Из реальности в Бесстрашие

Обрабатываю все синяки и ссадины мазью, наспех замазываю тональным кремом, который тут же начинает скатываться. Хрен с ним. Лишь бы не видно было хотя бы издалека. Да уж, тут бы и ведра мало было. Из головы никак не выходит это…этот бред. Да кому расскажи — и меня тут же упекут в психушку. А если родители увидят синяки — то сначала в травмпункт, а уже потом в психушку. Я даже не пытаюсь строить догадки. Их просто нет. Так не бывает и все тут. Одно заботит, повторится ли это? Если я сейчас лягу спать, не проснусь ли я снова в общаге неофитов? А если я вообще не буду спать? Вот это дельная мысль, надо ее испробовать. Но только не сегодня, мне надо отдохнуть после избиения любимой подругой. Даже обидно как-то, перестаралась она. Так и не выпив кофе, возвращаюсь в кровать. Вспоминаю пинок Эрика по моей голове тяжелым ботинком. — Твое счастье, если я не вернусь, — бурчу я и снова засыпаю. Просыпаюсь я уже ближе к вечеру, от звонка. Глядя на экран смартфона, вспоминаю, что у меня вообще-то есть парень. Вот незадача. Беру трубку и долго отнекиваюсь на предложение встретиться. Куда я в таком виде пойду? После истерики «мы не виделись уже три дня» коротко извиняюсь и отключаюсь. Даже и не жалко. За два года так нервы вытрепал, еще и по пустякам. — Весь день валяешься? — мама. Я не отрываю лица от подушки. Не слышала, когда они приехали. — Иди в душ и поужинай хотя бы. Когда она уходит на кухню, я послушно иду в ванную, включаю воду и просто сижу на краю. Зря столько крема истратила что ли? Минут через десять выхожу, поскальзываясь на мокром полу. Откуда вода? И тут на тебе — передо мной общежитие неофитов. Ну, хотя бы безболезненно. — Уже отлежалась? — улыбается Фор, стоящий в дверном проеме. Потом громко хлопает в ладоши. — Подъем, ребята, подъем! Саша, то есть Алекс, с трудом продирает глаза. Судя по ее виду, днем (в нашей реальности) поспать она не додумалась. А я как будто целые сутки спала — настроение прекрасное. Стою и лыблюсь как идиотка. Ее реплика, кстати. Ну и правильно, а чего мне теперь, плакать что ли? Раз не вернуться домой, значит, не вернуться. А когда дают, надо правильно пользоваться. Тем более меня все еще не покидает ощущение того, что все это должно закончиться. Не знаю, как и когда, но должно. Пока идем на завтрак я почему-то хочу потрогать стену коридора. На ходу веду пальцами по холодной неровной поверхности. Камень. Самый натуральный камень. Не стали бы ради какого-то спектакля такие затратные декорации делать. Перевожу взгляд на свою руку — косметика, скрывавшая синяки, осталась на той мне, которая в другой реальности. Интересно, что я там сейчас делаю. И есть ли я там вообще. Оглядываю бесстрашных, идущих нам навстречу в сторону выхода. В их руках автоматы, и я уже почти не сомневаюсь, что настоящие. Грустить вообще не в моем стиле, а показывать свою грусть тем более. Да и чего сердце-то драть, мы же не умерли, просто каким-то неведомым образом в придуманный мир занесло. Привыкла я все оборачивать в шутку, иначе свихнуться можно. В отличии от Алекс, вон, все эмоции на лице написаны. Раздражает ее вся эта ситуация, кажется, домой хочет. А я хочу? Там привычная жизнь: учеба, а скоро и работа, выходные, когда страдаешь от безделья, парень, который на мозги капает. Но там хотя бы за это не убивают. А тут хлоп — и нет тебя, и никто и не вспомнит. — Как думаешь, — приближаюсь я к подруге. — А если нас здесь грохнут, мы там тоже умрем? Ой, недобрую мысль я поселила в ее голове, нехорошую. Она резко останавливается и закрывает глаза. Те, кто шел сзади, обгоняют нас и оборачиваются. Я мягко беру ее за руку и без применения силы тяну за собой. — Я не знаю, чему верить и чего ждать. До сих пор все это в голове не укладывается, — вяло произносит она. — Так и не укладывай, — я пытаюсь улыбнуться. — Живи пока, само уложится. Мы садимся за стол. Остальные неофиты не особо горят желанием со мной общаться, увлечены чем-то своим, так что я снова завожу разговор с Алекс. — Вчера мой звал встретиться, — я не произношу ни имени, которое может показаться здесь странным, ни слова «звонил». На что звонил? На рацию, которую неофитам и в руках подержать не дают? Она давится куском хлеба, пробегается взглядом по моему лицу и смеется. — И ты? Я повожу плечами и улыбаюсь, мол, ну ты меня видела? — Ну, а ты на это что? — слышу я сзади. Теперь моя очередь давиться едой. Оборачиваюсь и вижу Дина. — Напугал, блин! — возмущаюсь я. Ну серьезно, еле откашлялась. — Так «мой» — это твой парень? — он игриво складывает лицо в ладони, ставя локти на стол. — Посмотри на мое лицо и пойми, что нет, — снова возмущаюсь я, но на этот раз скорее наигранно. И следующей шуткой на всякий случай пресекаю все его мыслишки. — Отдамся в хорошие руки пластического хирурга или профессионального визажиста. Надеюсь, тут еще помнят, что это такое. Дин смеется и вглядывается в мой лоб. Конечно, там нехилая ссадина от ботинка Эрика. — Это тебе надо было к эрудитам идти. Пойду, кстати, найду твоего визажиста. Как только он уходит, Алекс вдруг снова становится серьезной и наклоняется ко мне через стол. — Слушай, а правда. Вдруг, если умереть тут, то просто вернешься туда насовсем? Я аж отбрасываю вилку. — Сдурела совсем? Даже не вздумай проверять. Хотя, учитывая, что на построение к нам заявился кровожадный Эрик, может и получится проверить. — Сегодня вы будете показывать всю свою никчемность, криворукость и косоглазость, — начинает он, — Фор называет это «учиться стрелять». Не могу удержаться от смешка. Эрик, слава богу, не реагирует. — И еще, — гаркает он, отчего появившейся в строю шепот моментально смолкает. — Для тех кто понял: выходить за пределы штаба без сопровождения инструктора запрещено. Появляться после отбоя вне своего свинарника, который вы называете общежитием, — запрещено. Все уяснили? Он на меня не смотрит, но я-то понимаю, с чего он решил об этом напомнить. Дин, стервятник. Но не волнуйтесь, за пределы «свинарника» я не выхожу. Я, мать вашу, телепортируюсь на другой континент. Алекс, до безумия довольная, уже вертит в руках автомат, и я, воодушевившись, подбегаю к Фору, чтобы принять такой же. Правда, как только инструктор кладет мне его в руки, я едва ли не роняю его. Я думала, что оружие будущего как-то полегче будет. Фор окидывает меня критическим взглядом. — Руки слабые. Нужно работать, иначе вылетишь. Смотрю на Алекс. Ну да, она покрепче. Неудивительно, что с легкостью уделала меня на спарринге. Заметив перемену в моем лице, Фор одобряюще хлопает меня по плечу. — Не волнуйся, еще много тренировок впереди. Из-за тяжести оружия я едва ли могу прицелиться. Не попала ни разу. Фор, великодушный человек, без внимания это не оставил, и, когда мы возвращаемся в зал, отводит меня в сторону, пока остальные тренируются на ринге. Объясняет, как и сколько раз нужно отжиматься, чтобы максимально быстро укрепить мышцы. Мы и без того делаем это каждый день, но для меня упражнений будет явно недостаточно, чтобы не огрести лишний раз в спарринге или беспомощно болтаться на перекладине. На мысленном «восемь» я слышу все недовольство вновь появившегося Эрика, по поводу того, почему же это не все неофиты следуют плану тренировок. На «девять» слушаю как Фор оправдывается, мол, чтобы не вылететь, мне надо дополнительно заниматься. На «десять» нога Эрика впечатывает меня в пол. Вырвать бы тебе твои ноги, блин. Размахался. — Дополнительно занимайтесь в свободное время, — холодно говорит он, пока я поднимаюсь с пола. А потом противно скалится. — Которого у вас нет. Фор будто бы извиняется взглядом. Не переживай, инструктор, есть тут у меня одна мыслишка. — Отправил бы я тебя, неофит, за это на ринг, — Эрик тянет слова, разглядывая меня. — Да ты и вправду больно хиленькая. Успеешь с изгоями намахаться. Я вздыхаю с облегчением, несмотря на угрозу вылета. Однако Лидер на этом не сдается. — Алекс, Крис! На ринг! Вот ведь урод. Крис, смеясь, встает на маты. Алекс, заламывая пальцы, медленно плетется за ним. Блин, да он же ее размажет. Я отворачиваюсь, не могу заставить себя на это смотреть. Слышу глухой удар, от которого сердце как будто застывает. Еще один. Еще. Слышу, как подруга валится с ног. Молчит, терпит, а я даже не могу повернуться. Оказывается, я слаба не только физически. — Она еще в сознании, Крис. Да что ж ты за больной человек такой! Я даже не осознаю, как оказываюсь возле этого ублюдка, как толкаю его в плечо, чего он, может, и не заметил бы, если бы не мои вопли. От избытка чувств меня начинает подташнивать, жжет где-то в желудке, голос дрожит и срывается, так что режет слух даже мне самой. Эрик, поморщившись, быстро хватает меня за локоть и заламывает руку. — Смотри. Последний удар эхом отдается у меня в голове. Черт возьми, это же я виновата. Я, я, я. Эрик отшвыривает меня от себя, я стою как вкопанная и смотрю на подругу. Похоже, что все удары пришлись в голову. Перевожу взгляд на Криса, но почему-то не чувствую к нему ненависти, несмотря на то, что это он избил ее. Ненавижу я человека, стоящего за моей спиной.

***

Как только открываю глаза, рывком встаю с постели, избавляясь от соблазна действительно поспать. Не дожидаясь, когда проснутся родители, быстро одеваюсь, хватаю телефон с наушниками, и тихо выхожу на улицу. Прохожу пару соседних домов и заставляю себя перейти на бег. Хрена с два я вылечу. Пока я помню лицо Фора, Эрика, пока я помню зал для тренировок, запах крови, сырость каменных стен, пока вижу себя в форме Бесстрашия — это реально. И я могу сколько угодно смеяться над этой реальностью, но бороться мне все-таки придется. Поэтому я бегу. Оглядываю старые дома и новостройки, которые уже видела сотни раз, дворы, в которых бегали с друзьями, когда были детьми, и вижу их словно впервые. Вижу загулявшую со вчерашнего вечера шпану, слоняются по очереди от кустов до лавки, курят, громко и противно смеются. Эх, вас бы к Эрику, вот он бы из вас всю дурь выбил. А потом думаю — еще немного, и я смогу сделать это сама. И улыбаюсь своим мыслям. Все-таки есть от этого какая-то польза. Когда возвращаюсь, набираю подругу. Надеюсь, уже не спит. — Ну, ты как, в порядке? — я прямо-таки ощущаю чувство вины в своем голосе. — Я ему печень вырву. В порядке.