Монастырский хлеб

- Я принёс тебе монастырский хлеб. Ржаная буханка в моих обветренных ладонях все ещё тёплая, будто её только что вынули из печи. Не остудился хлеб от ледяного дождя, моего вечного спутника. С дождем я всегда прихожу к тебе. Ты встречаешь меня с радостной, светлой улыбкой. Робко беря под локоть, подводишь к очагу, который будто никогда не угасает. Сколько раз помню свои приходы в твой дом, в тесной печи горит огонь. Деревянная избушка согревается лучше монашеской кельи. Наверное, поэтому схимонах пошёл странствовать. Наверное, поэтому он приходит к тёплому очагу язычницы. Потому что члены его окоченели под тяжелой от влаги схимой... ...У моих ног, мурлыча, свернулась кошка. И ты, аккуратно подобравшись, подобно своей любимице, присаживаешься возле очага и поправляешь длинный подол льняного платья. Длинные косы, тоже как будто льняные, уложены по плечам. На лбу - плетёная берестяная начелина. Кроткая и румяная, ты походишь на православных воцерковленных девушек. Только деревянный Велес вместо нательного креста на твоей шее выдаёт обман. - Не знаю, для чего я прихожу к тебе, - нечаянно обронились слова, которые я вовсе не желал произносить вслух. - Уж не в первый раз тебя одолевают эти думы, схимник, - ты пожимаешь плечами, - и все равно ты каждый раз приходишь вновь. Неужто в этот раз решишь не возвратиться боле? - А разве было что, с чего бы мне так решить?... - На сей раз я позволяю себе коснуться твоих ладоней первым. - Хоть ты пока и не встала на путь истинной веры, ты целомудренна и кротка. Твоя вера в лесу, в полях и озёрах, а не на бесовских капищах. Ты отводишь взгляд. - Откуда тебе знать, мой схимник? Откуда знать, что я не хожу на капища? А вдруг хожу? Вдруг я перестала бояться наготы и нарушения девичьей чести? Откуда?.. - Господь не допустит, - стираю шершавой ладонью набежавшую на твои очи слезу, - не допустит, чтобы я обманулся в тебе, моя лада. На моих очах тоже проступила влага. Я плачу, когда плачешь ты. Твои уста, алые, как Христовы язвы, робко касаются моих. Три раза, легко и невинно. По-православному. Ты вновь улыбаешься, а ладони вздрагивают. - Видишь, я все-таки колдунья, - тихо смеёшься ты, - с лобзанием часть холода себе забрала. Чтобы ты не замерзал. - Здесь я всегда согрет. И смогу согреть тебя. - Я вкладываю в твои ладони тёплый ломоть ржаного. - Я знаю, ты любишь нашу трапезу. Ты с радостной благодарностью принимаешь пищу и вкушаешь ее. А я смотрю на тебя с умилением. Если бы все православные радовались куску хлеба так, как эта юная безбожница... - Монастырский хлеб... Самый вкусный в мире, - произносишь ты довольным голоском. Когда трапеза окончена, ты собираешь крошки и высыпаешь на окно, куда тут же слетаются птицы. - Ни одна крупица этого хлеба не должна пропасть, - ты провожаешь взглядом своих лесных друзей, - пусть вестники Яровита донесут до Иисуса, что его ревнитель наконец согрелся. И согрел безбожницу божьей трапезой.