От прошлого не убежишь. От меня тоже.

С замирающим клёкотом младшая гарпия, получив удар кинжалом в грудь, осела на землю, испуская последний вздох рядом со своим погибшим семейством. — И пусть кто-нибудь после этого скажет, что я бью лишь в спину, – ядовито улыбнулся Локи, выдёргивая оружие из своей жертвы. – И потом, лучше я, чем эти варвары. Довольно захихикав, трикстер отправился вон из небольшого леса, поближе к центру храма, у которого шёл бой. В конце концов, он забрался весьма далеко, при этом не на свою территорию. Гарпии – большие любительницы собирать всё, что блестит, так что отобрать у них награбленное – дело чести. Или безделья, как в данном случае – ни капли врагу, всё лишь для себя. Звук марширующего отряда смертных воинов, шедший из ближайшего выхода, говорил о том, что стоило подождать, прежде чем выходить. В конце концов, разве кто-то может подкрасться со спины к Локи, величайшему мастеру этого дела? Как оказалось, может. Задрожав, земля у ближайшего лесного прохода разверзлась и покрылась инеем, выпуская из себя огромную ледяную стену, холодную настолько, что за ней было невозможно что-либо разглядеть. Один выход был отрезан. Сплюнув и поспешив к другому проходу, расположенному чуть ли не напротив, Локи столкнулся с улыбающейся Афродитой, которая, похоже, совершенно не боялась убийцу. — Советую убраться с моего пути, красавица, – наигранно произнёс Локи, вертя в руке кинжал. – Я не стесняюсь пускать их в ход. — Оставь свою жестокость позади, Локи, – томный голос Афродиты обезоруживал так же, как и воздушный поцелуй, что она послала своему собеседнику. – Ведь сейчас тебе придётся драться не на ножах. — А на чём тогда? – поражённый силой богини, пожал плечами обманщик. Внезапно, Локи ощутил на своих плечах тяжесть настолько большую, что ноги медленно подкашивались. Кто-то массивный, скорее всего, Имир, воздвигший стену неподалёку, решил по-отечески обнять его? Но почему тогда руки такие тонкие и тёплые? Рассмотрев их поближе, Локи понял, что это не руки. Это были конские ноги. — Куда-то торопишься? – донёсся откуда-то сверху мужской голос, в котором чувствовалась твёрдость и, вместе с этим, некоторое добродушие. – Не уходи, моя милая. Ведь всё равно не уйти. Прежде, чем с языка трикстера сорвался ядовитый ответ, чья-то сильная рука закрыла ему рот, и всё оттуда же, сверху, послышался тихий шипящий звук. — Расслабься, я не желаю тебе зла, совершенно напротив. Обещаю, я не причиню тебе вреда и, тем более, – голос приблизился практически к самому уху Локи, – я буду нежен. Медленно, но рогатый капюшон был стянут с бога-обманщика, а его рыжих волос коснулась коротенькая седая бородка, которой неизвестный решил потереться о "кобылку". — Рыжая, как же давно это было? – неизвестный, убрав ноги, продолжил гладить волосы Локи. – Такая резвая, яростная и красивая. — Кобылка, я? – понимая, что именно с ним собираются сделать, Локи прыгнул вперёд, резко обернувшись. – Да кто ты такой? Перед его глазами предстал человек преклонного возраста, но не старик, скорее полный сил мудрец. Но таковым он был лишь до торса, ниже его тело было конским. Его седые волосы были стянуты в упругий хвост, а бородка была коротко подстрижена, сильные мускулистые руки были сложены на груди, а взгляд голубых глаз, наполненный желанием, уверенностью и чем-то, что можно было назвать "сочувствием к глупцу", был направлен именно на убийцу. Как под броней на торсе, так и под пластинами на конском крупу, были видны мышцы, которые время, похоже, пощадило. Локи повидал многое за свою жизнь, но ему не доводилось ранее видеть кентавров, тем более, старейшего из них, Хирона, Великого Учителя, обращённого богами Олимпа в созвездие. — Не пытайся увиливать, Локи, – кентавр медленно зашагал в сторону бога. – Ведь я знаю о тебе и о твоём сыне Слейпнире, ледяной гигант рассказал мне всё. Особенно то, как он появился. — И что с того, разве Слейпнир плох? – в отличие от многих, Локи не считал эту историю унизительной. В конце концов, не было коня быстрее Слейпнира и все это знали, сам Один не желал ездить на другом, в чём была весьма большая заслуга Локи. — Напротив, – покачал головой Хирон. – Он прекрасен. Как и его мать. И я жажду возлежать с его матерью, Локи, с благословения прекраснейшей, которая освятит наше ложе. И не вздумай взывать к целомудрию, тебе оно не к лицу. Томный вздох Афродиты явно ничего хорошего не предвещал, как и хохот Имира с другой стороны леса. — В-возлежать? – столь прямое желание поразило Локи сильнее кинжала. – Прямо здесь, посреди поля боя, ты, полуконь, и я? Ты смеёшься надо мной? — Никаких шуток, – развёл руками Хирон, приближаясь совсем близко к своей цели. – Только ты, я и твоя прекрасная рыжая грива. Широко улыбнувшись, бог-трикстер пропал, рассыпавшись в горстку пепла. Настоящий Локи же бежал со всех ног, тяжело дыша. И это его называли развратником? Цокот копыт позади и перезвон колокольчиков говорили о погоне. Длинные рыжие волосы Локи развевались на ветру, а его изумрудные глаза, обычно источавшие лишь насмешливость, теперь были испуганы. Нет, это не Тор, который угрожал переломать все кости, это... лучше или хуже? В конце концов не впервой, но раньше это Локи был инициатором, это он возлежал с теми женщинами, неважно, в каком облике, это были его дети! Это он хозяин любого положения! Какой-то там полуконь его не посмеет покрыть! Звуки сражающихся смертных впереди, центральный храм со статуей минотавра, что тоже навевало не самую лучшую мысль о плотской любви. Он был близок. Но Хирон был ближе. Цокот копыт приблизился слишком стремительно, а цепкая рука, обхватившая за торс Локи, не оставляла шанса выбраться. Поднятый в воздух, он не чувствовал мраморной кладки под ногами, зато почувствовал нечто твёрдое под грудью, что постоянно било его. Так вот, что чувствовали похищенные викингами женщины, когда их перебрасывали через седло? Вот только сейчас седла не было. — Резвая, – голос Хирона был твёрд и решителен. – Сильная, яростная, ты мне нравишься. Гордость любого табуна. — Я что, похож на кобылу?! – заорал Локи. — Лучше бы тебе быть похожим на неё, – Хирон резко остановился, после чего Локи, вновь подхваченный, точно он совсем ничего не весил, был брошен прямо в центр храма, расположенного в центре фронта. – Поскольку иначе тебе будет больно. — Послушай великого учителя, – включилась Афродита, наблюдавшая со стороны. – Он плохого не скажет. — Так у вас что, все великие учителя – озабоченные полузвери? – недоумевающе вопросил трикстер. Со звоном броневая пластина, свисавшая с передней части конского тела, упала наземь, что было равносильно сбросу штанов. — Нет, но не все из них были обращены в созвездие на сотни лет, – пояснил Хирон. – Нельзя забывать о том, кто мы, кем рождены и для чего рождены. И не стоит забывать о радости быть смертным. Не зная на кого посмотреть, Локи сглотнул. На приближающегося к нему озабоченного кентавра или на Афродиту, в чьих глазах читалось искреннее счастье и довольство. И, взглянув в глаза богини любви, он вновь ощутил её влияние. Совсем как когда-то давно, будучи молодым. Та всесжигающая страсть, дрожь в животе и волнение. Жар отовсюду, жарче, чем в самой яркой кузне. Не понимая, что он делает, Локи, приподнявшись, стянул с себя рубаху. По его груди, вздымавшейся снова и снова, уже тонкими струйками бежал пот, вызванный как погоней, так и вмешательством богини. Точно он был юным девственником перед первой брачной ночью. И, как бы он ни пытался сосредоточиться, он не мог ни убежать, ни, чего уж там, превратиться. — Ты сделал свой выбор, Локи, – цокнул языком Хирон, приседая перед богом-обманщиком. – И так тому и быть. Бесполезно было уворачиваться от этой сильной руки, до сих пор способной поднять в воздух бегущего мужчину, как и сопротивляться ласкам. Хирон, глядя в эти изумрудные глаза, прошёлся по рыжим волосам Локи своими руками, остановившись на плечах и сжав руки бога мёртвой хваткой, не давая двинуться. Немного колючая бородка коснулась гладко выбритой щеки трикстера, а до ушей донеслось довольное урчание. Точно все другие звуки, звуки боя, боевые кличи других богов, что участвовали в схватке, пропали, оставив его наедине с кентавром, который вовсе не угрожал, не мстил и не желал опозорить, нет. Просто естество. Руки Хирона скользнули по груди Локи, пока не упёрлись в штаны. Даже если бы обманщик истинно возжелал, чтобы этот жеребец покрыл его, он бы не успел так быстро избавиться от штанов, которые теперь сковывали ноги, точно кандалы. — Я предупреждал тебя, моя милая, – мощные пальцы Хирона коснулись вытянутой шеи Локи, тогда как другая рука осталась на торсе, мягко перекидывая его на живот. – Ты не послушала. Почувствуй же то, что чувствует совершающий ошибку ученик. Боль от того, когда кто-то входит внутрь тебя сзади, известна многим, но даже её сложно сравнить с тем, что ощутил Локи, когда огромный конский член Хирона начал входить внутрь. Когда был зачат Слейпнир, такой боли не было! Но и он тогда не был человеком. А всё эта Афродита, это она помешала ему, это она заманила его, это из-за неё он сейчас... И вновь тяжёлый удар позади, от которого хочется кричать, но изо рта Локи вырвался лишь слабый вскрик, поскольку Хирон вновь прикрыл его рот ладонью. Присев на "колени", кентавр весьма удобно устроился прямо над своей "кобылой". Его зубы были сжаты, на лбу выступили капельки пота, а одна рука, держащая бога за живот, а другая закрывающая рот, сжимались всё сильнее и сильнее, с каждым новым движением, точно он не мог понять, кого именно сдерживать. Чувство, будто нечто разрывает тебя изнутри. Ощущение сладостной боли, покорности. Чувство, каждый раз приходящее, как в первый, заполонило разум трикстера. Точь-в-точь как тогда. Разве что теперь ещё одного Слейпнира не получится. — Я уже говорил о том, сколько лет я пробыл в качестве созвездия? – голос Хирона стал более грубым. – Там, за гранью чести и достоинства, за гранью легенды и могущества, не меняется ничего. Ни ты сам, ни твои привычки. Но теперь, когда я вновь здесь, среди вас, я наслажусь этой новой жизнью сполна. Ты слышишь? Сполна! К концу своей тирады кентавр перешёл на крик, точно так же, как и его жертва, вынужденная содрогаться каждый раз, когда конь, возбуждённый за последние десятилетия воздержания, вновь овладевал им.

***

В конце концов, Хирон исполнил обещание. Только он сам, Локи и его шикарная рыжая грива. Сложно сказать, когда Афродита ушла и куда она направилась, но парочку не посмел беспокоить никто, точно они пропали из этого мира ровно до того момента, как Хирон, протерев лоб, с довольным видом ушёл, оставив свою "кобылку", лежащую в центре храма, одну. Ветер колебал растрепавшиеся волосы, отдаваясь во всём теле тонюсенькой паутиной сладкой боли, которая проходила через тело Локи вместе с прохладой. История повторяется. В конце концов, от прошлого в самом деле порой не убежать.