Между грохотом и тишиной

Громкая танцевальная музыка из соседней залы балансировала на низких дрожащих басах и Александру Пирсу совершенно не нравилась. Не то чтобы он был против современных направлений, просто этот несмолкающий шум, сопровождавший его обязательные ежеквартальные закрытые вечеринки, давил на затылок и мешал ясно мыслить. Но это были терпимые жертвы. Его высокопоставленным гостям, членам Организации, здесь всегда всё нравилось. И он не собирался мешать их приятному отдыху, вовремя растягивая тонкие губы в дружелюбной улыбке и поддерживая хрипловатым смехом шутку, как правило ниже пояса. Свою удалённую загородную резиденцию Пирс проектировал и устраивал именно с этой целью — принимать важных гостей и предлагать им незатейливый отдых от тяжёлых, выматывающих государственных дел. Подновлять связи, прощупывать почву, ненавязчиво продвигать свои проекты — всё это Александр Пирс делал, мягко улыбаясь, с высоким бокалом «боржоми» в руке, и минералка прекрасно маскировалась под дорогое шампанское. Въезд за массивные кованые ворота на территорию парка, окружавшего особняк, осуществлялся строго по электронным приглашениям. Внутри дома гостям предлагались утончённые удовольствия, включающие алкоголь, лёгкие наркотики и эскорт обоих полов на выбор, прекрасно натасканный на феерический минет — каждая деталь чётко выверялась и встраивалась в общий сценарий вечеринки. И всё это в условиях полной конфиденциальности. В обслуживающем персонале резиденции работали только верные Организации, проверенные годами люди с безукоризненной биографией. Каждый человек эскорта со стороны подвергался длительному психологическому прессингу, после чего следовал фиксирующийся на видео разговор. В ходе его девочки и мальчики показывали на камеру документы и кредитные карты, говорили, что находятся здесь по своему желанию и за любую утечку информации отвечают головой. Многих этот пункт отпугивал, остальные только пожимали плечами и оставались — обслуживать высокопоставленных гостей и не болтать после языками им было не впервой. Они отказывались от любых претензий: не каждый работодатель, нуждающийся в эскорт-услугах, был готов заплатить за ночь весёлого времяпровождения как за месяц тяжёлой работы. Сенаторы были в восторге от этих закрытых вечеринок. В крайнюю же степень восторга их приводило то, как безупречно закрытая вечеринка со шлюхами и реками алкоголя и порошка маскировалась под благотворительный вечер. Пирс никогда не участвовал. Но его присутствие ощущалось сразу по всему дому, а радушие и увлечённость процессом он давно научился играть так искренне, что никто бы не смог заподозрить его головную боль, усталость от недосыпа и миллионы вопросов, решавшихся параллельно в его давно седеющей голове. Александр Пирс чувствовал себя тем, кто ведёт человечество в Новую Эру. Он принимал антидепрессанты в привлекательных разноцветных оболочках согласно строгому распорядку: с утра, днём и вечером; и старался спать не дольше пяти часов. Ему было некогда спать — слишком много дел, требующих непосредственного контроля и его внимания. Слишком много такого, за чем нельзя было перестать следить ни на минуту. Он был за шаг до величайшего события, призванного изменить весь мир, и именно сейчас его дело, словно поезд на всех парах, грозилось сойти с рельс. У этого крушения было бы имя — Капитан Америка. Пирс нахмурился и с усилием потёр виски. Боль под вечер только разрасталась и не утихала ни на мгновение ровно до момента, пока он не выпьет последнюю в сутки таблетку. После этого он мог заснуть без сновидений и боли хотя бы на несколько часов. Сейчас он намеревался найти сенатора Мишеля Бауэра и попытаться снова убедить его провести в Военном министерстве махинацию по провозу в Ирак экспериментальных боеголовок. Бауэр был слишком сед и осторожен, он дорожил местом в сенате, многочисленно разросшейся семьёй и плохо поддавался на лесть. Но Пирс нашёл его слабое место — высокие длинноногие блондинки Лиззи и Элис. Они вились вокруг старика словно две дикие лианы, обхаживая как только можно. Гвоздём их программы был лесбийский секс, на который сенатор Бауэр мог любоваться часами. И Лиззи, и Элис были проинструктированы самим Пирсом, и девочки, как он видел, справлялись на отлично. Старик выглядел расслабленно и благодушно, и, возможно, сегодня у Пирса могло бы получиться дойти в разговоре с ним до какой-либо определённости… Он направился в коридор, где последний раз видел сенатора, подальше от оглушающей музыки. Через несколько шагов внутренний телефон Организации в его кармане завибрировал. Пирс вздохнул, вытащил и приложил аппарат к уху. — Слушаю, Рамлоу. — Сэр. Поступил сигнал с камер наблюдения скоростной автотрассы на Нью-Йорк. С точностью восемьдесят процентов в машине Стив Роджерс и Наташа Романофф. Они движутся в сторону законсервированной военной базы «Лихай». Я объявил боевую готовность к вылету, запрашиваю разрешение на участие в операции Агента. Александр Пирс нахмурился и вздохнул. У Зимнего Солдата после миссии по устранению Фьюри обнаружились непонятные проблемы с восприятием реальности и приказов. Его пришлось подвергнуть внеплановому обнулению, после которого требовалось время, чтобы Солдат пришёл в себя для дальнейших заданий. — Разве он в состоянии? — Очухается, — смело заявил Рамлоу. Когда-нибудь эта бравада его погубит, подумал Пирс и кивнул сам себе. — Возьми двух медиков, Роллинза и везите его в загородную резиденцию, через чёрный вход, ко мне в кабинет. Только тихо и без лишнего внимания. Я должен сам посмотреть на него. Остальная команда пусть едет в другой машине и не выходит. В Нью-Йорк полетите на моём личном джете прямо отсюда. И пошевеливайтесь, Роджерс с Романофф вас ждать не будут. Он нажал отбой, едва дослушав «Так точно, сэр», и тихо, но очень мудрёно выругался на немецком. *** Агент походил на куклу. Вялую, тряпичную, с чёрными глазами-пуговицами и плохо гнущимися руками и ногами; но до того тяжёлую, словно изнутри она была набита свинцовой дробью. Рамлоу с Роллинзом еле дотащили его до распахнутых задних дверей бронированного «хамви» и кое-как уместили внутри машины, на длинном сидении вдоль стены. Им пришлось поддерживать его всю дорогу, Брок — с одной стороны, Роллинз — с другой. Медики, доктор Гаррет и его медсестра Блант, старались не пересекаться с ними взглядами. Видимо, в них уже проявлялось желание убивать. Агент только начинал приходить в себя, но контролировать своё тело ещё не мог. Бесцельно скользил мутным взглядом по поверхностям и ни на чём не задерживался дольше секунды, после чего вдруг утыкался в одну точку и словно уходил в себя. — Хорошо, что хоть слюну не пускает, — тихо и зло пробормотал Роллинз. — Разговоры, — оборвал его Рамлоу, крепче стискивая бок Агента. — Это твой командир на текущую миссию, если не забыл. И посмотрел бы я на тебя после того кресла. Небось, обделаешься по самое не хочу. Желаешь попробовать? Роллинз не ответил. До резиденции ехали молча. Рамлоу прижимал к себе Агента так крепко, как только мог, чтобы тот не свалился при очередном повороте. Сквозь ткань армейской формы без опознавательных знаков он чувствовал, как вяло напрягаются его мышцы. От Агента жарило, как от полевой печки, словно он был давно и глубоко болен. Назвать код пропуска в камеру у кованых ворот было не сложно. Как и подъехать двумя машинами к чёрному крыльцу с другой стороны дома. Сложнее — затащить Агента на второй этаж по широкой мраморной лестнице с красной ковровой дорожкой, и не разбить явно старые и очень дорогие вазы, натыканные в каждом углу. — Где этот чёртов кабинет? — прохрипел Рамлоу под весом еле передвигающего ноги Агента. — Кажется, сейчас направо. Точно. Коридор. Посередине коридора, я помню план здания, — отозвался Роллинз с другой стороны. — Хоть в этом от тебя польза, — хмыкнул Рамлоу и приободрился. Ещё немного. Они ввалились в пустой и тёмный кабинет, дотащили Агента до ближайшего кресла и усадили в него. Тот утоп в мягком сидении, но стоило четырём рукам отпустить его, как без опоры тело съехало набок, и солдат свесил голову себе на грудь. — Ты уверен? — скептически посмотрел на него Роллинз и перевёл взгляд на Рамлоу. Тот испытал мимолётное сомнение и едва заметно дёрнул плечами, стряхивая его. — Не обсуждается. Звони Пирсу. Роллинз приложил телефон к уху на несколько долгих мгновений. — Не отвечает, — пожал он плечами. — Найди его, — приказал Рамлоу. — Времени мало. — Я пошёл. Ты с ним? Рамлоу кивнул. Когда за Роллинзом закрылась дверь, он совсем немного расслабился и огляделся. Помпезно и дорого. Огромные два окна с тяжёлыми портьерами, роскошная мебель явно из настоящего и редкого дерева. Запах, неуловимый, но рассказывающий то ли о дорогих сигарах, то ли о столь же дорогом одеколоне. Потолки такие высокие, что люстра в темноте только угадывалась. Конечно, она должна висеть на золочёной цепи и гореть сотней ламп-свечек, не меньше. Руководство не распылялось по пустякам. Брок хмыкнул. Его накрыла тишина и темнота кабинета, и только хриплое медленное дыхание Агента не давало забыть, где он и зачем. От предвкушения миссии и неминуемой драки кровь ощутимо прилила к кончикам пальцев, и чаще забилось сердце. Он шагнул к телу, завалившемуся набок в кресле, опустился перед ним на колени и выровнял обеими руками, прижав плечи к мягкой спинке. Агент смотрел на него и не помнил — в который раз. Взгляд прямой, но мутный донельзя, настолько, что долго в глаза смотреть невозможно — голова кружится. Он уже оброс, и колючая щетина остро легла под пальцы, когда Брок позволил себе опустить ладонь на челюсть. — Как ты, командир? Хреново, да? — спросил он тихо и вдруг улыбнулся. — Держись. Сейчас тебя поставят на ноги. Твой фирменный коктейль Молотова внутривенно, пара ласковых слов на русском, и будешь как новенький. Внезапно осмелев, он двинул ладонью дальше, по небритой щеке до горячего уха. Огладив его раковину, Брок пошёл ещё дальше, пока не запутался пальцами в нечёсанных волосах на самом затылке и с силой не сжал их в своём кулаке, смотря Агенту в глаза, не разрывая взглядов. Желание знакомой тяжестью упало вниз живота и растеклось по паху от ощущения спутанных волос между пальцами. Агент приоткрыл красивые сухие губы и хрипло вдохнул, на миг Броку показалось, что взгляд мутных глаз стал осмысленным и яростным — он убрал руку и тут же отстранился, встав с колен. Прокашлялся — в глотке всегда становилось сухо после его игр со спичками над открытым бензобаком. Агент вызывал в нём бурю чувств, с которой он не всегда мог справиться. И в последнее время всё меньше хотелось держать себя в руках и в рамках субординации. Безвольное тело до и сосредоточенный безжалостный убийца после — метаморфозы вызывали внутри жестокий когнитивный диссонанс, и насколько Брок трепетал перед Агентом во время миссии — перед тем, как он двигается, с животной грацией и мощью, перед тем, как уверенно стреляет и обращается с любым оружием, перед тем, как чётко и сухо своим хрипловатым голосом раздаёт команды — настолько же его заводило состояние куклы. Словно из Агента выпускали воздух, и он обмякал, становился податливым и беспомощным, и невозможно, страшно, до ночных повторяющихся снов, после которых Брок просыпался с каменной эрекцией, хотелось взять его за волосы на затылке и трахать, трахать в тёплый безвольный рот — до кровавых трещинок на губах и потёкших влажных глаз. Брок встряхнулся, отгоняя ненужные, несвоевременные мысли из головы, и снова посмотрел на Агента. Тот смотрел на него в ответ без какого-либо выражения на лице. Но сидел прямо. Он отходил. Брок вздохнул и вытащил из внутреннего кармана формы чёрную маску-респиратор. Наклонился и сноровисто закрепил её на лице и сзади головы. — Сиди. Двигаться запрещено. Приказ куратора Александра Пирса, — сказал он и спиной пошёл к двери. Он подумал, что чем быстрее найдёт Пирса, тем быстрее медики вернут жизнь в это тело. И мысли, от которых даже сейчас форменные штаны больно давили на яйца, уйдут из его головы. Должны уйти. Он вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Где-то внизу громко бухала музыка. *** — Давай сюда! Тут темно. Девушки ввалились внутрь комнаты с тихим переливчатым смехом и закрыли за собой дверь. Прислушались. — Никого. — А кого ты хотела? — со смешком спросила вторая. — Чёрт, — первая осмотрелась и выругалась. — Это не спальня. Даже дивана нет. — Не важно, закинуться хва… Стоп. Эй, тут кто-то есть? Голос сразу потерял весёлость, в нём послышался страх. За нарушение разрешённого периметра предполагался серьёзный выговор и денежный штраф вплоть до расторжения контракта. У Лиззи и Элис контракт с Организацией был самым долговременным — на полгода. — Где? — Смотри, вон, в углу на кресле. — Молчит. — Эй, всё в порядке? — снова спросила Элис. Мужчина не отозвался. — Может, спит? — Элис пожала плечами, а потом хихикнула. — Кто-то из гостей заблудился. По моему, он обдолбанный по самое не хочу. — Точно не из наших? — Точно. Лиззи осмелела и пошла в сторону кресла. Они настроились на небольшой отдых, пока мистер Пирс увёл их объект для серьёзного разговора и подал им знак, чтобы не мешались под ногами. В их планы входила пара дорожек радости для них двоих и, возможно, быстрый перепих под кайфом. В этом было особенное удовольствие и море адреналина — почти каждую вечеринку рано или поздно они забредали в закрытую часть особняка, вдыхали дорожки и отмечались на чужой кровати. В этот раз их занесло в кабинет, но, впрочем, какая разница? — Может, повеселимся? — игриво предложила Лиззи. — Смотри, хорошенький какой. Длинноволосый. Я бы у него взяла. Элис пошла следом, присматриваясь к крепкой фигуре в кресле. Глаза привыкли к сумраку, и стала видна армейская форма, высокие чёрные берцы, перчатки на руках и… — Он что, в маске? — удивилась она. — Похоже на то. Эй, красавчик, — Лиззи смело огладила незнакомца по волосам и по мягкой коже под раскрытыми глазами, прямо над краем маски. — Снимешь этот намордник? Стоило ей потянуть за край, как незнакомец выпростал руку и крепко, до боли схватил её за запястье. Кость едва не хрустнула. — Ай, — Лиззи вскрикнула. Рука держала крепко — отскочить не вышло. — Отпусти! Нет так нет, какая мне разница? Мужчина долго смотрел мимо неё, а потом пальцы расслабились, и его тяжёлая рука безвольно упала вниз. — Чёрт, пиздец, я чуть не обделалась, — зачастила Элис, разминая подруге кисть. — Кажется, он вообще в ноль обдолбанный. Мультики смотрит. — Пофиг, — заявила вдруг Лиззи и достала из маленькой сумочки пакетик с порошком. — Сказала, отсосу — значит, отсосу. Так даже интереснее. Она раскрыла пакетик и осторожно насыпала две кривые дорожки прямо на ткань армейских брюк, вдоль разведённых бёдер от колена к паху, хмыкнула результату и достала из кармана новенькую хрустящую стодолларовую купюру. — Ну как тебе? — поинтересовалась она у Элис. — Ты ебанутая на всю голову, — восхитилась та и приняла вторую купюру, начиная разравнивать свою дорожку по бедру незнакомца. Они втянули порошок одновременно, оставляя на ткани едва заметный след из мелких крупинок. Мужчина в маске, казалось, не проявлял никакого интереса к происходящему. Немного размяв ноздри, Лиззи наклонилась к Элис и влажно, глубоко её поцеловала. Они стекли вниз, опустились на колени между ног мужчины, и целовались, пока Элис не откинула назад голову и не простонала низко. — Я уже… ох, блядь. Лиззи улыбнулась, провела ладонью по вставшим твёрдым соскам Элис и вдруг посмотрела на обдолбанного незнакомца. — Как думаешь, у него вообще встанет? — Не проверишь — не узнаешь, — подмигнула Элис и потянулась к ширинке. В четыре руки они расправились с ремнём и молнией, развели в стороны ткань, на ощупь так похожую на джинсу. Белья на мужчине не оказалось. Член в кольцах жестких тёмных волос оказался очень мягким и нежным. Лиззи оттолкнула Элис и первая наклонилась над ним, начиная ласково вылизывать. Руками она держалась за бёдра, наслаждаясь тем, какими твёрдыми были мышцы под ладонями. Она успела несколько раз взять в рот и распробовать на вкус, но реакции не было — мягкий член и нежная, шершавая, чуть солоноватая на вкус головка на языке были личным вызовом её профессионализму. С громким чмоком, эхом разнесшимся по пустому кабинету, Лиззи выпустила член изо рта и сказала с укором: — Что-то он никакой. — Может, ты ртом работать разучилась? — беззлобно рассмеялась Элис и, мягко отстранив, попробовала сама. Лиззи видела, как подруга взяла член в руку, подняла вверх и припала губами под самой головкой к узлу уздечки, посасывая и покусывая её. Через несколько мгновений она сама нагнулась и накрыла головку ртом — только с другой стороны. Они работали вместе не в первый раз, и знали точно — их дуэт считался божественным. Иногда их губы встречались, в голове взрывались наркотические салюты, а бельё давно вымокло от накатившего желания. Они сами не поняли, в какой момент член между их губ затвердел и увеличился. Не переставая работать ртом, Элис приподняла подол лёгкого платья Лиззи и привычно просунула руку ей в трусики. Та застонала и от полноты чувств взяла в ладонь тяжёлые, ещё мягкие яйца. Мужчина не реагировал. Его член оказался большим и ровным, но больше никаких реакций не последовало; правда, и Лиззи, и Элис уже было всё равно. Лиззи стояла на коленях между разведённых бёдер и брала глубоко, до самой глотки, и Элис текла от зрелища, как её тонкая шейка под подбородком оттягивается из-за длины члена. В момент, когда мужчина вдруг схватил Лиззи за волосы и начал насаживать её ртом на член, они не успели испугаться — обе мастурбировали и были близки к оргазму, хват на затылке был привычен, как и член, жёстко вбивающийся в гортань; и то, как у незнакомца сбилось дыхание и хрипами вылетало из-под маски, представлялось им обоим заслуженной наградой. А потом сзади открылась дверь, и незнакомый мужской голос ошарашенно выдохнул: — Вы что тут, совсем ебанулись? *** Когда Рамлоу вошёл в кабинет, сначала подумал, что ошибся дверью. Пока искал Пирса по особняку, он и не такого насмотрелся. Но потом сознание резко вернулось, и он понял — это Агент. И две шлюхи, которые его обрабатывают. Или он их, если взять в расчёт кулак на затылке у одной и пальцы живой руки во рту у другой. Скинутая перчатка валялась тут же, на полу. Шок быстро сменился резким возбуждением, только было отступившим. Пирс сейчас поднимался по лестнице, и должен был вот-вот зайти следом. Не успев толком решить, что делать, он кинулся к креслу. В этот момент Агент дёрнулся, прижав девушку к паху изо всех сил, и выгнулся, запрокидывая голову. Рамлоу по наитию запустил пятерню в его волосы и убрал их с лица назад, всматриваясь в глаза — чёрные, обдолбанные и при этом совершенно вменяемые. Агент кончал, содрогаясь и сбиваясь дыханием, а девушка билась без воздуха, пытаясь освободиться из хватки. Вторую он схватил за горло. — Ну всё, хватит, — чётко сказал Брок, больно сжимая в пальцах спутанные волосы. — Отпусти. Отпусти! — крикнул он, наклоняясь и глядя в самый расширенный зрачок. Агент услышал его. Девушки, хрипя, стали отползать от него подальше. — Что тут происходит? — донеслось от двери. — Рамлоу? Брок Рамлоу ещё никогда не видел такого выражения лица у Пирса. Его стоило запомнить. — Пока я вас искал, эти курицы решили обслужить… нашего солдата. А он, вроде как, не оказался против. Ничего больше не спрашивая, Пирс кивнул кому-то за спиной и коротко бросил: — Увести их. Девушки исчезли из кабинета так быстро, словно их там никогда не было. Если не обращать внимание на оброненную маленькую сумочку, густой запах секса и едва уловимый — сладких женских духов. — Оставьте нас, — чётко сказал Пирс. И только Брок собрался выйти вслед за Роллинзом, как ему было велено остаться, где стоял. Дверь тихо хлопнула, оставляя их в кабинете втроём. — Если ты, — раздельно, с холодным спокойствием чеканил Пирс, пока шёл к размётанному на кресле Агенту, — оставишь его впредь хоть на минуту в таком состоянии — поедешь рядовым в Ирак в самую знойную точку. Уяснил? Брок вытянулся в струнку возле кресла, упёрся взглядом в стену и прогорланил: — Так точно, сэр. Прошу меня простить, сэр. Пирс уже не слушал его. Он дошёл до Агента, поймал его масляный, сытый взгляд и привычно снял с него маску, откинув её на пол. — Ну как ты, солдат? — голос его стал мягким и заботливым. Он по-хозяйски, знакомым — Брок сглотнул — жестом положил ладонь Агенту на скулу и погладил по щеке большим пальцем, разглаживая морщинки под щетиной. — Хорошо тебе, сыто, сладко? Брок тонул во взгляде, которым одаривал сейчас Агент любого. Вряд ли он чётко давал себе отчёт, кто перед ним. Наверняка, именно голос был важен, и интонация, с которой ему говорили. Он до сих пор расслабленно сидел с разведёнными коленями, и в раскрытой ширинке между краями ткани лежал уже спокойный, блестящий от слюны и спермы член. Вдруг Пирс отдёрнул руку и резко, наотмашь ударил Агента по лицу. Его голова мотнулась в сторону, и волосы полетели вслед, как нити черной паутины на ветру. Он жёстко взял Агента за челюсть, сдавил кожу пальцами и снова развернул глазами к себе, наклонился ниже. — А теперь посмотри на меня и вспомни, кто ты такой. Ты — достояние наций. Ты — совершенное оружие, ты — символ, во главе с которым я приведу человечество в Новую Эру без насилия и войн. И если моё главное оружие, мой символ и может кого долбить в рот, — он резко повысил голос, — то только когда я это прикажу, ясно? Агент моргнул, отвёл взгляд и вдруг посмотрел на Пирса с долей узнавания и осознания. Его губы приоткрылись, но из них вырвался только неразборчивый хрип. — Кивни, — уже спокойнее сказал Пирс, расслабляя пальцы и отпуская смятую челюсть из хватки. Агент едва заметно качнул головой. — Вот так, не расстраивай меня больше, — удовлетворённо сказал Пирс, распрямляя спину и отступая на шаг назад. — А теперь приведи себя в порядок, и спускайтесь вниз, в подвал. Медицинская бригада уже ждёт. Агент принялся вяло дёргать язычок молнии, другой рукой пытаясь свести ткань вместе, но его пальцы ещё не справлялись с мелкой моторикой. Александр Пирс скривился, повернулся к Рамлоу и приказал: — Помоги ему. И поскорее. Он отвернулся и пошёл к двери. Брок снова остался наедине с Агентом. С пришедшим в себя Агентом, только что словившим нехилый оргазм от двойного минета. — Повеселился тут, а я тебя одевай? — пытаясь скрыть неловкость и нервозность, спросил Брок. Ответа, как водится, не последовало. Он заправил чужое хозяйство в штаны, двинул молнией вверх, стараясь не зацепить нежную кожу и волоски, и застегнул ремень. И понял, что Агент держит его за запястье бионической рукой в перчатке, прижимая пальцы к паху; и отпускать не собирается. — Что за?.. Отпусти. Приказ куратора Александра Пирса — спуститься на подвальный этаж в лабораторию для медицинских процедур. У тебя миссия, солдат. Если бы Брок мог быть уверенным, что ему не почудилось — он бы сказал, что Агент улыбнулся. Странно, хищно, одной стороной лица, словно другая была парализована. Его глаза остались холодными и любопытными, но руку он отпустил. После чего неловко встал на ноги, подобрал маску, перчатку и, пошатываясь, пошёл в сторону двери.