Откровение

Волосы я - или воздух целую? Веки - иль веянье ветра над ними? Губы - иль вздох под губами моими? Не распознаю и не расколдую. Марина Цветаева

«Несколько дней не могла делать записи: мы вынуждены были покинуть бухту Хамелеона и немедленно попали в шторм. Несколько дней наши корабли бросало по волнам, ураганный ветер трепал снасти и рвал паруса. Боюсь, долго наши лодки не выдержат: на сотни миль вокруг не осталось безопасного места, где мы могли бы отремонтировать обшивку и такелаж. Люди устали – многие не спали уже несколько ночей. Кажется, только ободряющий голос отца и его воля помогают им держаться на ногах. Я завидую отцу: у него нет магического дара управления водной стихией, но одного его взгляда достаточно, чтобы его люди снова расправили поникшие плечи и – в который раз уже за последние недели – сделали невозможное. Я не знаю, когда он спит, он постоянно среди своих соратников и матросов, что-то объясняет, отдает распоряжения, советуется. И у него снова нет времени для нас с Соккой… Тоф не выходит из каюты: она переносит плавание хуже остальных, а эти последние дни без возможности сойти на берег совсем измотали ее. Надеюсь, сегодняшнее затишье позволит ей хоть немного восстановить силы – из-за морской болезни она кажется почти прозрачной. Ветер стих до штиля, остатки парусов висят безжизненно. Море дышит тихо, как младенец, и кажется, вот-вот проглянет солнце. Хорошо бы! Аанг по-прежнему не приходит в себя. Сегодня лежит неподвижно, и я едва могу уловить его дыхание. Боюсь отойти от него. Пока море штормило, он метался и стонал, выкрикивал имена своих прежних воплощений, словно душа его искала проводника, стремясь навсегда покинуть израненное тело. Я держала его за руку и шептала молитвы духам. Это было очень страшно: чувствовать свое полное бессилие. Если я такой сильный маг, как об этом говорил мастер Пакку, то почему я не могу вернуть его к жизни!? Почему я ничем не могу помочь ему и вынуждена надеяться на то, что духи не позволят Аватару снова исчезнуть из этого мира?! Мне легче самой умереть, чем представить, что это может случиться. Там, в Ба Синг Се, я знала, что нам не победить, если Аанг не сможет войти в состояние Аватара. И я приготовилась к смерти, надеясь лишь, что это поможет нам выиграть время, если не бой. Все сразу стало таким ясным и понятным: отдать жизнь, чтобы он жил дальше и смог закончить эту войну. Но все случилось совсем иначе: его жизнь – за мою, и его бездыханное тело в моих руках, и чувство страшной, невосполнимой потери…» Катара откладывает кисть и переводит стиснутое в горле дыхание, болезненно сглатывая подступившие от воспоминаний слезы. Снова берет вялую руку Аанга – ладонь чуть прохладная и влажная, в трюме душно. Она тянется к кувшину неподалеку, и, послушная ее воле, вода обволакивает прозрачной упругой перчаткой ее кисть. Простерев руки над неподвижным телом, она присушивается к течению энергии в нем, чувствует, как ци болезненно скручивается и пульсирует в самом центре. Она сводит ладони вместе – вода покорно стекает с пальцев, образуя колеблющуюся сферу, - так целительница представляет комок энергии в месте ранения молнией. Шар нестабилен, он бурлит и, кажется, хочет вырваться из-под контроля, в нем заключена мощь гораздо большая, чем она привыкла ощущать в простой воде. Катара медленно и осторожно вращает его, пытаясь понять, что вынуждает эту энергию копиться в одном месте, надеясь определить центр завихрения и расплести этот тугой клубок, заставить ци беспрепятственно и свободно течь дальше. Но сила, с которой ей пришлось столкнуться, неподвластна ей. С каждым ее крохотным жестом клубок становится все более нестабильным и беспокойным и в конце концов взрывается брызгами и мгновенно испаряется, даже не коснувшись кожи спящего Аватара. Катара обессилено роняет голову на руки и какое-то время сидит, не шевелясь. Потом снова берется за кисть. «Сегодня он спокоен, и грудь его едва колышется – как стихшие волны за бортом. Мне приходит в голову, что штормовой ветер в последние дни и его беспокойство взаимосвязаны. Я не знаю, когда все успокоилось: видя, что я почти не отхожу от Аанга, Сокка притащил сюда мою постель, чтобы я могла хоть немного отдохнуть, и я так и заснула, держа Аанга за руку, которую он сжимал так крепко, что порой мне становилось больно. И сейчас, когда он тих и неподвижен, а на море штиль, мне кажется, что это дух Аватара, не находя выхода, заставлял волны кипеть и ветер неистовствовать. Все же именно он – властелин стихий… Но сейчас он дышит едва уловимо, совсем как ребенок, и мне трудно поверить, что именно его я видела тогда в Хрустальных пещерах во всем величии и мощи. Мальчик, от которого зависит судьба всего мира. Человек, от которого зависит моя жизнь…» Она снова оглядывается на лежащего Аанга, мягко касается свободной рукой темного ежика его отросших за последние недели волос, скользит подушечками пальцев по бледной щеке, разглаживает черные дуги бровей. Ей так хочется, чтобы он открыл глаза, что ей кажется, будто его ресницы дрожат. И в то же время в эти бесценные мгновения, когда никто не видит ее, она может, не смущаясь, любоваться его мальчишескими чертами. Когда-то давно – кажется, целую жизнь назад – в пещере она почти не различала его лица в мерцающем свете гаснущего факела, только мягкий очерк приблизившихся губ. «Любовь – это свет во тьме», - вспоминает она, и сердце тяжелыми ударами отмечает каждое слово. – Видишь ли ты этот свет там, во тьме?» Раздается тихий скрип двери, и Катара испуганно отдергивает пальцы, замершие над губами Аанга, вновь склоняется над записями, надеясь, что вошедший не заметит густого румянца, залившего ее лицо.