Вчерашние изгои

На краю деревни заканчивалось и некое подобие дороги, но простирающийся до облаков дворец Нейба был достаточно видным ориентиром. Дворец устоит, в этом Арнера не сомневалась. Весь город превратится в пыль, но этот памятник самолюбию Нейба продолжит стоять. После увиденного и услышанного в деревни Арнера стала ненавидеть брата еще сильнее. Она не могла поверить, как в столь короткие сроки он смог убедить буквально каждого в том, что их смерть необходима. Если уж жители этой деревни, каждой житель которой обязан жизнью Арнере, настолько запуганы, что готовы отдать жизнь за своего новоиспеченного бога, то что говорить о жителях столицы. Возможно, Арнера видела в последний раз эту утыканную домами пустыню и монорельсы, уходящие паутиной от города. Идти до дворца Нейба было далековато, но сейчас Арнере было нужно сделать то, на что ее брат был никогда не способен — взглянуть на простых людей своими глазами. Это вряд ли успокоит ее, даже наоборот, но по-другому она сделать просто не могла. Арнера провела тут последнюю сотню лет. Этот срок — ничто для богов, как она или Нейб, но быть равнодушной к миллионам местных жителей она, в отличии от Нейба, так и не научилась. Мимо промчался поезд, пыхтя красным дымом. На боку паровоза красовалась эмблема Института магии. Нейб, сидя в своем дворце, должно быть, и не подозревает насколько сильно изменилась его планета. После учреждения Нейбом Института магии столицу стало просто не узнать. Теперь на каждом шагу использовалась магия такого уровня, который в этом столетии точно не освоили бы. И все те технические и архитектурные красоты, которые можно было видеть в столице появились благодаря Нейбу, тому, кто завтра это все и уничтожит. За всю дорогу в город Арнера так и не встретила ни одного человека. Магические поезда довольно быстро вытеснили лошадей, а монорельс брусчатку. То что можно было назвать дорогой начиналось только у самого города, где все чаще появлялись деревянные жилища, утопленные в песок. Они пустовали уже не одно десятилетие — с того времени, как Нейб вместе с магией привез и более совершенные материалы строительства. В самом городе дерево уже давно сменил кирпич, обожжённый волшебными посохами. Увидев Арнеру, каждый горожанин бросал работу и в страхе падал на землю. Именно по этой причине Арнера и предпочла последние сто лет прожить в деревне. Там объяснять, что она — это не ее брат приходилось куда меньшему количеству людей. Город и правда довольно сильно изменился, но едва ли у горожан хватало времени любоваться его красотами, особенно с тех пор, как Нейб ввел двенадцатичасовой рабочий день. И теперь все вокруг должно было в скором времени погибнуть: каждая семья, каждая песчинка, каждая мысль. Эту планету, подгоняемую Нейбом, ждал тот самый момент, который ждал и сотни измерений до него — когда материя становится настолько хрупкой, что цивилизация рушится под собственным весом и все живое попросту погибает. Но сколь мало мир вокруг Нейба не интересовал его — дворец внутри этого мира он построил грандиозный — в этом он был настоящий сын своего отца. Увидев вдалеке Арнеру, стражники дворца расступились. Даже тут Нейб не забыл о пафосе — вряд ли кто-нибудь из местных мог причинить какие-либо неудобства такому богу, как он, однако стражников в сверкающих доспехах у двери он все же поставил. Входить внутрь Арнере совсем не хотелось — она была наслышана о количестве слуг, живших во дворце ее брата, а пройти мимо них означало бы единовременно оторвать от работы несколько тысяч человек. Поэтому вместо этого Арнера нашла глазами балкон Нейба под самыми облаками, закрыла глаза и прыгнула. Этажи этого чудовищного строения проносились мимо. Бесполезно истраченный камень, возвышающийся над каждым жителем города оставался внизу, а жаркий ветер щекотал пальцы расставленных рук. Секунда абсолютного покоя — и вот волосы, обволакиваемые шумным воздухом, уже ловят солнечный лучи, от которых город так ревностно оберегала эта башня. Еще секунда и каблуки Арнеры раздробили мрамор самого высокого балкона башни Нейба. Арнера открыла глаза — все как она думала — ее брат лежит на балконе в окружении десятка слуг с опахалами. — Могла бы и лестницей воспользоваться. — заметил Нейб и щелкнул пальцами. Слуги удалились, а через секунду вернулись, подав ему изящный посох. — Что это? — спросила Арнера, хотя сама знала ответ. — Тайфун. Стоит стукнуть им о пол, как жизнь на этой планете прекратится. — ответил Нейб, словно речь шла о каком-то пустяке. — Четыре башни моего дворца запустят цепную реакцию, ну, а дальше ты можешь догадаться сама. Только пожалуйста, не начинай зудить. Нейб поднялся с ложа, широко зевая. — И не надо на меня так смотреть. Ты хотя бы понимаешь, что значит править? Это значит, что каждый твой подданный мыслит и действует как он хочет только до тех пор, пока я не скажу ему обратное. Это понимает и наш отец, и я. Даже Лисовнор это понимал. — Не произноси его имя! — Брось. Мы же говорим о человеке, угробившим весь свой народ ради своих нелепых амбиций. — Замолчи! Арнера скинула руку, из которой вылетело голубое пламя. Пролетев через всю комнату, пламя коснулось вытянутой руки Нейба. В ту же секунду комнату сотряс оглушительный взрыв, кусок потолка упал на мраморный пол, но Нейб лишь улыбнулся, стряхивая с себя каменную крошку: — А вот это совсем лишнее! Не забывай, кто стоит перед тобой. Ну что, поговорим? Раз уж силой ты проблему решить не можешь. — Ты стираешь с лица планеты целую цивилизацию только потому, что тебе скучно. О чем мы можем говорить? — И зачем же ты тогда пришла? — развел руками Нейб. — Посмотреть тебе в глаза, когда ты будешь убивать миллионы семей… — Эти миллионы семей должны сказать мне спасибо за все что я для них сделал. — Спасибо? Ты им дал технологии других народов, а сам и палец о палец не ударил. И знаешь, я не заметила счастливых лиц, когда шла сюда, зато детей без отцов, которых ты забрал на строительство этих башен, хоть отбавляй. Они хотя бы знают, что это за башни? Ты сказал им, что посылаешь их строить собственную смерть? И ведь рабочие умирают пока строят собственную смерть, какая же ты мразь! Нейб вгляделся в посох, словно впервые в жизни его увидел, и еще сильнее сжал его в руках. — Хочешь знать, что произошло бы, если бы меня здесь не было. Если бы боги никогда не обратили бы внимание на это измерение. Оно бы умерло. Рано или поздно… нашелся бы дурак, который нажал на кнопку. Полетели бы ракеты или поднялись бы ураганы — результат один. Цивилизация уничтожает себя, такая уж у нее природа. Так зачем же ждать? Зачем этим людям рождаться и умирать ни за что, если можно закончить все прямо сейчас. Ты ведь гуляла по улицам. Знаю, что гуляла, ты всегда так делаешь. Думаешь, что поступаешь правильно, живя среди этих дикарей. Успокаиваешь себя перед сном, что ты сохранила в себе человечность. Но… я дал им цель, всем им я сказал, что главная их цель — это ожидание апокалипсиса. Каждый человек хочет, чтобы перед смертью он был спокоен. И тысячи измерений погибают в боли и страданиях. И после этого ты говоришь, что я поступаю неправильно, позволяя хотя бы одному измерению умереть счастливыми. Умереть за своего бога. Нейб покосился на Арнеру, но ей было нечего ответить. — Я так и думал. — произнес Нейб. Арнере даже показалась, что она слышала тень сожаления в голосе брата, но в следующую секунду его губы сомкнулись, и он спокойно опустил правую руку. Посох коснулся мраморного пола. Через пару мгновений весь дворец затрясся. С потолка посыпалась очередная порция крошки. — Пусть отец одобрил это, но он не позволит тебе уничтожить цивилизацию бесследно! — старалась перекричать шум Арнера. — Ты ведь не нашел избранного, правда? — Мне он и не нужен. Шерифы, лошади, бездарные стихи и примитивные картины. Тут нет ни технологий, ни культуры — ничего, что могло бы быть полезно. Концентрировать это измерение в человека? Зачем? Пусть граждане Та-Дона думают, что я не успел спасти этот мир, не успел найти избранного. От части это все же правда. — Ни один гражданин Та-Дона не поверит, что эти, как ты сказал «дикари», могли изобрести Тайфун и тем более уничтожить сами себя. — Возможно. — пожал плечами Нейб, — но ведь для этого здесь есть ты! — Что? — Дочь государя, которая никогда не ладила со своим братом решила отомстить ему и уничтожила его мир. По-моему, звучит очень правдоподобно. А отец тебя милосердно простит, разве что намекнет, что пора бы уже отправляться править и своим собственным измерением. Руки Арнеры сжались в кулаках. Магия огня и воды, света и тени, Гевдапойских лесов и Ронешальских островов — все это было бессильно сейчас. Нейб был прав — воевать с ним можно лишь словами, а в этой схватке ей не выиграть. На стороне Нейба были слова ее отца. — Та-Дон не мог… — Да ну? Знаешь, что? Держи. — Нейб протянул посох Арнере. — Еще один удар, и машина судного дня выключится. Все просто! Вот только, похоже, тогда ты ослушаешься нашего отца, чего бы я тебе… ну знаешь, не советовал бы делать. Но если ты считаешь, что он не мог с тобой так жестоко поступить, то… всего один удар и миллионы жизней будут спасены. Арнера оглянулась, но города с балкона больше видно не было — все, что находилось ниже башни закрывала желтая пелена. Все башни дворца работали на полную мощность, конец света наступил. Ноги подкашивались под Арнерой. Сколько было времени у Оса чтобы уйти? Сутки? Уехать далеко они могли не успеть, да и едва ли за ним пошла половина деревни. Спасти их — означало бы предать отца, а историю о предавших Та-Дона кевантийцах Арнера знала наизусть. — Ну вот и все. Пойми наконец, что есть вещи поважнее, чем забота об этих дикарях. Ты, я, все мы были рождены для большего, чем томиться в этих мирах, правя кучками племен без будущего. — И для чего же мы рождены? — спросила Арнера не отрывая взгляд от песчаной бездны внизу. — Ну, а это ты уже у отца узнаешь. Если он, конечно решит сказать тебе. — Не надо было мне сюда приходить. — прошептала Арнера и коснулась пола. Стены дворца озарила голубая вспышка, уносящая ее с балкона.