* * *
На следующий день Мартин просыпается непривычно позже, чем на уроки-пары, и задумывается, что бы ему надеть в далёкую холодную страну. Отвык уже за время учёбы от холода. Некоторое время вспоминает, что же есть у него в огромном, как они его называют, «казённом» шкафу. Потом останавливает выбор на одном из любимых тёплом зелёном свитере, чёрных — на вид достаточно теплых — джинсах и тёмной с красивым пушистым искусственным мехом, похожим на лисий, куртке. Смотрится в зеркало, как всегда, улыбается отражению и подавляет желание помахать ему рукой — среди учеников-студентов ходят слухи, что зеркала в их комнатах сохраняют отражения и делятся ими с хозяевами и между собой, и ему не хочется выглядеть перед кем-то или чем-то не очень прилично, по его мнению. Выходит из комнаты, произносит шутливую фразу, на которую привык запирать дверь и которую очень боится забыть. И идёт на преподавательский этаж, к Норману. Дорога проходит, как обычно, быстро, хоть Мартин и не любит телепортироваться — ему не нравятся неприятные ощущения, сопровождающие этот процесс — и поэтому идёт пешком. У него и так проблемы с вестибулярным аппаратом, поэтому Иден всё же рад, что Бейтс во время их вылазок в ночной Орландо не разгоняет машину больше разрешённой в городе не на трассе скорости. Мартин стучится в дверь, и её открывает Норман. Иден облегчённо вздыхает — не придётся опять спрашивать у Дориана, куда же девался Бейтс. Мартин помнит об их дурной привычке меняться комнатами. Также следит, не вылетает ли очередной пушистик. Норман делает рукой приглашающий жест, и Мартин послушно входит. Бейтс окидывает взглядом Идена, а потом одобрительно кивает. Мартин спрашивает: — Ничего не нужно было взять? Норман на незаметно пролетевшую секунду задумывается и качает головой: — Всё необходимое даст наш ищейка. Мартин с как обычно застенчивой улыбкой отвечает: — Вот и хорошо, — и, не зная, куда себя деть, теребит край одежды. А Бейтс, словно не замечая, говорит беспечно: — Ну что, выходим? И они покидают комнату. Норман останавливается в паре шагов от порога, чтобы произнести запирающую фразу.***
На регистрацию они успевают. Садятся в эконом-классе — по мнению мистера Майклсона, так их сложнее запомнить. Мартин весь полёт смотрит в иллюминатор — он всё же скучает по другим местам, не отнял у него сердца Орландо. Впрочем, большую часть дороги всё равно видны только облака. Зато белые, пушистые, как маленькие хорошенькие котята. После прибытия выходят из самолёта, Иден автоматически осматривается, кто же их встречает. Норман, приметив это, торопит: — Нас ждут возле аэропорта. Они выходят из здания, и Норман ведёт Мартина к парню явно скандинавского типа. Впрочем, за то время, пока они идут, Иден увидел чуть ли не больше парней с такой внешностью, чем за всю жизнь, и теперь его штаны заметно теснее от счастья. Бейтс здоровается, усмехаясь: — Привет, Пелле! Пелле в ответ его приобнимает. Когда же Норман смотрит на него возмущённо, как обоим кажется, наконец подаёт голос: — Всё для конспирации, Бейтс. Мы друзья и встретились после того, как долго не виделись. С твоим учеником, кстати, тоже. И подходит уже к Мартину. На несколько секунд обнимает, а после Иден, будто что-то вспомнив, спрашивает: — А откуда вы знаете, что я ученик мистера Бейтса? Пелле якобы задумывается на пару секунд, а потом с шикарной белозубой улыбкой на лице — Мартин кажется таким наивным и не только ему — отвечает: — Мне известно, что Норман уже преподаёт в Школе. А сейчас в ней период выпускных экзаменов. Вот и сделал очевидный вывод. Ну что, пошли? Они втроём подходят к старенькому, но явно в хорошем состоянии Вольво. Пелле делает приглашающий жест — садитесь, мол. Они послушно устраиваются на заднем сиденье. Норман как будто что-то вспоминает, наклоняется к Мартину, обдавая приятным запахом одеколона, и произносит: — Только запомните: мы выполняем заказ в присутствии постороннего человека, так что нам нельзя пользоваться магией. Мартин кивает и отвечает: — Хорошо, мистер Бейтс, — он прекрасно понимает, что не стоит перед незнакомыми людьми, даже коллегами по Школе, афишировать их отношения с Норманом. Впрочем, Мартин не знает, что даже несмотря на его нежелание разглашать, всем уже всё о них известно и кое-кто вроде Джонни Бэда даже делает ставки на то, сколько продлятся их отношения. Норман подавляет желание всю дорогу смотреть в окно на проносящиеся улицы Стокгольма. Да, конечно, они сейчас в его родной стране, но Бейтсу нельзя показывать эмоции, уж слишком долго он поддерживает имидж холодного, даже ледяного северного принца. Подъезжают к небольшому, вполне привычному для Швеции коттеджу. Пелле останавливает машину возле ворот, и они выходят. Открывает багажник и вытаскивает из него не слишком большой чемодан на колёсиках. Открывает его, оказывается, тот разделён на два отделения. Показывает Норману: — Смотри, здесь, — указывает на первое отделение, — всё нужное для заказа. Вроде медицинской пилы, ножей, тесаков. Элайджа рассказал, как ты любишь действовать. Губы Нормана трогает слабая улыбка. — Запомнил? — продолжает Пелле. Как будто сложно запомнить о двух отделениях! «Это уже слишком!» — думает Бейтс и кивает. — А во втором одежда. Вам ведь обоим после выполнения придётся переодеться. Да и мальчик — хотя какой мальчик в восемнадцать лет? — устал наверняка быть голым. Так что и его надо будет одеть. У вас, — указывает на Мартина, — вроде бы с ним один размер. Норман опять кивает, мол, да, я всё понимаю. — А здесь любимые сигареты парня, — Пелле вытаскивает из бокового кармана пачку Джон Сильвер. — Тоже, наверное, скучает. Да и вообще, курение — это зависимость, так что просто должен соскучиться. Бейтс подтверждает: — Да, ты прав. — Ну что, идите. Не попасться! — желает Пелле. Как будто хоть один представитель их компании хоть когда-нибудь попался полиции или спецслужбам, несмотря на широкую известность в узких кругах. — Пошли, — говорит Норман и берёт чемодан. Они с Мартином проходят небольшой двор, Бейтс проводит рукой по двери, и замок отпирается. Иден смотрит недоумённо, Норман же объясняет: — Мы пока не нашли беднягу. Так что ещё можно. — А-а-а, — протягивает в ответ Мартин. Они медленно проходят оба этажа дома, но никого не находят, — нельзя же во всём полагаться на ищеек. Уже отчаиваются, но вдруг в голову Идена приходит мысль: — А подвала здесь случайно нет? — озвучивает он её. Бейтс задумывается на пару секунд: — Вполне может быть. У нас они бывают довольно часто. Так что они опять спускаются на первый этаж и на кухне замечают незаметную дверцу. Норман снова прикладывает к ней руку, открывая, и за ней оказывается лестница вниз. Они спускаются. Норман замечает выключатель и нажимает на кнопку. Подвал озаряет тусклый свет обычной лампочки где-то ватт на сорок. Они проходят дальше и вдруг замечают в углу парня в ошейнике, цепь от которого прикреплена к одной из стен. И когда включается свет и к нему подходят новые люди, тот сжимается в комочек, мол, не трогайте меня, пытаясь стать как можно меньше, прижимается к стене, накрывает голову руками и на пределе слышимости скулит. И старается не смотреть в глаза «гостям». Бейтс подходит к нему и пытается снять ошейник. У него сразу не получается, так как парень отбивается изо всех сил. «Ещё не сломил его тот придурок? — ухмыляется про себя Бейтс и произносит в уме успокаивающее заклинание, без слов и незаметно тоже работает, думает с опаской: — Лишь бы не перестараться», — и всё же справляется с задачей. Парень ощутимо расслабляется и перестаёт быть комком напряжённых нервов. Наконец-то они могут рассмотреть того, ради кого, собственно, пришли. Парень выглядит… даже не сказать плохо, просто ужасно. Длинные волосы все в запекшейся крови, глаза пустые, как у затравленного зверька, и полные слёз, обнажённое тело всё в синяках и кровоподтёках. В общем, почти ничем не напоминает того потрясающего парня на фотографии из нормановской папки. Парень неверяще прикладывает руку к уже свободной шее и спрашивает: — Кто вы? Норман зависает, пытаясь вспомнить фамилию клиента, и после отвечает: — Мы пришли, чтобы забрать вас отсюда, герр Эрикссон. Эрикссон вроде бы на пару секунд задумывается и даже радуется, но всё равно повторяет: — Я спрашивал не зачем вы пришли, а кто вы, — чёртов наглец, обратно бы тебя на цепь. Норман немного растерянно смотрит на Эрикссона и, конечно же, отвечает: — Мы обыкновенные наёмники, герр Эрикссон. Заказал ваш отец. Эрикссон отвечает: — Ладно, хорошо, что до него дошло. Можете не обращаться ко мне по фамилии. Меня зовут Фрей. Норман говорит, уже начиная немного скучать: — Мы знаем. Фрей продолжает задавать вопросы, не веря своему счастью: — И вы пришли, чтобы помочь мне уйти отсюда? А как вы с этим придурком справитесь? Бейтс отвечает, желая растечься в лужицу прямо тут, на заляпанном кровью и ещё невесть знает чем полу: — Поверьте, у нас свои методы. Эрикссон вроде бы догадывается, о чём говорит Норман, и произносит: — Тогда я пойду? Бейтс же качает головой. Ага, щас. — Нет. Поверьте, вам лучше будет посмотреть. Он только что вспомнил Ульрику. Её крики по ночам, то, как она рассказывала, что до сих пор помнит того ужасного человека, её сомнения в смерти насильника… Вот и не хотел такой же участи для Фрея. Пусть лучше он собственными глазами увидит смерть этого отвратительного создания. Норман далеко не психолог или психиатр, но чувствует, что так будет лучше. Фрей молча отходит в неосвещённый угол. Норман с Мартином удивляются, что же он собирается делать, но тут Эрикссон возвращается с какой-то вещью в руках, похожей на увеличенную в несколько тысяч раз каплю телесного цвета. Бейтс присматривается и понимает — да это же анальная пробка! Мда, похититель подготовился. Также Норман замечает, что Фрей дрожит. Наверняка от холода. Ещё бы, столько времени провести в подвальном помещении! Так что Бейтс предлагает: — Я вижу, вы замёрзли, герр… ой, Фрей. Может быть, оденетесь? Мы захватили одежду, вроде бы размер должен подойти. Эрикссон сначала задумывается, откуда эти незнакомые ему люди могут знать его размер, впрочем, потом понимает, что отец вполне мог позаботиться о сыне и сказать им. У Фрея нет оснований жаловаться на папу. — Хорошо. Давайте посмотрю, что вы там принесли. Вдруг влезу. Норман показывает на чемодан. Эрикссон к нему подходит и сначала заглядывает в отдел, где лежит разнообразное холодное оружие и некоторые инструменты для дома, одобрительно хмыкает и вопросительно смотрит на Бейтса, мол, а где одежда? Впрочем, довольно быстро до него доходит — чемодан настолько большой, что в нём просто должно быть второе отделение. Вот и замечает вторую молнию. Лезет туда рукой и вытаскивает первый попавшийся свитер. Примеряет — и правда его размер. И чёрный цвет ему очень идёт. Уже смелее вытаскивает тёплые брюки — кривится: жаль, что не джинсы, но белья он в чемодане не заметил, а джинсы без белья носить ему всегда было не слишком удобно. Так что без каких-либо вопросов и сомнений надевает штаны. Они тоже приходятся впору. И произносит: — Спасибо. Уже теплее. И где этот конченый ходит? Вроде бы всегда появлялся в это время. Хоть ждать уже не одному. И улыбается как-то предвкушающе. Бейтс его вполне понимает. И тут слышно, как где-то наверху отпирают дверь. Да уж, звукоизоляция просто отличная… «Явно халтурщики строили», — презрительно фыркает Норман опять же про себя. На лестнице раздаются тяжелые шаги. Кажется, что слишком медленно, но это лишь стандартная иллюзия сознания — ждать всегда невмоготу. «Будто слон спускается. Сколько же это чудовище весит?» — задумывается Мартин. Появляется огромная тень. Мужчина, выглядящий, как кабан, явно никогда не занимался спортом. И лицо тоже неприятное — у магов, таких, как Норман и Мартин, есть возможность увидеть, Фрей же мог при таком освещении не заметить. «Так вот почему он похитил бедного парня. Добровольно ему уж точно никто не даст», — появляется ехидная мысль в голове Мартина. Мужик ненадолго застывает. Наверное, вспоминает, выключал ли свет, когда уходил. Почему-то довольно быстро делает новый шаг. И тут со спины к нему приближается Норман с молотком в руке. Ударяет похитителя по голове. Тот отрубается — впрочем, ничего нового. Бейтс же произносит: — Сначала хотел его подвесить на этих цепях в кольцах, — он указывает рукой на железные и с виду крепкие кольца, вделанные в стену, к которым раньше была прикреплена цепь, вдетая в ошейник на шее Эрикссона. — Но теперь боюсь, что у меня сил не хватит донести его до них. Мартин еле сдерживает недоверчивый хмык и вопрос «А как же магия?», так как всё же вспоминает условия заказа. А Норман тем временем продолжает: — Хорошо, что наш коллега дал нам всё необходимое. Так что сделаем вот так… Мартин и Фрей задумываются, что же он имеет в виду. А Бейтс тем временем вытягивает из чемодана несколько гвоздей и… хладнокровно, как он делает почти всё, прибивает ими руки насильника к полу. Затем то же самое делает с ногами. Фрей сначала смотрит, но вдруг ему становится то ли страшно, то ли тошно, то ли он считает такие действия богохульством — в общем, он отворачивается и подходит ближе к Мартину. Что, жажда мести отпустила? Иден — как раз недавно выяснилось, что у него есть задатки эмпата, — приобнимает Эрикссона, мол, не бойтесь. Норман замечает это и произносит: — Ладно, продолжу сам. Если что, отворачивайтесь оба. И вдруг «клиент» приходит в себя. Хотя это вполне закономерно. Всё же боль от гвоздей достаточно сильная. Насильник начинает материться во всё горло: «Ебанутый, ты чё творишь? Отпусти меня и вытащи эту хуету из меня! Ёб твою мать! Окончательно ёбнулся?» Норман, правда, продолжает. Берёт нож, делает аккуратный надрез на шее. Спускается маленькой дорожкой крови через ключицы до ложбинки между грудями, большими, чем у некоторых женщин. Любуется, как будто нарисовал на теле жертвы красивый узор. Впрочем, когда наносит ещё пару ран, верхняя часть тела насильника становится гораздо красивее. Так думает Мартин, и Фрей вроде бы с ним согласен, так как смотрит на это действо заворожённо, почти не дыша. Впрочем, долго он не выдерживает и наклоняется к плечу Идена, пряча лицо. Норман замечает это и хмыкает. Хоть он и не официальный провидец из Школы, но может предвидеть некоторые события. Например, то, что происходит сейчас — испуг Фрея и поддержку Мартина. Так что просто, без каких-либо реплик в их сторону, продолжает. Надрезы в форме чуть ли не вышивки Бейтса пока не достигают жизненно важных органов, вот новый клиент и остаётся в сознании. По крайней мере, до новых ранений. До насильника наконец-то доходит, что Нормана таким образом не убедишь прекратить. Так что он не находит ничего лучше, чем обратиться к Фрею с такими словами: — Мой мальчик, пожалуйста, скажи ему, чтобы он меня отпустил! Нам ведь было так хорошо вместе! Эрикссон смотрит на него большими удивлёнными глазами и еле сдерживает желание показать фак или послать его нахер. Не хочется ему показывать себя невоспитанным перед незнакомыми людьми. Вместо этого он отворачивается. А похититель тем временем продолжает: — Прошу тебя, солнышко! И смотрит таким жалостливым, умоляющим взглядом, что будь там люди с менее промытыми мозгами, чем Мартин и Норман, наверное, они бы его отпустили. Но Мартин отворачивается следом за Фреем и шлёт телепатически предложение Бейтсу: «Почему бы вам не отрезать этому придурку язык? Вам помочь?» Норман отвечает, тоже мысленно: «Нет, не надо. Сам справлюсь. Поддерживайте парня. А за язык спасибо». Закончив фразу, Бейтс опять подходит к чемодану. Насильник следит за ним уже обречённым взглядом. Уловив эту эмоцию, Мартин думает: «Ну наконец-то до него дошло». А Норман тем временем вытягивает из «хозяйственного», как он называет, отделения чемодана нож. Подходит обратно к похитителю и надавливает ему на подбородок — наконец-то он замолчал, так что нужно вытащить язык. Вытаскивает его почти полностью и отрезает под корень. Все, кроме теперь уже жертвы, думают: «Наконец-то спокойствие!» Но не тут-то было. Уже страдает их обоняние — подвал наполняется отвратительной вонью. И вполне понятно, от кого она исходит — красть молодых парней насильнику смелости, несмотря на противозаконность, хватает, а вот ответить за свой поступок — вполне предсказуемо нет. Ситуацию спасает вибрация телефона Нормана. Так что он говорит: — Ребята, выходим. С минуты на минуту должен появиться герр Эрикссон-старший. Мартин и Фрей облегчённо вздыхают и направляются к выходу. А Бейтс за это время широким небрежным почти элегантным движением перерезает насильнику сонную артерию. Насладившись видом уже наконец-то спокойного — достал его этот придурок — «клиента», Норман выходит следом за парнями. Буквально через минуту во двор заезжает потрясающе красивая серебристая машина марки Кёнигсегг. Фрей почти что бросается к ней — узнаёт автомобиль отца, скоростью которого не раз наслаждался вместе с ним. Бейтс же думает: «Всё-таки неплохо наши предсказатели работают». Из машины выходит просто копия Фрея, только чуть постарше. Тот же цвет и даже оттенок светлых волос, голубые глаза, разве что возле них морщинки в отличие от Фреевских. И выражение лица, сначала бывшее обеспокоенным, очень быстро меняется на радостное. И герр Эрикссон подходит к сыну и обнимает его, на радостях чуть ли не плача, как и Эрикссон-младший. Стоят вот так вот в объятиях друг друга пару минут — давно же не виделись, счастливы наконец-то оказаться вместе. Но тут Эрикссон-старший вроде бы вспоминает о присутствии незнакомых людей, так что отпускает сына и говорит: — Здравствуйте, ребята! Огромное вам спасибо за моего ребёнка! Фрей морщит нос. Ещё бы, он уже давно не считает себя ребёнком. Как и большинство восемнадцатилетних. Но для отца он, как и все его сверстники для своих родителей, остаётся любимым дитятком. Эрикссон-старший уточняет: — Так, парни, я должен скинуть деньги на счёт, да? Норман отвечает: — Да, герр Эрикссон. Тот продолжает: — А у вашей компании можно нанять и телохранителя, да? Кстати, можете называть меня и по имени — Бенгт. Норман протягивает руку, чтобы пожать в знак знакомства, но заказчик не делает то же самое в ответ. Бейтс прекрасно его понимает. Так что отвечает: — Хорошо, Бенгт. Я Норман, а это — Мартин. Герр Эрикссон-старший произносит: — Очень приятно познакомиться, господа. Норман же продолжает почти светскую беседу: — У вас с сыном такие интересные имена. Древние, со значением. Бенгт отвечает, улыбаясь: — Спасибо. Семейная традиция искать какие-то старые имена с интересным смыслом. И тут замечает, что Фрей нетерпеливо переминается с ноги на ногу. И поэтому говорит: — Простите, пожалуйста, Норман и Мартин, но нам с сыном нужно ехать. Спасибо за помощь. А насчёт телохранителя надо обращаться к мистеру Майклсону? Бейтс кивает и произносит: — Не за что, Бенгт. Это наша работа. Мартин смущённо — ещё бы, первый заказчик его поблагодарил! — отвечает: — Пожалуйста. И в один голос говорят: — Прощайте. Отец с сыном садятся в машину и отъезжают. А Норман говорит Мартину: — Ну что, продолжим? Надо выбросить мусор. Иден кивает, и они возвращаются в подвал. Насильник за это время успел перестать быть проблемой. Так что Бейтс вытаскивает из чемодана любимое оружие — огромный тесак. Правду говорил Пелле, он всё предусмотрел! И отрубает «клиенту» голову, руки и ноги. Попутно радуется, что тот уже не кричит, не ругается, и вообще так приятно тих… Потом обращается к Мартину: — Я пошёл, выкину это всё. И они выходят. Норман идёт и выбрасывает прямо на газон. Иден удивлённо смотрит — как это? Такой невоспитанности от Бейтса он не ожидал. А Норман тем временем поднимает руку, мысленно приказывая дому загореться. И из двора они выходят, когда на заднем фоне полыхает здание — эффектно, как в голливудских боевиках. А за углом их ждёт Пелле, чтобы отвезти опять к аэропорту. Бейтс переодевается в машине, снимая окровавленную одежду. А Мартин жалеет, что оба не собираются показывать ему город. Впрочем, мысль, что всё ещё будет, вполне утешает его.***
Похожим образом в экзаменах по гуро проходит неделя. И вот она заканчивается, а в понедельник двадцатка в последний раз собирается в кабинете. Нет, конечно, им придётся ещё встретиться с другими преподавателями, но это будет в других классах. Да и Норман за них уже не отвечает. Так что многие начинают чувствовать ностальгию — слишком привыкли к учителю, к его урокам-парам, к его странному поведению… И больше всех страдает, естественно, Мартин. Это по нему видно за километр. Он всегда был то ли хорошим актёром, то ли, и правда, слишком эмоциональным. Бейтс в последний раз в этом году — он уже знает, что новый «призыв» Школы тоже будет учить — заходит в свой кабинет. Привычно и придирчиво, как всегда, проверяет на чистоту и сохранность манекенов. Хоть всё равно знает, что уборщики не дадут ни запылиться партам, ни развалиться таким нужным ему манекенам. Вопреки привычке не садится за преподавательский стол — потому, что не хочет помять костюм цвета собственных волос и запачкать его, и потому, что стремится хоть в последний для своих первых учеников-студентов день запомниться им хоть немного по-другому. Так что стоит посредине кабинета с несколькими небольшими папками в руках. Понемногу класс заполняется учениками. Они рассаживаются по местам, к которым уже давно привыкли, и в первые секунды немного удивлённо смотрят на Нормана. Они ведь больше помнят его вальяжно развалившимся за собственным столом. А тут он так торжественно возвышается над ними, как во время какого-то школьного праздника. Впрочем, позже вспоминают, что этот понедельник — правда знаменательный день для нескольких из них. Вроде бы в отличие от некоторых уроков-пар по своим местам сидят все. Так что Норман прокашливается и произносит: — Доброе утро, мои дорогие. Что ж, сегодня очень волнительный день для нескольких из вас. Сначала расскажу о том, как пройдёт наша сегодняшняя встреча. Насколько вы знаете, мы в некотором смысле находимся вне закона. Так что наши дипломы я бы не сказал, что имеют какую-нибудь юридическую силу. Поэтому и какой-нибудь церемонии в честь окончания Школы у нас нет. Разве что можете выпить за конец мучений. Его перебивает возбуждённый шум где-то с задних парт. Норман прикладывает длинный палец к губам и произносит: — Но всё же сейчас скажу пару слов о тех, кто сдавал экзамен у меня, и отдам им кое-какие бумажки — нечто похожее на диплом, оценки и личное дело. Новое заведём вам, когда уже будете работать. А это будет очень скоро. Гам вроде бы затихает. А Бейтс продолжает: — Итак, всё будем делать по алфавиту. Мистер Дениэлс, хочу вам сказать, что вы очень хорошо работаете с «анестезией» «клиента». Вы случайно не поэтому взяли такой псевдоним? Джек кивает. А Норман говорит дальше: — Ставлю вам за экзамен твёрдую A. Вот ваши документы. Подходит к парте Дениэлса и вручает ему одну из папок. Тот благодарит. Бейтс возвращается на своё место и говорит: — А теперь о мистере Хгаре. Сказал бы, что вы очень хорошо себя показали во время экзамена. Инициатива в нашем деле всегда приветствуется. Так что ставлю вам тоже A. Норман подходит к Якену и вручает ему очередную папку. — Поговорим о прекрасной части нашей компании. Мисс Хеллсинг, вы очень хорошо проявили себя. Не ожидал, честно говоря, от вас такой злости, но она понадобилась во время экзамена. Ставлю вам A с плюсом. Бейтс относит ещё одну папку Интегре и вручает ей. А потом продолжает: — М-м-м, мистер Иден… Я бы сказал, что вам лучше всего давать заказы, связанные с возвращением похищенных людей. По крайней мере, вы прекрасно справились с поддержкой похищенного парня. В выдержке с оценками стоит A с плюсом. Норман подходит к Мартину и даёт ему очередную папку. После уже возле парты Идена говорит: — И напоследок, Учиха-сан. Вы, как я и ожидал, прекрасно проявили себя в работе с холодным оружием. Так что и вам A. Бейтс подходит к парте Мадары и отдаёт ему последнюю папку. Потом возвращается на середину класса и продолжает с почти мечтательным видом: — Эх, что-то я слишком добрый… Но, по-моему, ваш выпуск этого заслуживает. Спасибо за этот год. И хорошей и лёгкой вам работы! И, махнув рукой, выходит в коридор. А оттуда уже раздаётся злобный ехидный смех, который мог бы, пожалуй, напугать даже Дьявола.