Из реальности в Бесстрашие

Экзамен закончился. Скомкиваю лист бумаги, на котором несколько минут назад чиркала подобие ответа, швыряю его в сумку вместе с зачеткой и выхожу в коридор. — Ну? — Саша изображает подобие интереса. И так знает, что сдала. Я только киваю и хитро присматриваюсь к ее сумке — прямо-таки чувствую, что там лежит бутылка чего покрепче. Она перехватывает мой взгляд — да, сегодня мы знатно оторвемся. У нее дома. Вдвоем. Как самые настоящие студентки, измученные четырьмя неделями сессии уже в шестой раз за все время обучения в университете. — Что смотреть будем? — она уже включила ноутбук и шарит по папкам с фильмами. — Может, «Эллигент»? — Не… — отказываюсь я, прожевывая наскоро сделанный бутерброд. — Там Эрика нет. — А то ты фиков не начиталась, — смеется над моими увлечениями. А еще подруга, называется. — Вот если бы я была в Бесстрашии, — я разбавляю водку спрайтом, по-студенчески, и замолкаю, пока пью. — Не, ты бы в Эрудиции была, точно, — подруга хватает стакан. Я обиженно смотрю на нее и мотаю головой. Она только игриво пожимает плечами и тут же выходит на просторы Интернета. Следующие несколько часов мы раздражаем соседей заливистым смехом, пока проходим всякие тесты типа «Кто ты из Дивергента?» или «Что бы подумали о тебе персонажи Дивергента?». Смеемся добрый час, аж до слез, так что у меня размазывается тушь. И вскоре мы замечаем, что водка кончилась. — Говорила, большую надо брать, — бурчит Саня. — Теперь крепче вина ничего не продадут. Все еще обсуждая результаты дурацких тестов, мы выходим в подъезд, едва не забыв запереть дверь. В лифте Саня складывает пальцы пистолетом и изображает, как отстреливает эрудитов, то есть меня. Гогоча, как кони на водопое, мы выходим. И тут же впадаем в ступор. — Это че? — только и могу выдавить я. Подъезд мало чем смахивает на подъезд. Светло. Идеально чистый белый пол, выложенный плиткой. Стены тоже белые. Вокруг нас толпа народа, движется вперед. Это подростки, года на два-три младше нас, и все они в какой-то однотипной одежде. Я оглядываюсь назад: лифта как не бывало — там, мать его, такой же коридор и все та же толпа. Смотрю на Сашу и отшатываюсь — вроде как она не надевала кожаную куртку. Сейчас июль, вообще-то. Она такими же непонятными глазами смотрит на меня — я в каком-то дебильном синем платье. — Слушай, может, без вина обойдемся, а? — я стараюсь ухватиться за остатки своего чувства юмора. Вдруг до моего слуха долетают обрывки фраз, и я вижу, как глаза подруги постепенно округляются. Они говорят на английском. Кто-то толкает ее в плечо, и она прижимается ко мне. — У нас коллективные галлюцинации? — шепчет она. — Какого хрена они все на английском-то шпарят? Английский-то это не беда, но вот где мы, вот это меня действительно напрягает. Вдруг из-за спины слышится громкий топот, мы оборачиваемся и видим толпу ребят в черной одежде. Они одеты почти как моя подруга. И тут до нас доходит. Судя по тому, как мы обменялись взглядами, — одновременно. — Твою ж мать! — в унисон восклицаем мы. — Так, спокойно, — я отвожу ее к стене, пока мимо проносятся… бесстрашные?! — По-моему мы выпили что-то не то. Это бредятина какая-то. — Ага, спрайт с наркотой был, — бубнит она совершенно растерянно. Потом щипает себя за руку и закусывает губу от боли. Я начинаю истерично смеяться. Я вообще от природы паникер, а тут еще такое. А Саня при этом — страшный скептик, поэтому некоторое время так и стоим в коридоре, не зная, что делать. Как будто надеемся, что сейчас хоп! — и все закончится. Но «хоп!» не происходит. — Может лифт упал в шахту, мы умерли, а это все — предсмертная иллюзия? — выдаю я, глупо посмеиваясь. Саша как будто и не обращает внимания — напряженно смотрит вперед. Но мою фантазию вперемешку с истерикой уже не остановить. — А может у тебя волшебный ноутбук, а? Или мы так достали твоих соседей, а они сектанты? А может… Подруга вдруг стала серьезной. — Пошли. Посмотрим, чья это шутка, и набьем им морду. Морду, видимо, придется набивать целой толпе. Да тут их больше пары сотен. До меня доходит где мы — на Церемонии Выбора. Меня начинает трясти. Она отстраняется. — Ты куда? — с жаром выпаливаю я, и на меня оборачиваются те, кто сидит рядом со входом. — Иди к «своим», — она хмурится. — Посмотрим, что это за прикол. Я, оглядываясь, спускаюсь к ребятам в синем. Никого не узнаю. Ни одного знакомого. Ладно. Сажусь. Все как положено — на сцене пять чаш, и этот… как его…а, Маркус. Хорошо играют, думаю я, когда он начинает речь. Но я его не слушаю — ищу Сашу глазами. Но в такой толпе ее почти нереально разглядеть — да еще и зрение у меня не самое идеальное. Руки начинают потеть — что дальше-то делать? Тупо сидеть? А может, просто послать всех нахер? Не, страшно. И правда, все как надо — вызывают подростков, они делают надрез на руке и проносят над чашами. Вдруг, после того как вызывают очередного, никто не встает. Я прослушала, чье имя назвали. Все начинают вертеть головами. — Александра Кларк, — повторяет Маркус уже громче. Но опять никого. Слышится шепот. Вдруг со стороны бесстрашных улавливаю движение. К сцене идет… Саша?! Я еле удерживаюсь, чтобы не крикнуть, но она сама оборачивается, и только пожимает плечами. Ну да, логично. Александра. Но что за дурацкая фамилия? Откуда? Вроде Кларк она никогда не была. — Бесстрашие! Ну, кто бы сомневался. Зал разрывается от свистов. Новоиспеченная Кларк неуклюже направляется к «своим», не отрываясь от моего взгляда. Ее же взгляд выражает что-то типа «Не знаю, что тут за фигня происходит, но давай подыграем». На всякий случай, выберу то же самое, даже не думаю об этом. Так. А как мне понять, какая фамилия моя?! Дергаюсь на каждом имени и напряженно смотрю в толпу после каждого. — Кэтрин Стивенсон! Снова вздрагиваю. Имя вроде подходит. Быстро обвожу взглядом зал. Имя повторили снова. Я резко вскакиваю и иду быстрым шагом, чтобы не успеть заволноваться. Хотя беспрерывно волнуюсь уже минут пятнадцать. Беру нож. Фу, прям резать надо? Дрожащей рукой делаю надрез. Хорошо хоть нож настолько острый, что я практически не надавливаю. Ой, а вдруг не туда капнет? Я истерично хихикаю, и чувствую строгий взгляд откуда-то справа. Бесстрашие, так Бесстрашие. Под уже порядком надоевший гул чуть ли не лечу к Саше. — Что-то тормознутые в этом году неофиты, — слышу я сзади и оборачиваюсь. Какой-то парень, видимо, думает, что я его не понимаю. Ага, щас. Видя мое негодование, Саша наклоняется ко мне. — Попробуй ему что-нибудь сказать. И я не задумываясь, оборачиваюсь снова. — Слышь, ты! — и уже не могу договорить. Я, мать его, говорю на английском. В смысле, я словно бы говорю на русском, я пытаюсь говорить на русском, но с языка срываются слова явно не на великом и могучем. Слава богу, тот парень меня не услышал. Я сконфуженно оборачиваюсь назад. — Какого хрена тут происходит? — я прямо-таки чувствую безысходность в своем голосе. После Церемонии мы, все еще ни черта не понимая, когда закончится этот спектакль, выходим на улицу. И моментально столбенеем, тем самым здорово отстав от «своих». Это не наш город. Это даже вряд ли наша страна. И уже начинаю подозревать, что и не наше время. Саша выходит из ступора первая, и резко срывается с места. Я за ней. — Как думаешь, — выплевываю я на бегу, пока мы еще не догнали остальных. — Тут все по сюжету или как? Она некоторое время молчит, а потом говорит, что не слышала, чтобы вызывали Трис. Значит не по сюжету. Прогадали. Может, подходящую актрису не нашли. Внимательно смотрю на Сашу — она так серьезна, что мне кажется, она уже не воспринимает это как какую-то шутку. Я как-то тоже не особо хочу рисковать, хоть это и глупо, и продолжаю бежать. Мы забираемся на платформу. Лезть наверх нужно метра три. Серьезно? Я максимум на физкультуре по канату забиралась, и то только до половины. Пока Саша передо мной, я пытаюсь отдышаться. Вдруг сверху слышатся крики. И стук колес. Я прекрасно понимаю, что это значит, и чуть ли не взвизгиваю, чтобы поторопить подругу. Только я успеваю залезть наверх, как приходится сразу вскочить на ноги и бежать что есть сил — последний вагон прямо напротив меня. Саша кричит мне что-то и протягивает руку. Но я понимаю, что если уцеплюсь за нее, то вылетим обе. До края платформы остается несколько метров, но я вижу, как Сашу отстраняет парень и подает мне руку. Теперь я почти что с уверенностью прыгаю и цепляюсь за нее. Он с силой затаскивает меня внутрь. Ну неужели я такая тяжелая, что у него аж пот выступил? Я смотрю на подругу, но не решаюсь что-то ей сказать — вдруг и в этот раз нас все поймут. Форма бесстрашных как нельзя лучше подходит под ее короткую стрижку и черные волосы. А я стою тут, как идиотка, в синем платье эрудитов. Видимо, она поняла о чем я думаю, и заулыбалась. Правда, когда неофиты начали выпрыгивать из вагона, улыбка стерлась с ее лица. Мы остались последними. — Ой, я что-то боюсь, — тянет она. — Да пофигу уже, — бросаю я и выпрыгиваю. Вот дерьмо. Ладони и колени страшно саднит. Я, как несостоявшаяся балерина, распласталась на крыше здания, пытаясь одной рукой одернуть задравшееся платье, а другой поднять свое тело. За мной не более удачно шлепнулась Саша. Я поднимаюсь, смотрю в толпу ребят и тут же поворачиваюсь к подруге, жадно глотая воздух, и трясу ее за плечи. — Там, сука, самый настоящий, мать его, Эрик! — Эй, ты, эмоциональная! — в душу закрадывается неприятный холодок. — Сюда! Быстро! Пытаясь спрятать дурацкую улыбку, резко поворачиваюсь и неловкой походкой направляюсь к нему. Надеюсь, он не слышал. Хотя я все еще уверенна, что все это — тупая шутка. — Ты первая, — он театрально вскидывает руку, приглашая меня… да, да. На самый край. Или не шутка. Но если все-таки шутка, то очень тупая. Я встаю на край, смотрю вниз, и меня начинает мутить. Хочу спросить: «А может не надо, а?», но не решаюсь. Просто стою. Долго и тупо. В конце концов, я знаю, что там внизу. Я не умру, это точно. — Тебе помочь? — я улавливаю раздражение, и раздражаюсь сама. Так что зажмуриваюсь и делаю шаг вперед. Падаю на металлическую сетку, это довольно больно, кстати, но я все равно смеюсь. Это, конечно, не прыжок с парашютом, как я мечтала, но тоже весьма экстремально. Слезть мне помогает Фор. Я вспоминаю, что надо бы одернуть платье, и не дожидаясь вопроса, называю свое имя — Кэт. Фор на секунду задерживает взгляд, но тут же отвлекается на следующего неофита. Саша была четвертой. Ну, теперь не Саша, а Алекс. Мы с ней идем в конце толпы неофитов. — Все понимаю, — шепчет она. — Сессию понимаю, стресс там, нервы. Паленую водку понимаю. Но этого не понимаю. Мы же не курили ничего. Какого хрена? — Разговоры! — слышим сзади. Но даже не оборачиваемся. И без того ясно, кто это. Хотя и замолкаем, переглянувшись. Нам показывают наше общежитие. Честное слово, наша университетская общага с тараканами, наверное, и то лучше. Душ общий, потрясно просто. Мы особо и не вникаем, пялимся на Фора. Похож. Не копия актера, конечно, но офигеть как похож. Вот смотришь, и понимаешь, что это Фор. Мы разглядываем его так долго, что, когда он заканчивает и смотрит на нас, то даже смущается. Наконец-то выдают нормальную одежду, а свою приказывают сжечь. Саше, то есть Алекс, это делать необязательно. Она же типа урожденная. Все, пора привыкать называть ее Алекс. Что-то мне подсказывает, мы тут надолго. Когда мы идем на обед, она подтверждает мои мысли. — Чувствую, вина мы так и не попьем.