***
Калеб Риверс открывает легкую дверь в кофейню, ноги несут к одному и тому же столику — они запомнили. А глаза горько прищуриваются, заметив Тоби. Он единственный знает Спенсер, лучше, чем она сама. Он единственный знает Спенсер. Три месяца. Чертовых три месяца и два дня Калеб встречается с Тоби Кавано, бывшим Спенсер. Каждый день, без единого перерыва или выходного. Риверс не понимал, почему Кавано это делает. Наверное, он её до сих пор любит. А Калеб нет. Парень не мог себе признаться в этом, но он понял это тогда, когда впервые увидел Ханну. Когда увидел, как Спенсер ревнует, и ломается от очередной утраты. Когда понял, что Хастингс, как и все, не идеальна. Но его это не устраивало.***
— Она опять проснулась ночью, хотя выпила лекарство, — рассказывает Калеб за очередной чашкой чая в кофейни. Равнодушное выражение лица, холодные карие глаза. И уже так 94 дня. Никаких эмоций. Разве жалость. Тоби переживает, чувствуя вину и образовавшаяся дыра в душе не дает ему спокойно дышать. Но он не может её увидеть. Слишком сложно, слишком больно. После их расставания, пара даже никогда не видела друг друга. Это было слишком. Парень каждый раз чувствует необъясняемую пустоту в душе. Постоянно сжимает кулаки, услышав, как Риверс обнимает девушку в попытках успокоить. И постоянно, выходя из кафе, бьет стену кулаком. Маленькие ссадины не успевают заживать. Кажется, они стали частью его. В стене образовалась дыра, которую Эзра, по всей видимости, уже даже не пытается залепить. Ну и хорошо. Фитц что-то говорил по этому поводу, но Тоби плевать. Внутри слишком большая дыра, и он, судя по всему, хочет сделать такую же в этом бетоне. Кавано вздыхает и идет домой, где его ждет его невеста. Пустая улыбка, фальшивая милость, и наигранные чувства. Аромат шоколада наполняет его ноздри, когда он заходит в дом. Но шоколад — это не кофе. Он слишком приторный, без этой соблазнительной горчинки. Вот поэтому Ивонн — не Спенсер. Слишком сладкая. А в мыслях постоянно она. Девушка, потерявшая себя. Слишком.***
Спенсер не ходит к психологу. А к психиатру. Но сегодня пропустила сеанс. Брюнетка не видела смысла больше посещать врача, не замечая собственного прогресса. Она мертва. Так же, как и Чарльз. Она потерялась так же, как и Элисон. Она потеряла его. Потеряла Тоби. Девушка не желает вспоминать события в домике, но доктор говорит, что так лучше. И новая Хастингс не пытается спорить. В этот раз девушка видит. Дверь приоткрывается, и глаза режет слишком сильный свет. Красный. За столом, на котором расположился его источник, сидит человек. Кажется. Лицо скрыто, на голову натянут капюшон, а руки в черных перчатках. А на стуле возле сидит Ханна. На лице кровь, порванная футболка и голые колени. Волосы растрепанные и на нескольких прядях на макушке виднеется красный цвет. Кровь. Её били по голове. Мэрин не в сознании. Она…мертва? Спенсер широко распахивает глаза, её сковывает ужасная боль, от чего девушка прижмуривается и хватается за голову. Виски будто горят в попытке защититься от новых кусков памяти в её мозге. Глаза затуманены, а она опять в углу. Сидит, скрывшись от всего мира.***
Калеб находит девушку на кухне. Голые ступни на холодном кафеле, а лицо разгоряченное. Девушка-контраст. Глаза прикрытые в попытке забыть все. Забыть опять. — Черт, Спенсер, — лицо парня морщится. Он больше так не может. Стеклянные глаза смотрят сквозь него, руки сжимаются в кулаках. Да все её физической присутствие являлось лишь оболочкой хрупкого льда, который способен рассыпаться от легкого прикосновения. На неё было страшно смотреть. Риверс собирает вещи и уходит с уколом вины. Каждую ночь просыпаться от кошмаров. Каждый день находить девушку в таком состоянии. Каждый вечер оставлять её одну. И каждое мгновение переживать это вместе с ней. Это слишком. Слишком для него. Он подходит к дому Тоби, стуча в дверь. Она открывается и появляется нерадостное лицо парня, которое, увидев Риверса, еще больше напрягается. — Что со Спенсер? — скулы Кавано напрягаются, челюсти сжимаются. — Я ухожу от неё. — Калеб разворачивается, но не успевая сделать и шаг, чувствует рывок, и получает удар в лицо. Но ему плевать, Риверс просто идет дальше, не оборачиваясь. Голова Тоби горит. Как он мог? Оставить Спенсер в таком состоянии? Но Кавано в свое время сделал то же самое. Оставил. Бросил. Оттолкнул. Он видел её темные глаза с золотыми вкраплениями и мольбу во взгляде. Заломленные руки, застывшие на его плечах. Голые ноги на морозе, выбегающие за ним на улицу. Девушка просила остаться, и её щеки намокли от непрошенных слез. Она любила его. А он отверг.***
Спенсер стало легче. Калеб ушел, но это принесло облегчение. Не придется ничего объяснять, смотреть, как парень тихо пялится в тарелку за завтраком и, не сказав и слова, уходит. Возвращается поздно вечером и мягко ложится в кровать в серой футболке, думая, что брюнетка крепко уснула. Но она не спала. Девушка тихо лежала, прислушиваясь к его дыханию и моля, чтобы парень поскорее уснул. А когда дыхание, наконец, выравнивалось, вставала и босыми ногами шла на прогулку. Трава щекотала ей ноги, по коже бегали мурашки. Волосы волнами спадали на плечи, охваченные руками от холода. Но холод спасал. Он делал трезвее. А огонь усыплял. И от недавнего времени, Спенсер ненавидела спать.***
Кавано не смог уснуть. Он всю ночь обдумывал, и когда на часах было ровно 3:00, парень встал с постели, бросив на спящую радом Ивонн, казалось, прощальный взгляд, и направился прямо к дому Хастингсов. Постучал в двери, но не дождался ответа. Ведь сзади раздался до боли знакомый и родной голос. — Привет, — уголки губ Спенсер были приподняты, а вязаный свитер даже не дотягивался до ног. — Спенсер, — протянул Тоби, делая нерезкий шаг к девушке. — Как ты? Но не нужно было ответа. По щекам девушки опять скатилась слеза, и от улыбки не осталось и следа. Парень сделал еще один шаг к ней и обнял, воткнувшись носом в её волосы. Он должен был жалеть, что пришел сюда, но не жалел. Он должен был спать со своей будущей женой, но стоял здесь с бывшей девушкой. Чертовщина. Но слишком правильная для души.***
Эмоции Спенсер взяли верх. Она впервые за три месяца начала плакать. А до того ни единая слезинка не скатилась по её бледным щекам. А этот парень вызвал у неё комок в горле. — Зачем ты здесь? — одними губами прошептала Спенсер, вдыхая его запах. В последний раз она видела его безумно мрачным, с ледяными глазами. Отвергающим Спенсер. Прежняя Хастингс не хотела бы его видеть, она бы была слишком обижена. Она сидела бы возле окна, наблюдая за заходящим солнцем. Но теперь она изменилась. И она его любит. Он уходил тогда. А сейчас он опять тут. И это самое главное. В его объятиях девушка была в безопасности. Тоби и Спенсер стояли в обнимку, освещенные лунным светом и вдыхали запах друг друга. Если бы брюнетка тонула, парень стал бы для неё последним глотком воздуха, последней надеждой, перед тем, как умереть. Пока соленая вода набивала её рот, затекая в горло, Тоби являлся бы для Спенсер свежестью и свободой. Безопасностью. Тоби вдохнул в неё новую жизнь, которую хотелось смаковать вечно. Он вдохнул в неё свежесть и желание продолжать начатое. Это не было бы заходящее солнце, теплое для всех, это был бы лед, который растопился только для неё. Это был бы Тоби. Если бы Тоби предстояло выбрать — кофе или шоколад, это всегда был бы кофе. Не приторный аромат, щекочущий ноздри, не сладкое послевкусие, которое хочется запить водой. Не десерт, способный засохнуть. Это был бы кофе — обжигающий рот напиток, затекающий в горло, оставляя после себя след — сладкий, или горький. Это было бы вечное разнообразие, которое не хочется ничем запивать или перебивать вкус. Это бы было что-то вечное. Это бы была Спенсер.