Лихорадка

Небо затянуто тучами, и кажется, будто уже вечер, хотя цифры на моем телефоне говорят о том, что сейчас позднее утро. Шум дождя постепенно усиливается, переходя из еле слышного шепота в звук, напоминающий мне аплодисменты. Он немного отвлекает от ноющей головной боли, источником которой является вчерашнее приключение. Сидя на огромной кровати, наблюдаю, как крупные капли разбиваются о стекло панорамной стены, тут же растекаясь сотнями струек. Белое постельное белье разворочено беспокойным сном и уже успело остыть с тех пор, как я проснулся. Сквозь открытое окно холодный воздух тянется по полу, наполняя комнату таким приятным запахом влажного газона и асфальта. От очередного порыва сквозняка кожа покрывается крупными мурашками, и все, что я предпринимаю, чтобы согреться — скрещиваю руки и подтягиваю замерзшие ноги к груди. Прохладный воздух приятно трезвит похмельное состояние, и в целом такая погода вполне вписывается в мое настроение. Боковым зрением улавливаю свое отражение в зеркале и поворачиваюсь в его сторону, чтобы оценить "потери" вчерашней ночи. Однозначно, это не самый мой лучший вид, но и не худший, если учесть, что вчера я отлично отдохнул. А точнее, напился в дрова. Зеркальная поверхность заняла почти всю стену, выкрашенную в пепельный цвет, от самого потолка до пола. Из блестящей и идеально чистой глади на меня уставился субтильный брюнет. Даже с приличного расстояния я вижу темные синяки под его глазами, а на щеке красуется заспанная полоса от подушки. У него бледная кожа и короткие растрепанные волосы, но это совсем не портит его, как и 3-х дневная щетина. Тянусь к пачке Кэмел, лежащей на прикроватной тумбочке, и тут же заполучаю ее. — Дерьмо, — без особых эмоций отмечаю тот факт, что осталась всего одна сигарета и прикладываю ее к губам. Металлическая зажигалка, также лежащая в пачке, не сразу отвечает положительно на манипуляции, но после нескольких попыток все-таки удается подкурить сигарету, и я жадно затягиваюсь дымом, испытующе уставившись на свое отражение. Кто этот незваный гость? Продолжаю внимательно всматриваться в зеркало, будто тот, кого я вижу — незнакомый мне человек. Иногда кажется, что в мое тело вселился кто-то и живет другой жизнью, продолжая выдавать себя за меня. Это похоже на инопланетный разум, потому что ему чуждо все человеческое. Из года в год он делает меня более искушенным, черствым, прагматичным и циничным, укрепляя свои позиции и проникая корнями глубоко в мой разум. Я тут же усмехаюсь своим мыслям. Сплошная лирика. На самом деле, все довольно просто и не поэтично: жизнь — расчетливая сука. И получая что-то одно, ты лишаешься чего-то другого. Получив все, что хотел, я потерял самого себя. Из моих размышлений меня вытягивает приглушенный щелчок закрывшейся двери. — Доброе утро, я сварила тебе кофе, — дежурным тоном произносит Тереза и уже бесшумно и грациозно идет в мою сторону. Она, конечно, злится. Босая и в шелковой пижаме на тонких бретельках она присаживается на край кровати, поджимая под себя ноги, и пытливо сверлит меня глазами, почти не моргая. Ее лицо слегка отекло, как это бывает с ней после бессонной ночи. Нагло не сводя глаз с девушки, тушу сигарету, дотянувшись до прозрачной пепельницы, находящейся на тумбочке. Да, я курю в этой комнате, пока ты тут не ночуешь, Тесс. — Ты такая красивая, — касаюсь русых волос, переливающихся золотом, так небрежно рассыпавшихся по хрупким плечам, на что Тереза недовольно поджимает губы и протягивает кружку, стараясь избежать телесного контакта со мной. Ведь тогда вся ее обида и злость разобьются в ручейки, как капли дождя о стекло. Тереза, ты мой лучик солнца. Я обожаю, как ты улыбаешься, и на твоих щеках тут же появляются две глубокие ямочки, обожаю твои большие и всегда наивно распахнутые голубые глаза, обожаю тонкий смех, способный растопить мое ледяное сердце, а также самые нежные и самые теплые прикосновения. Делаю глоток: горячий напиток снова провоцирует мурашки. Крепкий и без сахара, как я люблю, ведь она действительно хорошо меня изучила. Поставив кофе на деревянный край кровати, опускаю голову на колени моего ангела. — Прости, — это уже превратилось в привычку. Скорее всего, самое часто произносимое мной слово. И оно давно лишилось своего значения и силы, я произношу это на автомате, и не задумываясь. Действительно понимаю свою вину за то, как поступил с ней, но не ощущаю ее. Знаю, что не заслуживаю ее любви, но с удовольствием принимаю. Легко касаюсь губами горячего бедра Тесс и прикрываю глаза, чувствуя, как тонкие пальцы вплетаются в мои волосы. Она нежно водит ими по моей голове, рисуя какие-то узоры, но продолжает молчать. Как легко разрушить стены, которыми ты так усердно отгораживаешься. Невесомая волна возбуждения разгоняет кровь, ведь ты сама идешь мне навстречу. Небыстро поднимаюсь губами выше, одной рукой уже ныряя под голубой шелк пижамы, попутно вдыхая сладкий запах бархатной кожи. Персик? Мед? Я приподнимаюсь на колени и легким толчком кладу девушку на лопатки, располагаюсь между ног и тут же закрываю крепким поцелуем ее рот, который, кажется, хотел что-то возразить. Беспомощный вздох, и Тесс расслабляется, зажмуривая глаза. Она отдает себя мне на растерзание, во что даже трудно поверить. Игриво прикусываю кожу на шее, спускаюсь на ключицы и перехожу к плечам, ведь я знаю твои слабости. — Билл, — нетерпеливый шепот направляет двигаться дальше. Я стараюсь вести себя осторожно, чтобы не спугнуть ее. Опустив лямки белья и обнажив небольшую, но упругую и красивую грудь, я приподнимаю таз Тесс. Нарочно медленно начинаю снимать нижнюю часть белья, лаская ладонями бедра, не спуская при этом с жертвы прямого голодного взгляда, смущая и заставляя залиться сексуальным румянцем. — Как же я скучал, — не спеша опускаюсь и постепенно вхожу в желанное тело. Все как в первый раз, ведь Тесс не подпускала меня к себе около полугода. Она живет в гостевой комнате и динамит меня при любой удобной возможности, напоминая, что я сам в этом виноват. Наши пальцы сплетаются, я закрываю глаза от удовольствия, стараясь сдержаться и не закончить все на первых секундах, ведь так долго ждал этого. Неторопливые глубокие толчки, твое сбившееся дыхание и тепло наших тел. В сексе ты довольно податлива и любишь пошуметь, но сейчас молчишь? Распахнув глаза, я вижу Тесс в слезах, которые беззвучно катятся по щекам. Ее пустой взгляд направлен в другую сторону. Все возбуждение сошло на нет в одну секунду. — Блять! Как же меня это заебало, — откатившись в сторону, я откидываюсь на спину, хватаясь за голову. Во мне все кипит, кажется, даже руки трясутся от злости. Снова одно и то же, мы будто ходим по кругу. Мне не тяжело понять, что это очень эгоистично с моей стороны, неправильно и что-то там еще, но я тоже живой человек со своими потребностями и желаниями и не могу с этим спокойно мириться. Вскочив с кровати, иду к шкафу и вынимаю свою кожаную куртку, в которой был вчера, в надежде найти сигареты. Бинго, бля! Наполовину полная пачка неизвестных мне сигарет. — Полгода, Тесс, — я возвращаюсь за зажигалкой и прикуриваю тонкую сигарету, тут же отмечая, что она с ментолом. — Полгода! Повисла напряженная тишина, отдающаяся у меня в ушах звоном. Затяжка за затяжкой, я наблюдаю, как Тереза прожигает меня взглядом, захлебываясь в своей истерике и подбирая слова. Она, словно рыба, то открывает рот, то закрывает его, часто моргая своими синими от слез глазами. В ней борется истеричка, желающая снова устроить скандал, и знание того, что я не переношу подобные сцены. Раз, два, три… — Почему ты такой мудак? — Тесса встает на ноги. Такая обнаженная и беззащитная. — Почему я принимаю все твои выходки? — не дает мне вставить и слова, сквозь слезы продолжая. — Почему я приняла все твои вечеринки, тусовки? Почему я приняла всех твоих друзей, включая тех, что употребляют наркотики и портят тебя? — Потому что я сам решаю, что мне делать и с кем общаться? — помогаю ей избавиться от одного лишнего вопроса. Глаза моего ангела вспыхнули дьявольским огнем. Снова это припадочное состояние, которым она периодически радует последние 6 месяцев: слезы, истерики, обвинения. Я скрещиваю руки на груди, ухмылка с моего лица и не собирается исчезать. Ну же, покажи все, на что ты способна. — Я, — она словно совершает над собой усилие, выдавливая каждое слово, — приняла, — снова делает паузу, — все твои ебаные звездные замашки! Завышенную самооценку, манию величия и твое безразмерное эго. Неужели так сложно принять мои чувства? Встать хоть раз на мое место и представить каково это? Каково никогда не знать придешь ты домой или нет? Не спать ночью, волнуясь, что ты обдолбишься наркотой и умрешь от передоза? Как интересно все это слышать в первый раз спустя три года совместной жизни. Так ты малышка, оказывается, живешь с зазвездившимся наркоманом? Даже не собираюсь изменять своим принципам, подобным образом и тоном ты ничего не решишь, моя хорошая. Не произнося ни единого слова, я демонстративно тушу сигарету, не прекращая зрительного контакта с Терезой, после чего вызывающе изгибаю левую бровь, предлагая сказать ей что-нибудь еще. Нет? Совсем ничего? За последнее время у меня выработался иммунитет к ее слезам, и сейчас абсолютно плевать на все эти паршивые попытки набить себе цену и напомнить кто здесь жертва: — Тебе лучше уйти. — Ненавижу, — одними губами лепечет ангел, в этот раз все-таки не промахиваясь и попадая в самое сердце. Ее всю трясет, она явно не в себе. Я, запечатав на своем лице полнейшее безразличие, прохожу мимо обезумевшей Тесс, следуя в ванную комнату. «Ненавижу» — звенит у меня в голове, повторяясь снова и снова. Я прохожу в просторную уборную белого цвета — это, пожалуй, любимая комната во всем доме. Мраморный пол, отражающий все, точно зеркало, стены с белой лепниной и колоннами, а шкафы и вся мебель темно-шоколадного цвета. Здесь всегда идеальная чистота, как в операционной. Ненавижу, ненавижу, ненавижу. Я заворачиваю в большую душевую из прозрачного стекла и включаю "тропический дождь". Теплые капли со всех сторон сыпятся на мое тело и лицо. Опершись руками о холодную стену, я касаюсь ее и лбом. Сколько это будет продолжаться? День за днем все становится хуже и хуже. Если Тесса не способна меня простить, зачем мучает себя и меня, продолжая это все? Мягкие и осторожные шаги босых ног привлекли мое внимание, заставляя отвлечься от ноутбука. — Эй, малышка, тебе ведь требуется покой, — я поднялся с дивана и направился к лестнице, на которой стояла Тереза. Бледная, словно лист бумаги, она ощутимо осунулась буквально за несколько дней и сейчас напоминала привидение. Хлопковая ночная сорочка с Винни-Пухом была испачкана кровью. Тесс, ссутулившись, стояла на нижней ступеньке, крепко вцепившись в перила и вперив взгляд куда-то сквозь меня. Я замер на месте, испуганный увиденным, но тут же вывел себя из оцепенения, поспешив подхватить ослабленную девушку под руки. — Зачем ты спустилась? — Ненавижу тебя! — собрав все свои силы, Тесса ударила меня в грудь, оставляя небольшой отпечаток крови на белой футболке.