяния, куда сейчас попал Рэнделл. - Миша! Держись, Миша! Я вызову скорую, мы тебя спасем, Миша! - Ннне надо скорой… уже поздно. Дань, я хотел сказать, но все никак не решался… Прости меня за все, пожалуйста. Я тебя люб… люб… Пальцы ослабли. Глаза закрылись. Даня упал головой на грудь любимого и громко зарыдал. Слезы насквозь пропитали кофту Совергона и полились на землю. Это был самый ужасный момент в жизни Рэнделла. Самый ужасный, самый эмоциональный; И последнее воспоминание, связанное с болью. Сейчас он уже летел к асфальту. К мокрому от дождя асфальту, такому же, как и в тот ужасный вторник.