Твой Джон.»
«Дорогой Джон. Мне жаль, что Ночной Дозор оказался таким скверным местом, но другого выбора у тебя нет. Стань достойнее всех, я в тебя верю и тоже скучаю. В Винтерфелле на самом деле стало очень скучно без тебя: я больше не чувствую себя мальчишкой, а ответственность неприятно давит мне на плечи. Бран очнулся, он больше никогда не сможет ходить — это скверно. Мать постоянно недовольна, она скучает по отцу и срывается на остальных. Мне хочется, чтобы ты вернулся, побороться с тобой на мечах, выпить чашу вина и погреться у горячих источников. Не понимаю, на кой-черт ты уехал на эту Стену, на кой-черт ты меня бросил? В общем, нам ничего не вернуть, может, чтобы повзрослеть, нам и надо было разделиться. Сейчас в Винтерфелле только я и моя ответственность.Твой Робб.»
«Дорогой Робб, Мне было очень приятно получить от тебя ответное письмо. Я нашел друзей. Вначале мне казалось, что я буду тут таким же одиноким, как эта Стена посреди Севера, а теперь я учу их обращаться с мечом. Это очень интересно: я делюсь с ним тем, что я умею, что у меня получается, и они стараются сделать так же. Один из мои новых друзей — толстяк Тарли. Мне очень жаль его, потому что ничего у него не получается и вряд ли получится, к тому же все его обижают. Я защищаю его, и теперь к нему относятся лучше. Мне удалось понять, что в каждом человеке есть что-то светлое, да и не все здесь воры и насильники.Твой Джон.»
«Здравствуй, Джон, Это хорошо, что ты обрел друзей. В Винтерфелле пока ничего не меняется, разве что Брану помог Тирион Ланнистер. Дал чертежи какого-то особого седла, чтобы Бран мог ездить верхом. Наш брат очень переживает из-за того, что не может ходить, и я ничем не могу ему помочь. Мне трудно, но я справляюсь. Чувствую себя на своем месте — слишком рано отец передал мне Винтерфелл, но я обязательно справлюсь.С уважением, Робб.»
«Дорогой Робб, За это время произошло очень многое, и я все никак не успевал написать тебе. Я подружился с остальными ребятами, они все такие разные и все такие молодые, зеленые. С каждым днем на Стене я чувствую, как я становлюсь взрослее, как все детское и беззаботное погибает внутри. Нас распределили, и, вопреки моим ожиданиям, я не разведчик. Признаюсь, я ужасно расстроился этому, ведь я лучше всех езжу верхом и лучше всех сражаюсь на мечах. Теперь я Стюарт Джиора Мормонта, должен менять ему постели и разводить огонь в камине. Когда мы отправились за Стену принять обет, благодаря Призраку мы нашли два трупа из отряда дяди Бенджена. Нашего дяди среди них не было, но я думаю, что он тоже погиб — это ужасно. Что было дальше, Робб, ты просто не поверишь! Ночью один из трупов ожил, и я клянусь всеми богами, что я не разыгрываю тебя! Это было ужасно, тогда я испытал самый настоящий страх, но у меня получилось убить его… снова. Не могу передать на бумаге то, что я на самом деле чувствовал, к тому же я ужасно поранил руку, надеюсь, что она заживет без последствий. Я спас Лорда-командующего, и за это он дал мне свой родовой меч из валирийской стали — он необычайно легкий. Тебе уже известно, что Король Баратеон умер, что нашего отца заточили в тюрьму. Так же мне сказали, что ты собираешь знамена, Робб, это правильный поступок, и я надеюсь, что ты готов. [дописано позже] Я долго думал, Робб, и решил, что я поеду за тобой — не могу оставить тебя одного, и мне нужно многое тебе сказать.» «Дорогой Робб, Так вышло, что я не сдержу своих слов и не приеду. Я был бы дезертиром, и если бы ты меня не казнил за это, то мог бы подорвать доверие войска. Я уезжаю за Стену. Когда я узнал, что ты вступил в войну, первым делом я ринулся за тобой, наплевав на свои обеты, мной двигали эмоции. В этот момент я понял, что могу потерять тебя, а я лучше потеряю собственную голову, чем самого важного человека в моей жизни, но никогда не позволю тебе расплачиваться за мою глупость. Я… Я напишу тебе кое-что важное в этом письме, ниже, но пока хочу рассказать тебе, зачем я еду на Стену. Хотя, знаешь, черт с ним, это не то, о чем мне хочется сейчас писать. Мне хочется пожелать тебе безграничной удачи, но я знаю, что ты и без этого силён и умён. Робб, пообещай мне, что ты будешь осторожен — это очень важно для меня. Я помню, как в детстве мы любили устраивать шуточные бои: ты был Робертом Баратеоном, а я — Рейегаром Таргариеном, ты всегда рисковал. Сейчас риск может стоить тебе жизни. Север не победит без своего короля. Робб, даже не знаю, вернусь ли я, чуть раньше тебе придет предыдущее письмо — все на самом деле страшно и неизвестно. Я боюсь оживших мертвецов, очень сильно боюсь встретить опять эти синие живые глаза на совершенно мертвом лице, а больше всего я боюсь никогда больше не увидеть тебя. Вдруг это будет последним моим письмом, поэтому я должен сказать. Мне безумно не хватает тех ночей, когда мне снились кошмары, я приходил к тебе, и ты обнимал меня до самого утра. Мне нравилось поддаваться тебе во время скачек, чтобы ты улыбался. Твоя улыбка способна была растопить все снега Винтерфелла. Знаю, я слишком сентиментален, излишне романтичен… Но сейчас мне так хочется, мне нужно написать это на бумагу сейчас, либо никогда больше я не решусь, или же мне не представится такой возможности. Я скучаю по тому, как мы бились на мечах по всему замку, как дурачились на снегу. Помню тот момент, когда мы в первый раз с тобой пили вино, в первый раз захмелели и ужасно боялись попасться на глаза твоей матери. Это было прекрасное время, я бы многое отдал за то, чтобы тогда ничего не изменилось и не изменило нас. Я люблю тебя, Робб. Это трудно, ты бываешь такой заносчивый, но я люблю тебя больше всего на свете. Люблю твой взгляд, люблю твои иногда нелепые шутки, люблю твои перемены настроения. Я скучаю за таким тобой. Мне кажется, что я буду любить тебя всегда, что бы ни случилось. Я ещё раз хочу сказать, что очень боюсь потерять тебя, очень боюсь, что не смогу прижать тебя к себе и вдохнуть твой запах. Мне стыдно, но я уже забыл, как ты пахнешь, но точно помню, что этот аромат сводил меня с ума. Когда-то я запоминал каждую твою веснушку, а теперь я не могу вспомнить, на какой из твоих бровей остался тот мелкий шрам, который ты получил, упав с лошади по моей вине. Я боюсь забыть тебя, боюсь забыть, как ты смеёшься, как ты дурачишься. В последнее время твои письма становятся все суше и скупее. Когда мы с тобой были детьми, мне казалось, что ничего не способно напугать меня, даже великаны, живущие за Стеной казались мне вполне победимыми, а сейчас я не могу победить в себе страх, что возможно больше никогда тебя не увижу. Мне так жаль, что я не умею рисовать, не могу увековечить тебя на бумаге, мне так страшно, что я могу начать забывать, как ты выглядишь, что если мы с тобой выживем и встретимся, то я не узнаю тебя. Мы станем друг другу чужими: повзрослевшие, огрубевшие, холодные. Ты — Король Севера. Я — дозорный. Вдруг ничего и не останется от тех мальчишек, которыми мы были? Но я все равно буду любить тебя: с Севером или без, улыбчивым или серьезным, молодым или старым. Мой мир — это ты, Робб, я всем сердцем жду от тебя ответа, мне хочется думать, что я открою твоё письмо и там будет написано, что ты в ближайшее время приедешь в Черный замок, что мы не менялись и никогда не изменимся, ты пошутишь и обязательно напишешь, что тоже меня любишь.Вечно твой, Джон Сноу.»
«Джон Сноу, Ваш брат, Робб Старк, был предан домом Фреев и Болтонов, и в последствии зверски убит. Приношу свои соболезнования.»