Identical Opposites

Барьеры. Когда какие-то барьеры останавливали Тони Старка? Судя по тому, как свободно и уверенно он зашел в лабораторию Брюса Бэннера в 3 часа ночи, их для него вообще не существовало. “Ты когда-нибудь спишь, нет?” “И об этом спрашивает тот, кто сам до сих пор не спит," - Бэннер не оторвал взгляда от работы. "Что у тебя там?" Тони подошел к Брюсу и взглянул из-за его плеча на экран компьютера. "Просто... одна программа". В голосе Бэннера слышалась доля лёгкого раздражения. Старк не был уверен, было ли это раздражение адресовано лично ему или работе, которой он помешал. "Одна программа, которая никак не хочет нормально работать". Он не спрашивал, он сам уже все понял по сдвинутым бровям и сосредоточенному взгляду ученого. Ему было знакомо это выражение лица, потому что ему слишком часто приходилось видеть точно такое же - в зеркале. "И-и вот почему. Вот это уравнение. Тут в результате неверная переменная, необходимая в следующем." "О", сказал Бэннер, по-прежнему не отрывая взгляда от экрана. "Спасибо. Кажется, я просто слишком долго на него смотрел". Он передвинул курсор вверх, выделяя число. "Нет, не это," - Тони указал пальцем на экран. "Здесь. Которое выше". Опуская вниз руку, он случайно задел плечо Брюса, который тут же вздрогнул и напрягся. "Господи, Бэннер. Еще немного и набросился бы". "Это вроде как должно быть смешно?" "Нет. Я просто имею в виду, что тебе пора бы все-таки отдохнуть." Старк был абсолютно невозмутим. Но потом до него все-таки дошло. "Я не имел в виду..." Взгляд Бэннера тут же стал чуть более мягким, и он, наконец, оторвал глаза от экрана, переводя их на собеседника. "Ничего. Да. Я думаю, ты прав". Он тяжело вздохнул. "Оставлю до завтра, если сейчас ничего не получится, и..." "Не оставишь. Потому что я на твоем месте тоже не оставил бы". Тони потратил немало времени, раздумывая о Брюсе Бэннере. Он никогда раньше не встречал кого-то настолько похожего на него самого и, в то же время, настолько от него отличавшегося. Хотя, что до отличий - они были поверхностными. Куда один отправлялся со всем своим гардеробом за плечами, второй брал только зубную щетку. Костюмы Старка, сшитые на заказ, всегда отлично на нём сидели; костюмы Бэннера – мягко говоря – не очень. Тони был уверенным в себе, обаятельным остряком; Брюс - нервным, раздраженным и неловким обладателем другого, какого-то странного шарма. Они представляли собой энергию хаоса, гнева и безрассудства, которую оба с трудом, но контролировали. И этого, в качестве основной их общности, было более, чем достаточно. Тони, конечно же, не знал, что Бэннер тоже обдумывал этот вопрос и пришел к таким же заключениям. "Думаешь, что знаешь меня, Старк?" В его голосе были слышны подтрунивание и ирония. Эмоции друг друга они вообще улавливали без труда. Но в этот момент Тони, скорее всего, его не слышал. Он почесывал подбородок, локтем одной руки упираясь в ладонь другой, и анализировал то, что было перед ним на экране. "Тут ничего не сойдется, пока…-" Бэннер нервно пробежался рукой по волосам. "Здесь. Вот эта строка..." Старк умолк, склонившись над Брюсом и отобрав у него мышку. Другой ладонью он неосознанно оперся о плечо Бэннера. Его мозг был полностью погружен в вычисления, а руки теперь были просто инструментами. И инструменты ему просто нужно было куда-то пристроить. Брюс же, в отличие от Тони, сполна осознавал присутствие чужой ладони на своем плече. Её тепло чувствовалось через тонкую хлопковую рубашку, и Бэннер не мог разобраться в том, что именно он при этом чувствует, и должен ли он чувствовать что-то вообще. Возможно, он был слишком утомлен и напряжен из-за позднего бодрствования. Или, может быть, ему так давно недоставало этого обыкновенного человеческого прикосновения, что его разум и тело не могли его игнорировать, пусть даже оно и было случайным. Как бы там ни было, он чувствовал, как повышается температура его собственного тела, надеясь, что Старк этого не заметит. И к счастью, Тони был так увлечен проверкой кода, что не заметил бы даже влетевшего вдруг в лабораторию истребителя. "Вот, попробуй сейчас," - предложил он наконец с самодовольной ухмылкой на лице и, не убирая руки с чужого тела, чуть отступил назад, чтобы полюбоваться результатом работы. Они наблюдали за считыванием программы на протяжении нескольких минут, и, когда та к концу не выдала ни единой ошибки, Бэннер, который всё это время был как на иголках, наконец расслабился. Он сделал глубокий вдох и откинулся на спинку стула. "Наконец-то," - выдохнул он, но воздух застрял у него в горле, когда ладонь Тони, все еще стоявшего позади, опустилась ему на грудь. Оба застыли - не двигаясь, не дыша, не глотая, не произнося ни слова. Брюс пытался понять, что это значило, и как ему следовало к этому относиться, а Старк уже был готов к исходу по самому худшему сценарию. Не догадываясь об ожиданиях друг друга они пробыли в таком анабиозе с минуту, показавшуюся целым часом. Наконец Бэннер, по непонятным для самого себя причинам, расслабился в кресле и откинулся назад на спинку стула и грудь Тони над ней. Старк тут же уверенно заскользил рукой по его груди и через ткань рубашки прикоснулся к одному из сосков. Он увидел отражение лица Брюса в мониторе: тот сощурил глаза и прикусил губу. "А ты чувствительный", - голос Тони был чуть громче шепота и звучал как какое-то легкое, почти электрическое потрескивание. Бэннер шумно сглотнул. "Что ты делаешь, Старк?" Брюс не узнал собственный голос, сковывающий и сдавливающий ему горло. "Не знаю," - сказал Тони прежним тоном, кончиками пальцев возвращаясь к бледно-розовому скоплению нервных окончаний на чужой груди, нежно и почти невесомо поглаживая его. Но он знал. Он пытался показать Бэннеру, что тот теперь не один, хотел дать ему то, что было ему так необходимо. Мимолётный покой. И мимолетное ощущение себя самого снова человеком. "Хочешь, чтобы я остановился?" Тони прошептал ему это на ухо так аккуратно, будто бы боясь, что одно его лишнее и неправильное движение, одно слишком громко сказанное слово, могло бы разрушить возникшую связь. Боковым зрением он увидел, что веки Бэннера, задрожав, снова опустились вниз, и тот отрицательно покачал головой. "Н-", - голос Брюса сорвался и пропал. Он облизнул губы и снова шумно сглотнул. "Нет". Слово, едва слышно прозвучав, повисло между ними в воздухе, напряженном от ожидания. "Хорошо." Тони произнес это, как будто это было обдуманное и взвешенное решение о деловой сделке. "Хорошо," - еще более уверенно повторил он. - "Чего ты хочешь?" Бэннер, не раздумывая, ответил: "Просто не торопись." Он взглянул на Старка всего на долю секунды, за которую Тони успел заметить в глазах Брюса, которые были такого же цвета, как и его собственные, смесь трепета и мольбы. "Пожалуйста." Он не просил чего-то особенного, не ставил ограничений, не приближался и не отдалялся от Тони. И своими словами он имел в виду одно: "Пусть это продлится как можно дольше". Свободной рукой Старк провел линию вверх по чужой, отклоненной в бок и теперь открытой для него шее, едва касаясь кожи, покрытой мелкой дрожью. "Когда в последний раз кто-нибудь так к тебе прикасался?" - подумал Тони, не задавая вопрос вслух из нежелания задеть гордость Бэннера. Он перевернул ладонь и обвел ногтем ушную раковину Брюса, видя, как приоткрываются его губы и слыша, как замедляется дыхание. "Не буду," - всё, что он смог сказать. - "Не волнуйся, не буду." К своему удивлению, он никак не мог найти название тому, что происходило между ними. Это не было похотью, любовью, сочувствием или желанием. А может быть - было всем этим сразу. Но, что бы это ни было, оно было ужасно хрупким, и Старк знал об этом. "А когда в последний раз я сам так касался кого-то?" - спросил он сам себя. Пальцы Тони скользнули теперь вниз по шее, забрались под воротник рубашки Брюса, касаясь его ключицы, и аккуратно продели первую, а затем и другие - одну за другой, одну за другой - пуговицы через петли, открыв больший доступ к чужому телу. Старк сделал полшага вперед, и Бэннер, тихо и низко простонав, полностью запрокинул голову ему на грудь. Задевая кожу Брюса кончиками ногтей, он медленно прошелся по его груди ладонями. Бэннер с силой прикусил нижнюю губу и, увидев это, Тони с трудом поборол в себе желание впиться в его рот. Но он знал, что не должен этого делать: его друг заслуживал это медлительное удовольствие без каких-либо крутых виражей и принуждения. Он позволил своим рукам оторваться от чужого тела и подняться выше, чтобы запустить их в темные вьющиеся волосы Брюса. Реакция оказалась как раз такой, на какую он и надеялся. Когда Бэннер напряженно выдохнул и прогнулся в шее, Тони губами отыскал уголок его рта и едва коснулся его, давая Брюсу таким образом понять лишь своё намерение, не предпринимая никаких неожиданных действий. Учёный, едва дыша, не пошевелился и просто ждал, когда Старк либо продолжит, либо передумает, в мыслях предвосхищая то, что всё-таки могло случиться, и пытаясь вытянуть из этой фантазии все возможное удовольствие. "Спокойно," - выдохнул Тони в щеку, покрытую лёгкой щетиной, и снова сперва просто примкнул своими губами к чужим, а после, раздвинув их языком, позволил Брюсу почувствовать жар своего рта. Наклонившись максимально низко, насколько ему позволяла шея, он аккуратно продолжил углублять поцелуй, заскользив языком по кромке чужих зубов. Дыхание Бэннера стало рваным, будто бы воздух на какое-то время застревал у него в груди. Ему нравилось. Ему действительно нравилось. И, только осознав это, Старк отбросил все условности и с силой, до боли впился в его губы. До боли достаточной, чтобы тело Брюса окатила волна электрических импульсов, чтобы он снова прогнулся в шее, вытянул её навстречу и с силой сжал глаза, чтобы даже если он мог или собирался бы сказать хоть слово, этим словом было бы только "Ещё". Хотя Тони, на самом деле, сомневался, что Бэннер был способен на такую открытую словесную просьбу. Но слова ему и не были нужны. Несмотря на проклятые самоконтроль и дисциплину ученого, Тони живо представлял себе его ощущения: чем-то равноценным для него самого, как он считал, был бы спасительный глоток воды после буквально вечности, проведенной в пустыне. Он пытался представить, что было бы, будь он на месте Брюса: если бы он не был уже таким невосприимчивым ко всем ощущениям, которые известны и не известны человеку; если бы он был заперт в клетке черт знает сколько времени в одиночестве, без кого-то, кто мог бы просто коснуться его или поговорить с ним на равных; без каких-либо связей с людьми вообще, только наедине с самим собой - он сейчас бы в буквальном смысле кричал от удовольствия и тонул в просьбах и мольбах. Он бы, прямо говоря, выглядел жалко. Позже он добавит это в список того, "в чем я и Бэннер - полные противоположности". Потому что учёный едва ли даже дышал. Его вдохи и выдохи были медленными и глубокими, и единственным, что Старк получал в качестве ответной реакции на свои действия, были малозаметные смещения тела Брюса ближе к его собственному. Если бы Тони взглянул внимательнее, если бы наблюдал со стороны - он увидел бы куда большую реакцию, чем просто прикушенную Бэннером нижнюю губу. Но ему было не до внимательности - он полностью погрузился в момент. Так же, как и сам Брюс. И это заставляло его чувствовать свою силу и влияние больше, чем когда-либо раньше. Ему хотелось уйти из лаборатории. Хотелось увести Брюса к себе в комнату, повалить его на кровать и дать ему всё, что мог дать; касаться его ртом и руками везде, где бы тот ни попросил. Но он помнил о том, насколько хрупким было то "что-то" между ними, и знал, как тяжело ему придется в попытках добиться желаемого, не разрушив связи и не потеряв доверия. Не убирая руки с тела Бэннера - этот контакт ему казался сейчас крайне важным - он выпрямился, несмотря на появившуюся слабую дрожь в коленях, и, отклонившись назад, сжал зубами кожу на шее Брюса сперва с одной стороны, а потом с другой. Его рука в это же время медленно опускалась вниз по чужой груди, лаская её прикосновениями. И Старк упивался тем, как ученый медленно сходил с ума от этих простых ласк, которые были больше похожи на то ребячество, которым занимаются двое подростков на заднем сиденье машины на выпускном вечере - желая большего, но боясь зайти дальше. Тони чувствовал, что температура тела, по которому блуждала его рука и которого касались его губы, выросла так, что, в сравнении с его собственной, чужая кожа казалась ему раскаленной; чувствовал невольную и неосознанную дрожь, когда случайно касался каких-то особенно восприимчивых точек; слышал звук трения кожи о кожу и - реже - джинсовой ткани о кожаную поверхность стула, собственное шумное дыхание и тихий гул кулера компьютера. Когда Бэннер произнёс вслух его имя, Старк не был сначала уверен, прозвучало ли оно на самом деле. Но пронизанные отчаянием и полные нетерпения слова опять сами сорвались с губ Брюса. "Тони, пожалуйста." В определенных обстоятельствах это только бы польстило Старку и подхлестнуло его самолюбие. Он не любил ничего больше, чем это "Тони, пожалуйста" в таком контексте, в комплекте с кроваво-красными ногтями, врезающимися в его плечи, и - желательно - еще и шестисантиметровыми шпильками, впивающимися в его бёдра. Пару раз он спал и с мужчинами - когда просто со шлюхами, а когда с фанатами, которые проставляли ему столько выпивки, что он уже не был в состоянии обращать внимание на такие мелочи как пол. Мужчины, в большинстве своем, не были особо разговорчивыми и далеко не всегда были способны на просьбы и мольбы. Но когда до них доходило - то звучали они более резко и вульгарно. Тем не менее, силы эффекта и воздействия на самооценку Тони это не меняло. Иногда он, просто из каприза и для забавы, мог заставлять их умолять его, унижаясь и давая понять, что здесь и сейчас весь мир вращается вокруг него, и им нужно то, что он и только он мог им дать. Сейчас ситуация была похожей. Но в то же время и абсолютно другой. Эти два слова, произнесенные на выдохе, наполняли Старка не только привычной гордостью, но и отчего-то чувством оказанной ему чести. Бэннер так изголодался по телесному контакту, что в этой ситуации он наверняка рано или поздно стал бы просить о том же кого угодно. Но он был не с "кем угодно", а с ним. И это его имя он назвал несколько секунд назад, перед ним полностью открылся и, спустя всё это время, обращался с этой просьбой именно к нему. Поэтому Тони не мог себе позволить теперь что-либо прервать или испортить. Губы Старка пересохли, а горло жгло изнутри. Он коротко и тихо откашлялся, чтобы быть уверенным, что сможет говорить, очертил языком ухо Бэннера, чтобы почувствовать пьянящую волну возбуждения, пробежавшую по всему телу, и прошептал так тихо, что еле услышал собственное: "Просто скажи, что тебе нужно." Сейчас он действительно ни в чем не смог бы отказать. "Просто... " - Брюс облизнул губы и шумно сглотнул. - "Дотронься-… Пожалуйста, Тони." "Все, что хочешь", - тихо проговорил Старк скорее себе под нос и просто из ощущения, что должен что-то сказать. Он сдвинулся чуть правее, по-прежнему находясь за спиной у Бэннера, так, чтобы затылком тот откидывался ему на руку и мог полностью расслабиться. И так, чтобы не был вынужден смотреть на него, чтобы не чувствовал угрызений совести и смущения. Быстро, но аккуратно, и как можно более спокойно, он расправился с пуговицей и молнией на брюках Бэннера и скользнул рукой внутрь. Он был молча благодарен Брюсу за его свободное, большее, чем нужно по размеру белье, избавившее его от тесноты и неловкой возни. У него было достаточно места. Тони хотел и растянуть для партнера удовольствие, и в то же время, не откладывать тот момент, в котором он уже так давно отчаянно нуждался, еще дальше. Какое-то время он медленно и невесомо скользил вдоль возбужденной плоти Бэннера, вытягивая из его горла стон за стоном, выпрямленной ладонью. А после - крепко сжал её. Брюс с силой, будто от боли, зажмурил глаза, а Тони не разжимал ладонь, давая ему привыкнуть к этому ощущению. Он каждой частичкой своего тела хотел доставить Бэннеру наконец удовольствие, но не мог закончить всё так быстро. Он хотел, чтобы тот - как и просил - насладился процессом так долго, как только можно. Старку необходимо было найти золотую середину между томительной пыткой и спешкой. После первого медленного скольжения крепко сжатой ладони вверх, Бэннер выдохнул рвущееся у него из груди: "Хаа... господи... да". Тони видел, как он боролся с самим собой, пытаясь дышать ровно, пытаясь сохранять контроль, и хотел было сказать, чтобы он расслабился и просто погрузился в ощущения. Но решил, что какие-то слова были тем, чего ситуации сейчас меньше всего не хватало. Он на какой-то момент задумался, неужели Брюс никогда... даже сам... ни разу.. с тех пор как... - но тут же выкинул эту мысль из головы, посчитав её слишком жестоким предположением. Затем он подумал, что, возможно, ему всё же следует задать один вопрос, и поэтому, не прерываясь и не прекращая движений, шепнул на ухо: "Как лучше?" "Как сейчас", - проговорил на выдохе Бэннер. "Грубо и медленно. Как сейчас," - и прогнулся в спине, двинувшись навстречу ладони Старка и демонстрируя этим свою самую открытую реакцию за всё это время. Тони старался сравнять ритм своих движений и движений бедёр Брюса. Доверяясь инстинктам, он позволял направлять свой язык к чувствительным выступам позвонков на шее Бэннера, и к мягкому участку на его плече, наиболее отзывчивому на укусы Старка. Сдавив на нём кожу зубами, он во время очередного скольжения вверх сжал ладонь сильнее, и Брюс напряженно и шумно втянул в себя воздух сквозь зубы. Своими звучными стонами он уже заставлял Тони медленно терять самообладание. "Хорошо?" с легкой ухмылкой на губах, спросил он, снова склонившись к чужой щеке. "Да," выдохнул Бэннер, чуть протянув "а". - "Отлично.." "Хорошо." – Старк повторил слово, теперь уже не ухмыляясь, а слегка улыбаясь. Тони понял, что Брюс на пределе, когда тот прогнулся в спине и на какое-то время будто застыл, а потом откинулся назад, Старку на грудь, плотно закрывая глаза и задерживая дыхание. Будучи не в силах сказать что-то осмысленное, он протянул "Тони... да", с выражением неподдельного и чистого блаженства на лице, и выдохнул так, будто вздохнула каждая мышца его тела. Тони хотел бы почувствовать то, что только что ощутил Бэннер, но сомневался, что это ему когда-нибудь удастся в будущем или что оно уже когда-либо удавалось ему в прошлом. Он, вероятно, испытал оргазм большее количество раз за жизнь, чем вся команда вместе взятая, но не помнил, чтобы хоть раз это было похоже на такое полное и абсолютное облегчение и высвобождение. Весь его опыт не шел ни в какое сравнение с тем всепоглощающим удовольствием, которое он только что дал кому-то другому. Он не шевелился, пока не почувствовал, что зашевелился сам Бэннер, но и даже тогда не стал сразу полностью отстраняться. "Ты в норме?" - спросил Старк, сдавливая плечо Брюса. Жест был несколько неуклюжим и необычным, но в этот момент буквально всё могло показаться им обоим либо слишком навязчивым, либо чересчур отвлеченным. "Да," - Бэннер потер глаза и открыл их. Странно улыбнувшись и выдавив нервный смешок, он повторил: "Да, в порядке". "Чудно. А теперь всё-таки иди отдыхать." "Да. И ты бы тоже шел. Что для одного, то и... ну, ты ведь понял, да?" Мыслями и разумом Брюс по-прежнему был не на месте. Он был чересчур сконфужен и говорил всё, что взбредало в голову. Тони уже было вышел за дверь, когда Бэннер снова окликнул его по имени. Он развернулся, и их глаза встретились за эту ночь всего лишь во второй раз. "Это ничего не меняет," – стараясь звучать равнодушным, бросил учёный. "Конечно нет," - согласился Тони, пожав плечами. Он догадывался, что имел в виду Бэннер, но, не желая получать ответ вслух, не стал ничего уточнять и задавать вопросов.