Прости меня... под омелой

Ожидание. Суматоха. Гвалт. Ощущение усталости от всей этой суеты. Хочется уйти подальше от этого хаоса. Побыть наедине с собой. Драко Малфой поймал себя на мысли о том, что с куда большим удовольствием провел этот вечер в тишине в компании книги, чем в обществе фанатически обожающей его Пэнси Паркинсон. А вот и она – легка на помине. Он лениво окидывает ее взглядом с ног до головы. Расфуфырилась – просторечное слово, матушку удар бы хватил, если бы он позволил себе так при ней выразиться, однако это выражение лучше всего характеризует внешний вид спешащей к нему девушки. Иначе и не скажешь. Он сдержанно улыбается светящейся от счастья Пэнси, облаченной в светло-розовую мантию, обильно украшенную бантами и рюшами. Вежливый поклон. - Прекрасно выглядишь, Пэнси, - манерный голос произносит слова тягуче медленно. Девушка заливается пунцовой краской и глупо хихикает, в то время как он без всяких эмоций смотрит на нее. Дежурный комплимент. Не более. Эту вежливость в него с огромным упорством вбивали родители, занимающиеся воспитанием сына-аристократа и сейчас он лишь играл свою роль. Роль светского человека. Однако, Пэнси, похоже, принимает его слова за чистую монету. - Спасибо, Драко, ты тоже, - отвечает она, вдоволь отсмеявшись. Драко кивает. Малфой знает, что он всегда великолепен. Уже просто потому что он Малфой. Ведь носить благородную фамилию – это все равно что быть властелином мира. Он одет просто: черная бархатная мантия с высоким воротником – выбор его матери, обладающей чувством вкуса и стиля. - Идем, - бросает он Пэнси и своей свите. Крэбб и Гойл в своих темно-зелёных мантиях походили на два замшелых валуна и даже на факультете Слизерин не нашлось желающих, составить им компанию на вечер. Впрочем, танцы – не развлечение для этих двоих, потому парни не выглядят огорченными. Большой зал блистал великолепием: стены серебрились инеем, длинные обеденные столы исчезли, вместо них — сотня столиков, каждый человек на десять, с темного, усыпанного звездами потолка свисали гирлянды из омелы и плюща. Бал еще не начался, но по хитрым улыбкам девушек, поглядывающих на омелу, можно было догадаться – вечер без поцелуев не обойдется. Пэнси восторженно взвизгнула при виде сказочного великолепия, бросив взгляд на ближайший пучок омелы, она о чем-то зашепталась с Милисентой Булстроуд. Драко устало вздохнул, дав себе обещание не связываться с фанатично настроенной по отношению к нему Пэнси, и понимая, что вечер в ее компании будет тянуться вечность. Они сели за один из столиков и Малфой пробежался взглядом по пестрой, гудящей точно рой волшебных пчел, толпе. Он искал взглядом ту, что любил всем сердцем, но предпочел бы пропустить с десяток непростительных заклинаний, чем признаться в своих чувствах. Он любил ее. Тайно, проклиная самого себя за мысли о ней. Ведь ему, наследнику знаменитой фамилии не пристало думать о жалкой грязнокровке. - Помни, сын. Ты не просто волшебник. Ты исключительный. В твоих жилах течет благородная кровь. Твой род состоит из магов, вошедших в историю. На твоих плечах большая ответственность – ты обязан им соответствовать, не подводи своих предков. Эти родительские наставления повторялись за все время его жизни с такой регулярной частотой, что вошли в его жизнь. Мысли, внесенные его семьей, стали его собственными мыслями. Чистота крови во веки веков. Он верил в то, что он лучший, просто потому что родился Малфоем. И эта вера была бы непреклонной, если бы не она… Гермиона Грейнджер нанесла сокрушительный удар по его вере в собственное превосходство. С первого курса эта вздорная девчонка с волосами, напоминающими воронье гнездо, оставила позади всех, даже представителей чистокровных семей. Он, живший в мире магии с самого детства, учился хуже, чем выскочка из мира маглов. Видя, как она тянет руку, желая ответить на очередной каверзный вопрос преподавателя, он не чувствовал ничего, кроме злобы, зависти и неподдельного удивления. Он старался быть лучше. Но грязнокровка всегда была на шаг впереди – гордо вышагивала в компании Поттера и Уизли, а ему лишь оставалось опускать колкости в ее адрес, которые она игнорировала. Он ненавидел ее первые три года и ему было привычно продолжать ее ненавидеть и четвертый год. Но он не мог не признаться самому себе – она чертовски похорошела. Его любовь была странным и непонятным чувством и вылупилась из ненависти. И первым, что породило это чувство – был страх. Страх того, что вера остальных в его собственную исключительность пошатнется и весь груз ответственности пред благородными предками, старательно возложенный на него матерью и отцом, рухнет с его усталых плеч. Он старательно изображал ненависть, задевая ее без причины, лишь бы не показывать, что в действительности изнывает от любви. Он искал ее в толпе гриффиндорцев и не видел. Поттер с остальными чемпионами и потому еще не пришел в зал. Уизли с Падмой Патил. Вид у обоих был хмурый. Кудрявой головы Гермионы Драко так и не разглядел. - Грейнджер, наверное, никто не пригласил, - пропела ему на ухо Пэнси Паркинсон. Малфой вздрагивает. Он уже и думать забыл о своей спутнице. А она умудрилась не только напомнить о себе, но и затронуть интересующую его тему. – Сидит в гостиной и плачет. - Может быть, - коротко ответил Малфой. Обсуждать Гермиону не хотелось. На его счастье в этот самый момент распахнулись дубовые двери и в зал вошли чемпионы, которым предстояло открывать святочный бал. Вошедших Драко изучал без особого интереса. Француженка Флер и не верящий своему счастью Роджер Дэвис. Рейвенкловка Чанг в компании Диггори, Поттер и Парвати, Виктор Крам и… Драко не поверил своим глазам. В невероятно красивой девушке он узнал ту, что рассорила его разум с сердцем. Гермиона Грейнджер совсем не походила на себя. Волосы, обычно напоминавшие воронье гнездо, гладко расчесаны и скручены на затылке в красивый блестящий узел, легкая мантия небесно-голубого цвета, изящная походка. Малфой видел, как перекосило от злобы и зависти Пэнси Паркинсон, отдавал себе отчет в том, что его взгляды, обращенные в ее сторону, наверняка не останутся незамеченными для окружающих, понимал, что она даже не догадывается о том, какая буря чувств сжигает его заживо. Он все это осознавал, но ничего не мог с собой поделать. Она стала для него всем в этот вечер. Прекрасна, как звезда на ночном небосклоне. И такая же недосягаемая для него. В этот вечер он проклял все. Принадлежность к своему роду. Извечные наставления отца. Ложь и фальшь всего их чистокровного мира. Он понимал лишь одно – что страстно желал бы сейчас оказаться на месте Виктора Крама. Вести ее по бальной зале, невзначай прижаться во время танца, ощутить тонкий аромат духов, пошутить и порадоваться легкой улыбке, проскользнувшей в уголках губ. Виктор Крам знаменитый ловец сумел сделать то, на что он Малфой, уверенный в своем превосходстве, так и не осмелился. Пригласил ее на бал. Всем осуждениям вопреки. А в том, что Виктора осуждали за его выбор Драко не сомневался. Он видел пылающие ненавистью взгляды его поклонниц, которыми те награждали Гермиону, он заметил осуждение во взгляде Каркарова. Директор Дурмстранга явно не одобрил выбор Крама. Виктор решился. Виктор пригласил. И за это сейчас вознагражден радостью в глазах танцующей вместе с ним Грейнджер. А он? Он терпит брюзжание Паркинсон, сидящей рядом с ним с таким выражением лица, точно только что съела лимон. Любовь не терпит условностей. Любовь не делит людей по социальному признаку. Любовь приходит без стука. Между тем бал набирал обороты. После танцев чемпионов пришла пора танцевать остальным. Рука Пэнси Паркинсон буквально вцепилась в его запястье и Малфой, подавив внутренний вздох, пригласил девушку на танец. Они закружились в разноцветном праздничном рое. Паркинсон прижималась к нему, что-то шептала, а он не замечал ее, по-прежнему ловя взглядом ту, о любви к которой боялся и подумать. Отгремела музыка. И он получил возможность передохнуть от тяжелого испытания под названием «танец». - Драко, смотри, омела! – кокетливо хихикнув взвизгнула Пэнси. Малфой внутренне содрогнулся и поспешно вышел из-под растения сам и вывел хихикающую девушку. - Жарко, - отметил он просто чтобы поддержать разговор. Пэнси клюнула на наживку с готовностью фанатки. - Я принесу тыквенный сок! – девушка резво умчалась прочь. Малфой лишь проводил ее взглядом. По правилам приличия именно он должен ухаживать за дамой. И он был бы готов. Вот только проблема в том, что его дама, по его собственной трусости и глупости, явилась на бал с другим кавалером. Кстати, где же она? Малфой вновь пробежался взглядом по толпе и нашел Гермиону в компании Гарри и Рона. Он не мог слышать их разговора, но судя по выражению лиц, общение у золотого трио на этот раз не заладилось. Драко наблюдал за ними с интересом, не решаясь приблизиться. Внезапно Гермиона вскочила и побежала через зал, сталкиваясь с танцующими парами. Драко не понимал, что происходит. И следуя какому-то пьянящему, неведомому порыву, направился следом за ней, напрочь забыв о Пэнси Паркинсон, разыскивающей его с бокалами тыквенного сока по всему залу. Он застал ее в одной из комнат замка, в которой иногда устраивали турниры по игре в плюй-камни. Гермиона стояла к нему спиной и не могла слышать тихих шагов молодого Малфоя. Драко замер в нерешительности. Спина девушки мелко вздрагивала. Она плакала. Плакала одна в этой пустой комнате. Сердце его как-то особенно болезненно сжалось. Драко нерешительно приблизился и осторожно положил ладонь на плечо. - Виктор, ты? – не оборачиваясь спросила девушка, подавляя всхлип. – Прости, я… - Я не Виктор, - оборвал ее Малфой. Девушка обернулась очень резко. В ее глазах было изумление и испуг, а на щеках застыли влажные дорожки. - Чего тебе надо, Малфой? – спросила она. В голосе Гермионы не было враждебности. Лишь усталость. Возможно, именно это придало молодому аристократу решимости. - Попросить прощения, - просто ответил он, с улыбкой подмечая, как расширяются от удивления глаза Грейнджер. - Прощения? – кажется, впервые в жизни мисс Всезнайка растерялась и не понимала, как себя вести. – За грязнокровку? Драко отрицательно покачал головой. - За трусость, - неохотно признал он, приблизившись к растерявшейся девушке. Он качнул головой, указывая на гирлянду из омелы, висевшую над ними. В честь праздника замок был украшен полностью. Не оставили без внимания и этот пустой кабинет. Грейнджер перевела растерянный взгляд на Малфоя, не понимая, к чему клонит этот надменный аристократичный болван. Достать бы сейчас волшебную палочку и оглушить его. Но, от чего-то ей не хотелось этого делать. Потому она просто смотрела во все глаза на парня, приблизившегося к ней близко. Чудовищно близко. – Прости меня… под омелой. - Драко… О чем ты? – она шепчет, пугаясь собственных мыслей. Ей хочется оттолкнуть его и прижаться к нему одновременно. Оглушить и поцеловать. От столь диких мыслей ее пугает в жар. А между тем его руки ложатся на ее талию. Она понимает, что это неправильно и хочет воспротивиться. Но помимо воли тянется к нему. Губы соприкасаются в поцелуе, слишком страстном, слишком долгом. Он исследует ее рот с жадностью, прикусывая нижнюю губу, играя с ее языком, а она отвечает на его поцелуй с таким чувством, точно от этого зависит вся ее жизнь. Безумие владеет ими. Кажется, что весь мир растворяется во тьме и сосредотачивается только на этих двоих, столь страстно любящих или ненавидящих друг друга. Наконец поцелуй разорван. Она отталкивает его и устремляется прочь к двери. - Прости, - произносит ей вслед Драко. Ему хочется прокричать это вслух, но выходит лишь сдавленный шепот. Однако ушей девушки он достигает. У самых дверей Гермиона останавливается и встречается с ним растерянным взглядом. - Прощаю, - короткая улыбка, такая родная и такая знакомая играет на миг в уголках ее губ. Она скрывается за дверью, а Драко стоит, пораженный своим пылом, своим напором и ее ответом. И в следующий миг понимает, что все было не напрасно. И на какой-то миг, он чувствует себя не Драко Малфоем – родиться которым все равно что родиться повелителем этого мира. Не аристократом, не сыном чистокровных волшебников. Малфой впервые ощущает себя человеком. Чувствующим, счастливым, живым. Он сделал свой выбор. Он хочет жить и чувствовать жизнь.