Кризис,знаешь ли.

      Жизнь — отстой. По крайней мере сегодня утром. Эта грымза меня уже напрягает. И что только отец в ней нашёл? Ах, да, деньги. Она же богатая вдова, а мой папа лишь товаром торгует. Только вот не удалось ему долго наслаждаться деньгами — через полгода после свадьбы, он умер, и я осталась наедине с мачехой и двумя сводными сёстрами. Вы когда-нибудь видели свиней в розовых бантиках? А я видела. У них, видимо, полнота — черта семейная. Так же, как и лень, и вредность. То им постирай, то еду приготовь, прополи грядки, погладь, сходи на рынок, убери в доме, принеси комод с чердака на третьем этаже, где я, собственно, живу. Устроилась я там неплохо: отвоевала приличную кровать с комодом, стул притащила со столовой и стол с беседки во дворе. — Золушка, ты приготовила завтрак? — послышался противный грудной голос моего персонального кошмара. Ну вот, опять Золушка. А моё имя, вообще-то, Злата. Подумаешь, перенося уголь, вымазалась. А они теперь издеваются, скалят жёлтоватые зубы. Рычу сквозь сжатые губы и иду на первый этаж, забрасывая вещи в стиралку и шагая на кухню, готовить этим «прынцэсам» завтрак. Холодильник уютно жужжит, отчищеный вчера стол блестит, посуда только что не звенит от чистоты. Могу собой гордиться. — Золушка, погладь мою юбку! — голос потоньше, но тоже грудной. Это старшая дочь Лиза проснулась. Давно пора, я уже завтрак в столовую принесла. Ррр, как меня бесит эта кличка. Словно собака. Но я терплю, ведь осталось всего немного до института. Я попала на бесплатный, но где-то жить и что-то есть мне надо, так что прислуживаю у этих троих. Ничего, как закончу первый институт, пойду на работу, поднакоплю достаточно денег и пойду во второй. И свалю таки от родственничков. А сегодня моё терпение вообще безгранично, ведь этим вечером мой богатый и симпатичный одноклассник Максимус устраивает вечеринку у себя на хате. Пятиэтажной такой, с бассейном и прочими прибамбасами богатых. И я приглашена. Собственно как и двое дочерей Роизы. И, возможно, мне удастся обратить на себя его внимание. В общем я из кожи вон сегодня лезла. — Какая вечеринка, когда у тебя помидоры не прополоты? — разбились все мои мечты от фразы Роизы. Я скривила губы в гримасе злости. — А завтра я не могу их прополоть? — сдерживаю себя, стараясь не переходить на шипение. Вряд ли моей мачехе это понравится. — Нет, не можешь! — довольно сверкает глазами грымза, увиваясь вокруг своих дочек. — Не можешь! — повторяют за ней обе, крутясь перед зеркалом в новых нарядах. Мне искренне жаль отражающий предмет. — Но почему?! — не выдерживаю,и в моём голосе проскальзывают истерические нотки. Я стою перед ними, наряженными во всё новое,в растянутой футболке с жирным пятном на рукаве и потёртых, рваных джинсах, сжимая ведро с мусором в руке. А так хочется его перевернуть над головами этих трёх … этих трёх. — Потому что завтра ты убираешься в доме, пока мы поедем на море. А послезавтра приведёшь в порядок клумбы и газон. А потом постирать бельё и шторы.       Стискиваю зубы, чтобы не прорвалось ни единого звука. Шторы… опять сдеру костяшки в кровь. Их ведь не забросишь в стиральную машину, они тяжёлые, под старину. Вместо того, чтобы долбануть мачеху по башке ведром, я иду выбрасывать мусор. Когда я вернулась, Лиза и Керелин уже уехали на вечеринку, а Роиза отправилась к «старому доброму знакомому». К любовнику, я так подозреваю, хотя не могу представить того, у кого бы встал на такую.       Из глаз сами собой потекли слёзы отчаяния. Ведь так нечестно! Я работаю, как вол на этих сволочей, а мне даже на вечеринку сходить запрещают! А я ведь пошла на бесплатное обучение на хирурга, а это что-то да значит. — Гадины, — шиплю не хуже тех самых гадин и иду в теплицу. Хорошо хоть жара к вечеру спала.       Не успеваю я сесть на корточки, как внезапно появилась серая точка, которая вспыхнула так ярко, что пришлось прикрыть глаза. Когда я открыла их, моему обалделому взору представился мужчина. Не парень, а именно мужчина лет двадцати пяти — тридцати. Он матюкнулся, поправил белый, отдающий в розовый, пиджак и заметил меня. — Привет. Ты Злата? — голос у мужика был глубокий, с характерной для такого возраста хрипотцой и приятным тембром. Такие петь умеют только басом. — Ага, — смогла выдавить я из себя. Не каждый день, всё-таки, перед тобой из ниоткуда появляются люди. — Значит не промахнулись с координатами на этот раз, — облегчённо вздохнул мужик и подал мне руку для рукопожатия. — Константин, твоя крёстная-фея. — К-кто? — я уверена, что сейчас лицо у меня было непередаваемым. — Крёстная-фея, — спокойно повторили мне, всё так же протягивая руку. Я её пожала, ощутив давние мозоли и вьющиеся волоски на его пальцах. Руки у Константина были большими, с тёмной кожей, моя узкая ладонь смотрелась в ней как-то странно, но естественно. — Злата, — произнесла на автомате. — Знаем. — Кто? — я сегодня какая-то заторможенная. — Ассоциация крёстных фей. Попросту АКФ. — А мне казалось, что крёстные-феи это такие старушки за пятьдесят в розовых туниках и с синими стрекозиными крылышками. — У нас сейчас там кризис, знаешь ли, — пояснили мне как-то смущённо. — Вот и посылают, кого могут. А так я вообще-то командир команды по борьбе с нечистью. — Чё, реально? — обалдеть. Вроде же не жарко, да и не должен запах помидор так на сознание действовать. — Да, — кивнула моя галлюцинация. — Мило. — В общем давай, загадывай три жел…тьфу, от джинов набрался. В общем сейчас мы организуем тебе поход на вечеринку, а потом я, наконец, вернусь к своей работе. — То есть ты прибыл лишь для этого? — иронично выгнула бровь, поправив косынку. — Да, — односложный ответ. Меня со всех сторон осмотрели. А я что? Волосы у меня густые, тяжёлые, золотого оттенка, глаза карие, фигура хорошая, мускулов в меру — с такой работой попробуй не натренируйся. Правда ростом не вышла — метр шестьдесят пять. Зато стопы узкие, аккуратные, миниатюрные. И ноги длинные. В общем, хороша. Константин покивал, обходя меня по третему кругу. — Эмм… Костя? — получив кивок, продолжила. — Мне вообще надо три грядки прополоть. Может взмахнёшь своей волшебной палочкой и все сорняки исчезнут? — Какой из двух? — пошло пошутил. Точно боевик. Эх, почему у меня не всё как у людей? Крёстная-фея - и та оказалась "он". Тогда уж крёстный-фей. Но он мне уже начинает нравиться. Я и сама бывает пошло шучу. — Которую прилично доставать при людях, — я заметила, как замялся Костя, вытаскивая палочку. А потом я некультурно заржала, вытирая слёзы. Так глупо выглядел взрослый мужик в почти розовом костюме с ядовито-розовой палочкой с такого же цвета бантиком на рукоятке и голубенькой в стразах звёздочкой на кончике этого НЕЧТО. — Не смешно. Это не моя, я её занял, — пробубнил мужчина, заливаясь румянцем. Я впервые детально его рассмотрела. Узкие, похожие на два параллелограмма глаза с тёмно-серой радужкой, русые длинноватые волосы выбриты на висках, квадратный подбородок и лицо в форме трапеции, у которой нижнее основание уже. На щеках щетина, которая так же очерчивает скулы и подбородок узкой полосой. Ухожен, но в меру. Ростом примерно метр семьдесят семь, при этом мускулист и волосат. Этакий брутальный мачо, настоящий мужчина и боевик. — А твоя же где? — спросила я, когда отошла от смеха. — На ремонте. Я наспор её сломал. — Что получил? — Двадцать золотых, — видимо у них это много, вон как гордо вздёрнул подбородок. — А ремонт сколько стоит? — это я так, для интереса. — Двадцать шесть золотых, — пожал плечами Костя. Я решила не говорить ему о том, что он по всему видимому дурак. — Ладно, давай, магичь. — Какое магичь? Говорю же, кризис. Палочку заряжать дорого. Поэтому давай, ручками поработаем, — и пытался сесть прямо на землю в своём светлом костюме. Я, как часто стиравшая то, что машина отстирать не смогла, этого вынести не могу. Константин уже через пять минут щеголял в старой майке Лизы и её же штанах. Висело это всё на крепком мужчине довольно ощутимо, а остринки добавляло то, что майка была с изображением розового единорожка, а штаны жёлтые с голубенькими стразами и бусинками всех цветов. Я закусила губу, почти задыхаясь от сдерживаемого смеха. — Ну, давай, начинай оттуда, — кивнула я в левый угол теплицы, обоснававшись чуть дальше. Дело было сделано через час. Я искренне поблагодарила Костю, напоив его чаем. Сама-то я горбатилась бы ещё с часа полтора. — Ну, а теперь займёмся тобой, — потёр руки уже переодевшийся мужчина. — Снимай эту рухлядь.       Ну я и сняла. И осталась в одном нижнем белье. Меня профессионально осмотрели и вынесли вердикт «пригодна». — Ну? — притопнула я в нетерпении ногой. Вечеринка началась двадцать минут назад. — Платье или штаны? — Платье, — хотя бы раз за последние три года надену что-то кроме шорт и джинс. — Хмм… Не серый, не красный, не жёлтый… рукав три четверти, до колен, округлый вырез… спину можно оголить до середины… — бормотал Константин, а я старалась даже думать тише. Меня съедало любопытство.       Наконец Костя остановился, взмахнул молча палочкой и из воздуха, формируясь словно из тумана, на мне появилось платье. Оно было нежно-салатового цвета, с узором тёмно-синей нитки по краю, с прямыми рукавами три четверти, действительно не доставало до колен и пол спины было открыто. Лишь три тонкие коричневого цвета полосы пересекали её. На талии был тонкий белый поясок. Я взвизгнула от радости и повисла на мужчине, целуя куда доставала. — Спасибо! Спасибо тебе большое!.. — на глаза навернулись слёзы радости и благодарности. Я поеду, поеду туда, повеселюсь, вырвусь из ежедневной рутины и воспоминаний об отце. Меня обняли крепкие руки,а макушки коснулись губы. — Не за что пока, Злата. Надо теперь решать, на чём поедешь, — где-то над головой раздался смешок. — Или ты передумала? — Нет, — отскочила от мужика, сияя улыбкой. — На Acure. — Что? — кажется, Костя впал в астрал, а потом забормотал: — Меня прибьют…кризис, а тут такие запросы… Три месяца зарплаты не видать… — Ну хорошо, хорошо. Можно и не Acuru. Давай на … — На карете! — радостно возвестил Костя. Видимо будущей зарплате радуется. — Карете?! — теперь подвисла я. — Ага. С лошадьми и кучером. — Ты в каком веке родился, Костик? — подозрительно так спрашиваю. — Мне двадцать семь, — оскорблённо замечает Константин. А потом тушуется, — Кризис, знаешь ли. — Ну ладно. На карете так на карете. Магичить будешь? — Нет. Позвоню в прокат карет, — серьёзно сказал мужчина и реально позвонил туда. Через десять минут на дороге стояла белая карета без верха, запряжённая тремя вороными лошадьми, которые тут же принялись жевать мой газон, взращёный мной со всем старанием. На дорожку ступил кучер. Костя качнул в его сторону палочкой и человек расплылся в идиотской улыбке. — Спасибо за оплату, — и пешком пошёл обратно. Хорошо, что эта фирма располагается в тридцати минут от нас пешим шагом. — У него же из зарплаты вычтут, — заметила я. Жаль было беднягу, без премии останется. — Кризис, — с нажимом сказал фей. Я скоро его задушу. В объятьях. Видимо Костя не увидел или не понял моего выражения лица. — Теперь причёска. — Не надо! Я сама, — понимание, что и на этом сэкономят пришло как нельзя кстати. Фей уже искал расчёску. Я быстренько заплела тугую косу, оставив на свободе лишь одну прядку у правого виска. — Теперь маска, — Костя всё же наколдовал мне тёмно-зелёного цвета маску, оставляющую видимым только губы и подбородок. По всей площади маски её пронизывали тонкие серебреные трещинки, словно паутинка. — Красивая. — А теперь вперёд, — меня усадили на карету и повезли на вечеринку. Конями Костя управлял хорошо, не врезаясь в едущие машины и фонарные столбы. На карету со мной оборачивались, глазели, слышались восхищённые ахи и охи. Приятно.        Вот мы и приехали. Дом у Максимуса был шикарным, сложенным из красных блоков, даже с башенкой. Прямо мини-замок. — Я подожду тебя здесь, Злата. И да, как только наступит пол первого, моё волшебство рассеется, и ты окажешься в одном белье. Хотя я не прочь посмотреть ещё раз, — хмыкнул Костя, прежде чем получить по лобешнику. — Я поняла, — улыбнулась и пошла к дверям.       О моём прибытии уже все знали, столпившись у окон и разглядывая сексуального кучера и прекрасную карету. Когда же я вошла, внимание сразу переместилось на меня, от чего я заставила себя расправить плечи. В красивом платье, с причёской и в симпатичной маске я выглядела не хуже принцессы. Вот только кеды, которые я забыла переодеть, немного портили впечатление. Я огляделась. Мраморная широкая лестница вела на второй этаж, пол был обложен плиткой, складывающейся в какой-то узор. Цветок, видимо. А вот и хозяин вечеринки. Голубые глаза, чёрные волосы, достойная фигура обтянутая белой рубашкой. Длинные ноги облепили чёрные джинсы, был обут в кроссовки. Лицо … похож на кукольного Кена, который обычно продаётся в комплекте с Барби. А я не Барби. Только сейчас я поняла, что рвалась понравиться Максу только из-за денег, чтобы стать свободной от мачехи с её дочерьми, которые, кстати, тоже были тут и завистливо пялились на меня, комкая свои наряды. Нет, не могу представить себя вместе с ним. Его место уже занял кое-кто другой. Кто-то пошлый, забавный, с одолженной розовой волшебной палочкой. Кто-то лет двадцати семи. Кто-то по имени Константин. Да, такая я уж влюбчивая натура. Влюблюсь, страдаю, потом отпускает. — Привет, — окликает меня Максимус. Я заторможено киваю, решаясь. — Кто ты?       Меня осматривают, как желанную вещь, пытаясь обнять за талию. Все остальные уже разошлись по особняку, где-то на втором этаже гремит музыка. Я отступаю, натолкнувшись на стену. — Без разницы. Я не туда попала, — пытаюсь обогнуть парня, но он внезапно сжимает меня в тисках, и я понимаю. Понимаю, что ему сойдёт с рук. Понимаю, что ничего не могу сделать с этим. Понимаю, что никто не видит, как зажимая мне рот, меня тащат в какую-то комнату. Она маленькая, пахнет моющим. Подсобка. В спину больно врезается полка. Костик, прости… — Чем это мы тут занимаемся? — раздаётся за спиной у Макса, прежде чем он что-то успел сделать. Парень оборачивается, заслоняя меня собой, сдавливая кисть. Синяк будет. — А ты кто такой? — нагло спрашивает. Ну да, это же его дом. Интересно, а на других этажах всё так же вычурнуто? Боги, о чём я думаю в такой-то момент? — А я за ней, — Костя кивает на меня. — Отец, что ли? — Мне двадцать семь! — обижается фей, выталкивая парня и меня из подсобки. При этом Максимусу пришлось меня отпустить. Костя смотрит на меня, забавно складывая брови домиком. — Неужели я выгляжу так старо? — Да нет, не очень, — пожимаю плечами с убийственным спокойствием. А потом не сдерживаюсь: — Лет на сорок. — Чтоо?! — возмутился Костя. — Неправда. — Ну да. На сорок пять, — продвигаемся к выходу, не замечая ора Макса и взглядов вновь собравшихся зрителей. Рука мужчины естественно лежит у меня на талии, а моя у него в заднем кармане штанов. — Вот повзрослеешь года на три и проверишь, какой я старый, — пообещал мне Костя. — Мелкая. — Мне девятнадцать! — возмутилась уже я, садясь в карету. Костя сел рядом, а лошадей направил появившийся кучер. — Тогда это другой разговор, — кивнул мужчина и поцеловал меня. Фиг ты от меня куда теперь денешься. Будешь моим персональным феем. Такими не разбрасываются. Кризис, знаешь ли.