Дракон

Волдеморт, а ныне и уже почти 15 лет как снова обаятельный, пусть и суровый, мужчина по имени Том Риддл сидел в своём любимом кожаном кресле и разбирал очередные отчеты. Уже много лет прошло с тех пор, когда он с отрядами пожирателей осаждал мирные деревни и стратегически важные объекты, не гнушаясь ни убийством детей, ни пытками в стремлении вырвать такую желанную победу. Теперь он – министр Магии волшебной Англии и сам вершит судьбу своей страны. А тогда... тогда, больше 20и лет назад, маска безумца и кровавого тирана была выгодна, да и приросла со временем к лицу так, что возвращаться в мирное время оказалось для него очень тяжело. Даже сейчас, спустя столько лет, рука тянулась наложить Круцио на идиотов, называющих себя главами отделов. Иногда он даже жалел, что страшный образ ушёл в небытие. Страх заставляет людей забиваться в угол, и пусть нет ничего страшнее крысы, которой уже нечего терять, современная толпа состоит сплошь из овец. Умелому мяснику ничего не стоит пригнать её на скотобойню. Страх порождает подсознательную уверенность в том, что человек не сможет противостоять, что ему нечего противопоставить, что он не сможет спастись. И реакция ослабевает, движения замедляются, и человек уже не может сопротивляться. Он смирился со смертью. Но в мирное время это неприемлемо. В мирное время страх грозит смертью уже самому тирану. И потому приходится снимать маску. Разбивать в дребезги собственные уже устоявшиеся привычки. Убеждать стадо овец, что нет ничего надежнее, чем охрана из волков. Естественно, министр Риддл старается сделать все на благо своей страны. Он не один из этих министров-однодневок, почти разрушивших в своё время страну в жажде лёгкой наживы. Он бессмертный. И жить в нищей стране ему совсем не хочется. Со временем все устаканилось. Бурлящее море недоверия и ненависти успокоилось, и вот уже много лет уважаемый и любимый народом министр, прославившийся не только своим весьма «экстравагантным», как толерантно принято говорить в настоящее время, восшествием на пост, но и мягким отношением к маглорожденным выскочкам, так и норовящим подмять порядки в стране под своё полностью магловское убогое мировоззрение (как же сложно было поменять устоявшееся мнение маглолюбцев), а также законами о равенстве магических рас и снижением налогов, сидит в своём министрском* кресле в своём министрском* же кабинете. А вот и отчёт отдела тайн. Найден артефакт времён Гриндевальда, возможно стоит принять участие в его изучении? Все же если бы Том не пошёл в министры (деликатно скрываем истерический смех за кашлем), то занялся бы наукой, однозначно. Так. Участились случаи нападения магических зверей в окраинах Лондона. С этим сами разберутся. Хм. А это что? Снова магическое возмущение в Годриковой впадине. А вот это плохо. Такие возмущения возникают там вот уже 20 лет, со времени победы, но до этого никаких аномалий не было. Природу этих возмущений не могут разгадать лучшие умы Англии все эти 20 лет. От других стран информация благоразумно умалчивается. Возможно Том не стал бы так беспокоиться, если бы не одно очень существенное «но». Источником возмущений было ничто иное как могила. Могила его врага, Избранного, героя пророчества. Помнится, тогда, сразу после победы, когда Волдеморт заставил хогварцкого лесника, того самого Хагрида, которого Риддл знал ещё со школы, нести уже бездушное, мертвое, тело мальчишки, пролежавшее потом несколько часов, пока пожиратели ломали последние очаги сопротивления, на земле перед замком, но так почему-то и не остывшее, он устроил пышные похороны. Достойного врага нужно провожать с уважением. Да, у Тома Риддла есть свой кодекс чести, и он свято ему следует. А Поттер хоть и был ещё ребёнком, нервы попортил знатно, да и смелости ему было не занимать. Итак, похороны. Роскошные, многолюдные, с долгими речами о нравственности и чести – как дань уважения всем, кто погиб в этой войне. Гарри досталось место рядом с родителями в Годриковой впадине. Последний враг истребится – смерть! Том специально заказал белое надгробие, где статуя ребёнка со шрамом на лбу и львом Гриффиндора за спиной сжимала в руках шар пророчества, он всегда любил символизм. Туда до сих пор приносили цветы. Красные розы, белые лилии, желтые тюльпаны покрывали светлый мрамор надгробия и тихо вяли, оставляя после себя разноцветные пятна и море лепестков вокруг, но не гнили, никогда не гнили. Люди говорили, свет ребёнка не даёт увязнуть в грязи. Это действительно было странное место. Трава летом росла густая и яркая, прямо как его глаза, а сама статуя часто была увешана гроздьями птиц, как бывает в магически насыщенных местах. На душе рядом становилось хорошо и спокойно, так, как не должно быть на кладбище. Если бы не эти магические аномалии... Том много раз порывался откопать тело, но честь и совесть не позволяли надругаться над мертвым. Всевозможные же замеры и артефакты показывали...ничего. Пусто. Абсолютно чисто. Но это было не так. Раз за разом прокатывались магические волны, вызывая сильные порывы ветра, перемены погоды и слабые магические мутации (то чайник заскачет и начнёт свистеть как живой, то собака вернётся в дом позеленевшая или шкатулка вдруг превратится в ежа). Все это было легко исправимо, но несколько накладно. С каждым разом изменений было все больше. Том опасался, что они перестанут быть такими безобидными. Ответов не было. Никто не мог определить даже, где эпицентр, где зарождаются волны, но Том знал, он нутром чувствовал, что он здесь, в этой самой могиле, но без доказательств поделать ничего не мог. Не поймут дорогие граждане. Эх, как же оказывается хорошо было 20 лет назад. И точно. Все в этом самом отчете. Цветок бегонии отрастил себе зубы и покусал хозяйку, как раз решившую подкормить его удобрением. Прогресс, конечно, не велик, но страшно представить, что будет там ещё через 20 лет, если он не предпримет ничего сейчас. Ещё одна мертвая зона? Мутанты? А если мертвецы? Том с силой сжал руку на подлокотнике так, что бедное дерево затрещало под натиском. Нужно срочно, в ближайшее время, собрать группу зачистки и выкопать, наконец, этот злосчастный труп, нужно узнать, что там происходит под толщей цветов, мрамором белого надгробия и холодом земли. Он решительно отложил бумаги и поднялся с любимого кресла. Он возьмёт самых лучших, проверенных временем и войной, безжалостных и бесстрашных. Многие из пожирателей, да и он сам тоже, остепенились, расслабились за 20 спокойных лет. Уже забыты страшнейшие боевые проклятия, не прячется нож в тайных ножнах и дома, и при выходах в свет на всякий случай, не следят так зорко глаза за окружением. Но не всё ещё потеряно, остались навыки, вспомнятся приёмы. Без стука распахнув двери, он уверенно вошёл в кабинет. Беллатрикс, чьё бесплодие так до сих пор и не смогли излечить к всеобщему огорчению, впрочем, на малейшие проявления жалости Белла отвечала жестко и порой даже жестоко, ругалась с очередным посетителем, все же бюрократизм не истребить, как бы они к этому не стремились. - Выйдите за дверь, пожалуйста, вам придётся подождать. Белла... - начал министр, но был грубовато прерван посетителем, все еще сидевшим к нему спиной. - Что!? Вы не имеете права! Это моё законное время, и я не позволю... - тут он наконец-то развернулся с напыщеным видом и тут же осекся. - Прошу прощения! Господин министр, я.. Усмехнувшись про себя ошарашенно-мертвенному выражению лица бедолаги, Том жестом велел ему выметаться и продолжил говорить с Беллатрикс. - Я собираю группу зачистки. Дверь сзади приглушённо закрылась, а лицо женщины сразу стало серьёзным. - Есть ухудшения? - Оно прогрессирует. Я хочу выкопать его оттуда. - Но милорд, общество... - Плевать на общество! Оно не обрадуется, если через десяток лет там появятся кровожадные монстры. Оцепим территорию. Официальная версия – разработки отдела тайн. Скажем, нашли какой-либо артефакт. - Кого планируете взять, милорд? - Тебя, конечно, - Том позволил себе коротко улыбнуться. - Эйвери, Нотта, ещё не знаю, старшего или младшего, Рудольфуса, Сивый не помешает, и кого-нибудь из младшего поколения, их ты лучше меня знаешь. У нас 2 недели на подготовку. Я посмотрю в библиотеке подходящие защитные чары. И Белла, присмотри, чтобы подготовка была разносторонней – мы не знаем, с чем столкнёмся. *** За месяц, прошедший с того дня, пусть пришлось отодвинуть сроки, они успели многое. План зачистки, а также стратегия поведения в непредвиденных случаях продуманы до мелочей и идеально отработаны. 15 человек, исключая самого Риддла. Не слишком приметно, но и является силой, способной быстро отреагировать и незамедлительно жёстко ответить. Удобные и немаркие черные мантии совсем не стесняют движений и не путаются в ногах. Минимум вещей: только необходимое оборудование и защита. Непроницаемый и непрозрачный с той стороны барьер, покрывающий ни много ни мало – 200 метров вокруг, уже мерно гудит, предупреждая о колоссальном количестве влитой в него магии. Откапывать же решено было по-магловски – лопатами, чтобы не дай Мерлин, не разбудить притаившееся в толще нечто. И вот сам Том, как и ещё несколько человек, пыхтит и обливается потом, оттаскивая надгробие подальше от могилы. Вокруг стоят ещё несколько человек, готовые при малейшем признаке эвакуировать копающих в относительно безопасную зону и атаковать. Лопаты с хрустом вгрызаются в слежавшуюся землю. Грязно-мокрая куча, все же они в старушке Англии, неуклонно растёт. Вот Доминик Забини, забыв о безопасности, спрыгивает в яму, чтобы продолжить копать уже оттуда. Том, видя, что все в порядке, не отстаёт. Непривычная работа отнимает все силы, а сделать все надо быстро и аккуратно, и вот вторая смена копателей спрыгивает внутрь. Том упорно копает, он предводитель, а значит должен идти первым даже в пасть демонам. Солнце припекает все сильнее, макушки голов уже сравнялись с поверхностью земли, а гроб все не видно. Среди людей пробегают обеспокоенные шепотки, и первые ростки страха ползут по коже мурашками. - Милорд, может, магловской взрывчатки туда? Как шарахнет, так и все. - Шарахнет? А потом оно нас так шарахнет, что дай вам Мерлин живым домой вернуться, не то что здоровым. Ступайте, Гоил, передохнем пару минут и продолжим. И они продолжают. Холодная, мокрая даже на такой глубине земля поддаётся тяжело. Корни, кое-где прошившие пласты, приходится обрубать, а то и выкорчевывать, чтобы не мешали, вскоре они приноравливаются делать это прямо лопатами, но корни не сдаются, они ползут своими скользкими извивами, пытаясь подлезть под ноги, встать потверже, не дают добраться вниз. Земля осыпается, заваливает уже откопанные уровни и людей. Вдруг Том начал смутно догадываться, что земля обваливается не просто так... Поверхность под ногами чуть ощутимо вибрировала, но работники не замечали этого от усталости и напряжения. Вот комок увитой травой почвы сорвался сверху и почти упал Тому на голову, но тот успел вовремя отдернуться, так что его всего лишь задело по плечу. Беспокойство нарастало. В груди министра сковывал сердце своими скользкими щупальцами липкий страх. Именно так каждый раз проявляло себя дурное предчувствие, и не было случая, когда бы оно себя не оправдало. Именно такой страх закручивался в нем в тот знаменательный Хеллоуин в далеком 1981. Тогда он решил, что этот ужас навеяло ему пророчество, сулившее крах всем его планам. Интуиция лишь предупреждает, опасность же мы выбираем себе сами. И в этот раз он не собирался проигрывать. Никто не умрет. - Бросайте лопаты! Уходим! – громко сказал он, но его голос заглушил другой возглас. - Есть! Кажется, я что-то нашёл! Один из молодых рыцарей, работавших рядом, показательно ещё раз вогнал лопату в землю, но проткнул не очередной слой земли – лопата вгрызлась во что-то более твёрдое, издав четкий стук. Дерево гроба. Сердце забилось совсем уже в невозможном темпе, отдаваясь в ушах набатом. Том, оттолкнув стоящего рядом пожирателя, стремительно потянулся, чтобы отобрать лопату у мальчишки, но не успел. Тот с довольной улыбкой ещё раз ударил доски, пробивая их насквозь и испуганно отскочил назад, роняя лопату и не удержавшись на ногах, завалился на стоящих сзади. Лопата медленно заваливалась в сторону, окрашенная, как успел заметить Том, красными брызгами. Кровь. Вдруг из дыры разлился яркий даже днём свет, земля задрожала, заходила ходуном. Пожиратели, подгоняемые Томом, начали выбираться из ямы, но с возгласами и криками были сброшены назад сильным толчком. Оно прорывалось на поверхность. Свет все разрастался, слепя глаза. Ещё один толчок уже сильнее. Воздух загудел и стал плотным, похожим на кисель. Том вместе с остальными уже успел отбежать на приличное расстояние. Он и пожиратели уже выстраивали вокруг защитную двенадцатилучевую звезду, которую они заранее начертили, каждый в своей вершине. Гул нарастал. Удары из-под земли стали чаще, с каждым разом все сильнее, свет уже горел так, будто солнце светило не на небе, а внутри могилы. Глаза слезились, пыль от порывов ветра забивала нос и рот, но нужно было продолжать петь сдерживающие катрены, и он продолжал. Изнутри с силой поднялась и разбилась о барьер магическая волна, опрокинувшая менее сильных на колени. Но нужно было петь, и они пели, поднимаясь снова. Волны магии, сдерживаемые барьером, бились вокруг и, казалось, закручиваются в смерч. Том и сам уже еле держался на ногах, на него, взявшего на себя основную роль в ритуале и стоящего на главном луче, магия действовала в несколько раз сильнее. Магия выла, сплетаясь с ветром, скулила и скрежетала, силясь то прижать их к земле, то кинуть в небо. Но за её стонами Том все же отчётливо расслышал хруст проламываемых досок. Свет налился густо-зелёным, а вокруг резко потемнело, как сумерки накрыли. Том с ужасом увидел, как из ямы поднимается что-то большое и тёмное. Очертаний из-за слепящего света и пыли было почти не разглядеть. Оно изворачивалось, пытаясь протиснуться в узкую дыру, и вдруг оглушительно зарычало, пуская в небо столб настоящего, такого же мертвенно-зеленого как и свет пламени. Волосы встали дыбом, пуская по коже мурашки. Справа, не справившись с напряжением, упала в беспамятстве Белатрикс. Где-то впереди начала заваливаться тонкая фигура младшего Нотта. Люди обессилели. Стоять становилось все тяжелее. Ветер уже не просто дул, он хлестал по щекам, от рывков чудовища, выбирающегося на свободу, сотрясалась земля. Место упавших занимали свободные пожиратели. Битва продолжалась. Из дыры показалась длинная, тонкая, похожая на паучью, конечность. Согнутая во многих местах, она будто бы серединой опиралась на землю, силясь поднять видимо массивное тело. С другой стороны показалась такая же. Дыра рвалась и ширилась под натиском. Казалось, это сама земля уже стонет, не выдерживая. Спаси нас, Мерлин! Что же это за тварь такая?! Вспорол линии звезды огромный гибкий хвост, поднимая клубы пыли и песка, и заметался рассерженно, почти попадая по испуганным волшебникам. Защита распалась. Люди сбивались в кучи, чтобы не быть съеденными поодиночке. Чудовище взвыло, окончательно стряхивая с себя невольную тюрьму, опалило огнём и взмыло вверх. Со стеклянным звоном разбился основной купол. Головы, как и палочки, всех устремились наверх. Кто-то пытался кидать проклятия. Прикрывая от пыли и ветра голову, к Тому бежал Эйвери. Он что-то кричал, но волны магии тут же сносили все звуки, смешивая в страшную какофонию, отдававшуюся дрожью в сердцах. Рудольфус и Растабан оттаскивали подальше тело Беллы. Сам Том наводил всю, какую мог, защиту на всех, до кого мог дотянуться, как вдруг сверху послышался гул. Что-то летело вниз. Том успел только развернуться, как прямо перед ним с оглушающим грохотом упало ОНО. Все: потоки магии, ветер, дрожь земли резко успокоилось, как будто и не было. Том замер, не в силах двинуться. Чёрная блестящая чешуя, пасть, полная огромных клыков, сквозь которые изредка вырываются язычки зеленого пламени, рога, складывающиеся в своеобразную корону, длинная гибкая шея, тонкие конечности, оказавшиеся крыльями, на которые оно опиралось как на передние лапы, сильное тело и извилистый хвост, который возбужденно хлестнул землю. Чудовище склонило огромную голову прямо к его лицу и с шумом принюхивалось. Глаза его были закрыты. Замелькали заклятия. Сверкнул и рассыпался о чёрный бок луч Авада Кедавра. ОНО стояло, как будто не замечая усилий волшебников, лишь коротко взрыкнув, сильнее забило хвостом. По спине Тома текли липкие капли пота. В его сознании только успела промелькнуть ошеломляющая догадка: «Дракон!», как глаза чудовища открылись, заглянув Тому, казалось, в самую душу. Зеленые, те самые, пусть и змеиные сейчас, яркие, цвета заклятья смерти, так долго преследовавшие его глаза мальчишки Поттера. Бездонные зрачки резко расширились, глаза закатились, и массивное тело стало заваливаться на бок. Чешуя вспыхнула, сливаясь, изменяясь, и через пару секунд на грязную траву упало уже человеческое тело. Бесчувственное. Том как-будто очнулся от наваждения. Встав над мальчишкой и вскинув руки вверх, а заодно и накрываясь щитом, он закричал: - Палочки в ножны! Палочки в ножны! Все закончилось! *** Мальчишка, все ещё не очнувшийся, спокойно спал в его, Тома, кровати. Сам Господин министр, решив не оставлять потенциально опасного мальчишку одного, сидел за столом рядом, углубившись в бумаги. Мальчишка. Он ни капли не изменился с битвы при Хогварце. Сколько ему тогда было? Семнадцать? Восемнадцать? А ведь сейчас ему уже около сорока. Низкий и тощий даже тогда, слишком маленький для своего возраста от недоедания и болезней в детстве, сейчас он и вовсе походил на скелет. Фиолетовые синяки под глазами. Бледная, будто пергаментная кожа, туго обтягивала скулы. Сухие тонкие губы чуть приоткрылись во сне, а мокрые – Том заставил домовых эльфов вымыть и переодеть его – волосы все так же растрепаны. Сейчас дракон вовсе не выглядел чудовищем. Рана на плече, оставленная лопатой неосторожного пожирателя, обработана и уже заживает под толстым слоем бинтов. Дракон. Том усмехнулся. Избранный, невозможный мальчишка стал драконом. Том и сам когда-то в детстве мечтал об этом. А вы бы не хотели? Стать воплощением магии? Стать всесильным? Но потом передумал. Ведь, чтобы стать драконом, нужно умереть. Говорят, на самом деле Мерлину не служил последний из истинных драконов, он сам и был драконом. Слухи ходили про Хогвартскую четверку, но так и не были подтверждены. Ещё рассказывают про Ангеуса Малфоя, Канопуса Лавгуда, да даже про Венделину Странную. Но наверняка не знает никто. Николас Фламель на тонкие вопросы лишь загадочно ухмыляется. Кто такие драконы? О! Существует легенда, вроде как ещё одна волшебная сказка, что маг, прошедший множество лишений и невзгод, натерпевшийся столько боли, что не выдержит ни одно сердце, преданный множество раз, возведённый на пьедестал и сброшенный с него, окунувшись во тьму, но при этом оставшийся светлым и чистым. Чьё сердце всегда было открыто для людей. Чья душа не очернена ненавистью и жаждой мести. Не испугавшийся смерти. Грудью вставший на защиту невинных. Такой маг может стать драконом. Никто даже примерно не может сказать, как это происходит. Говорят, сама магия становится телом и крыльями. Сильный, невероятный и, по слухам, бессмертный. Но такая сила не может достаться безвозмездно, пусть даже и невероятно чистому и светлому существу. У каждого дракона должен быть хозяин – тот, кого первым увидит дракон после рождения. Вот и служил Мерлин всего лишь самовлюбленному магловскому королю Артуру. Какая сила в чьих-то руках! Что будет, если руки окажутся злыми? Ведь не может великий зверь причинить вред хозяину. Не может уйти или ослушаться. И длится эта пытка вечно, ведь живёт дракон, пока жив хозяин, и хозяин живёт, пока жив дракон. Но и тут магия позаботилась. Как говорят пророки, хозяином дракона становится тот, кому он действительно нужен. Не ясно, дракон хозяину или хозяин дракону. Само провиденье подбирает время, когда откроются глаза зверя. Вот и Тому «повезло». Казалось бы, какая боевая единица! Том в кратчайшие сроки весь мир завоюет! Но нет. Не может хозяин заставить дракона причинять вред кому бы то ни было, только защитить. Бесполезное по сути приобретение. И отказаться невозможно. Что ж, видимо это судьба. Поттер. Мальчик-который-выжил. И ни один из них не сможет жить спокойно, пока жив другой...