Прикованная

***

      Раскинув руки в стороны, девушка вдыхает аромат ночного Парижа: он пахнет только что собранными розами, свежей выпечкой и сигаретами с ментолом, запах которых ей, вроде бы, не нравится, но он для неё ассоциируется с родным городком.       Ей не тревожно стоять на краю небоскреба. Главное это то, что она действительно чувствует твердую поверхность под ногами. Не важно, земля это или строительный материал, главное, чтобы он просто был. Нагретый летним солнцем, он дарил ей спокойствие и сердечные тревоги уходили прочь, уступая место теплоте и уюту, которых так не хватало Маринет в свои неполные шестнадцать. — Тебе действительно нравится тут, не так ли? — Кот, сидевший сзади неё, подошел поближе, но трогать не стал, чтобы не помешать: она нравилась ему такой намного больше. — Ещё бы! — засмеялась та и ловким движением ног оказалась уже рядом с удивленно моргающим блондином, в тот же момент улыбнувшимся своим собственным, пускай и глупым, мыслям. — Знаешь, как здорово? Будто бы ты чувствуешь весь город каждой клеткой своего тела. — Будь осторожнее, — юноша выставил руку в сторону и Ледибаг, споткнувшись на ровном месте, упала в объятия Нуара, глупо захихикав, словно маленький ребенок. — Если ты ушибешься, то никому от этого весело не станет. Тем более мне и тебе. — Я не смогу навредить себе сильнее, чем уже есть, — отскочив от него в сторону, Маринет упала на теплый бетонный пол, уложив руки под свою голову.       Ледибаг закрывает глаза, погружаясь в свои самые неприятные воспоминания. Визг автомобильных шин, удар, осколки лобового стекла, летящие в сторону маленькой девочки, ноги которой прижаты неуправляемым транспортом. Она беспомощно кричит, махая руками, пытаясь своими силами освободиться. Но она ничего не смогла сделать. Чувствуя то, как одна за одной ломаются хрупкие, ещё недостаточно окрепшие кости в её ногах, Дюпэн-Чен давится слезами, охрипшим голосом умоляя спасти её перед тем, как полностью провалиться в темноту. — Моя Леди? — Знаешь… Когда мне было десять лет, — неожиданно начала девушка, прервав повествование тяжелым вздохом. — Меня сбил автомобиль. — Что? — удивленно спросил Кот. — Повтори. — Я чуть не погибла под колесами… Точнее, под бампером прижавшей меня к кирпичной стене школы машины, — кашлянув, поправилась та. — Из всего произошедшего я помню лишь то, как старалась позвать кого-нибудь на помощь, но никто не приходил ко мне. Прохожие просто стояли, любовались тем, как по моим ногам стекает кровь, как они синеют от открытых переломов и как я плачу, делая слабые попытки выбраться из-под бампера. Я не рассказывала тебе об этом?       Но Нуар лишь шокировано помотал головой, соглашаясь с тем, что слышит это впервые. Его сердцу стало больно от одной мысли о том, что его дорогая Леди испытала такую чудовищную боль ещё будучи совсем маленькой. — Нет, не рассказывала. — С того времени я не могу ходить и лишь езжу на проклятой инвалидной коляске, — продолжила героиня свою историю. — Честно говоря, это крайне неудобно.       Еле сдержавшись, чтобы слезы не хлынули по её щекам, Маринет вновь прикрыла глаза, вспоминая день, проведенный в школе. Для неё все всегда идет своим чередом: ничего не меняется и тем же лучше, ведь никаких проблем перемены не доставят. Во всяком случае, она думает, что не доставят.       Больше, чем иметь здоровые ноги, Дюпэн-Чен мечтает о том, чтобы исчез один человек. Та, кто не дает ей жить мирной и спокойной жизнью. Вроде бы красивая, но с прогнившим сердцем и душой, девушка с интересным именем Хлоя. Буржуа Хлоя. Толкая ногами, руками и чем-нибудь острым в спинку кресла, в спину черноволосой или в её плечи, хохоча от, якобы, забавной реакции: покраснев, Маринет поворачивается к ней лицом, прикусывая нижнюю губу от возмущения.       Голубоглазая понимает, что сказать что-то не так Хлое — и она может вылететь из коллежа своей мечты, в который столько лет пыталась поступить. И всем было бы совершенно наплевать, ведь дочка мэра Парижа сделала бы все, лишь бы одноклассники единодушно проголосовали за то, чтобы голубоглазая была исключена из учебного заведения. И в списке был бы тот, кто ей так сильно нравится. — Прости, моя Леди, но… Как тогда ты можешь ходить?       Маринет задумчиво подняла голову, посмотрев на Кота. — Моя квами дает мне силу для этого, — улыбнувшись, ответила она. — Благодаря ей я могу быть свободна, словно птица в небесах.       Протянув руку, девушка похлопала по месту рядом с собой, приглашая Нуара лечь поближе к ней. Тот послушно подошел и прилег набок, подперев голову ладонью, чтобы лежащую Ледибаг ему было лучше видно. Она улыбается, даже несмотря на то, что ей больно. Она смеется, позабыв про невзгоды и все, что происходит с ней за обычный повседневный день. «Она… Такая сильная…»       Но… — Скажи, Кот… — она вытирает слезы тыльной стороной ладони, горько всхлипывая, невольно вкладывая всю боль в свои слова. — Я не заслуживаю право на счастье? Неужели Хлоя и остальные говорят правду, что все, подобные мне, не должны существовать, чтобы не мешать жить остальным, нормальным людям?       Тот лишь молча обнял её, позволяя теплым, соленым каплям падать на ткань его костюма. Ладонью он гладит её по волосам, урча и убаюкивая. — Моя Леди, ты заслужила счастья больше, чем кто бы то ни было, — девушка удивленно подняла на него взгляд, задавая немой вопрос, на который он поспешил ответить: — Ты спасаешь меня из передряг, помогаешь жителям Парижа. Ты — героиня, которая делает жизнь каждого из нас чуточку ярче. Не смотри на свой недуг.       Маринет молчит. Ей тепло и больно от слов Нуара. Положив голову на его грудь, она закрывает глаза, и слезы медленно капают на широкую грудь её друга. — Я счастлива, Нуар.       Не важно, что будет завтра. Даже если она никогда не встанет, слова этого нелепого, глупого, но поистине сильного юноши дают ей надежду. — Я знаю, Ледибаг.       Соприкасаясь своими губами с её, Нуар еле слышно произносит: — Ты заслужила.