Аморальность для начинающих

Дверь в туалет оказалась не заперта, Ичимацу незаметно приоткрыл её, но как только краем глаза увидел, что кто-то там есть, намеревался закрыть. Правда глаз уловил, что человек, находящийся внутри явно не справлял нужду. Карамацу смотрел в журнал, изо всех сил стараясь представить девушку, изображённую там. Его фантазии хватило, чтоб возбудиться, но не хватало, чтоб удовлетворить себя. Девушка была симпатична: развратная поза, почти полностью оголённая грудь. Но её образ интенсивно перекрывала более навязчивая и возбуждающая картинка. Ичимацу стоял как вкопанный у еле заметной щели и наблюдал. Он не знал зачем это делает, может, хочет ворваться под конец и опозорить брата? Не глупо ли? Или может это чересчур? Он напрягся когда рука Карамацу скользнула от члена к мошонке, дальше. «Анальное стимулирование? Вот это уже веский повод для шантажа» — Ичимацу мерзонько захихикал, забыв, что в паре шагов от него человек и он, Ичимацу, рискует быть замеченным. Правда его смех перекрыл стон. — Ичима-а.. ах. «Что? Погодите. Ч.Т.О?!» Вот это был самый неожиданный поворот за всю его жизнь. Почему старший стонал его имя? И что теперь делать самому Ичимацу? Он же не мог просто развернуться и пойти спать после того, как увидел и главное услышал подобное. Но он не представлял альтернатив. Нужно же что-то сделать, это не нормально притвориться, что ничего не произошло. Карамацу поставил ступни на крышку унитаза, сгибая колени, и добавил второй палец: «Ичимацу, глубже, пожалуйста…» Видимо мозговая деятельность ещё не восстановилась после сна и Ичимацу не придумал ничего лучше, как широко распахнуть дверь туалета и состроить победоносное лицо. У него есть повод для шантажа, у него все карты на руках, но он не знал что с ними теперь делать. — Нии-сан, чем ты тут занят? — загробным голосом произнес Ичимацу. Карамацу вздрогнул и поспешил прикрыть причинное место, при этом не разгибая ног и оставляя их в том же положении, лишь сводя колени. — Ич?.. Что ты здесь дела?.. — Я услышал щебетание птички, — Ичимацу медленно подходил к брату, засунув одну руку в карман пижамных штанов, а второй держа перед собой и пристально рассматривая свои пальцы. Подойдя вплотную к своей цели он облокотился рукой на бачок унитаза, зажимая Карамацу между собой и унитазом, — И эта птичка мило прощебетала моё имя. Я подумал, что птичке нужна помощь. — Помощь? — Карамацу пытался сделать свой голос как можно более будничным, но в нём отчётливо слышался страх. Ещё бы, его застали за довольно щекотливой ситуацией. Не просто за дрочкой, и даже не просто за анальными ласками — он стонал имя брата. Брата, который сейчас стоял перед ним. Карамацу не мог даже представить что будет дальше, ощущая себя ягнёнком, которого вот-вот забьют для ужина. — Ну как же, ты так отчаянно стонал моё имя. Представлял, что я ласкаю тебя пальцами, Говномацу? Старшего загнали в угол, пристыдили и видимо сейчас начнут диктовать свои условия. Он не знал куда деваться и что делать и что говорить. — Ну же, братик, ответь честно. Представлял? — Да, — тихо пробубнил Карамацу. — Не слышу, — угрожающий голос заставил Карамацу сжаться в комочек сильнее и мелко задрожать от страха. — Д-да, — чуть громче. — Что же ты ещё представлял, а? — голос Ичимацу с каждой секундой становился всё более зловещим. Странно, но ему не было противно от того, что брат использовал его светлый образ для подобных целей. — Что ты хочешь? — Что я хочу? — Ичимацу наклонился к самому уху Карамацу и перешёл на почти шёпот. От подобной близости и какой-никакой, а интимности момента, у старшего пробежали мурашки по спине. Несмотря на то, что ситуация была щепетильной, он не мог не ловить некий кайф от близости объекта своего вожделения. Ситуацию подслащивало то, что Ичимацу не спешил бить с воплями «Какого хера» старшего, что давало слабую надежду. Хотя Карамацу и отгонял эту надежду, то и дело говоря себе, что ещё чуть-чуть и его ударят и обзовут грязным. — Что же я хочу? — Ичимацу и сам не знал ответа на этот вопрос. Он поймал близнеца за довольно отвратительным занятием с точки зрения морали, он мог теперь сделать всё что угодно: потребовать денег или унизить его, сделать рабом и заставлять выполнять дела по дому. Всё, что угодно, так что же ему выбрать? — Что же-что же? — Кажется, Ичимацу пришёл к какому-то умозаключению. Не очень рациональному, но если сладкий торт лежит прямо перед тобой, то о какой диете к лету может идти речь? Тем более моралью братья никогда сильно не отличались. — Может, я хочу воплотить твои фантазии в реальность? — Ичимацу прикусил мочку уха, что вызвало удивлённый и блаженный тихий стон старшего. Младший достал руку из кармана штанов и положил её на чужое бедро, легко проводя ею к ягодицам и сжимая их. Подобная поза была не столь удобна для Карамацу, но он боялся пошевелиться, спугнув Ичимацу, ведь он, Ичи, сам сказал, что хочет воплотить фантазии в реальность, и эта мысль стучала по вискам в голове. «Хочет воплотить мои фантазии. Хочет. Хочет мои фантазии. Хочет меня» — вихрем проносилось в голове Карамацу. Ноги уже затекли и еле-еле держались на краю крышки унитаза, но рука на ягодицах явно останавливала от каких либо действий, дабы не нарушить эту атмосферу, не спугнуть. — Хэй-хэй, братик, это будет твой первый раз? — рука медленно пробиралась ко входу. — Угу. — Неудобно. Может, встанешь задницей ко мне? Карамацу был благодарен за подобную просьбу брату, он выпрямил затёкшие ноги, и попытался встать, тут же оступаясь из-за боли в ступнях. «Значит, был прав» — смотря на это, подумал Ичимацу. Он отступил, давая брату место, чтоб развернуться, и снял с себя верх пижамы. К этому времени Карамацу уже стоял, облокотившись обеими руками на бачок унитаза, его пробирала дрожь предвкушения, ноги кололо от долгого пребывания в одном неудобном положении, пальцы сжимались до белых костяшек. Он шумно выдохнул, когда рука брата легла на его бедро, слегка холодные пальцы прошлись по ягодице вниз, в центр, слегка вверх, надавливая. — Ты здесь влажный, братик. — Смазка. — Карамацу указал на небольшой тюбик около унитаза. — Не устраивает дрочка в сухую? — Ичимацу добавил второй палец, от чего старший вздрогнул и протяжно, но не громко застонал. — Подай её мне. Карамацу наклонился, доставая до тюбика, и подал его брату. Тот посмотрел на упаковку и прыснул от смеха. — Клубника. Боже, серьёзно? Не слишком ли заезженное клише? Старший закрыл пылающее от стыда лицо рукой, хоть его и не могли видеть. — А ты чего ожидал? — в голосе показалось лёгкое недовольство, сменившееся придыханием и постаныванием от третьего пальца. — Ничего-ничего, это довольно мило. Ичимацу вынул пальцы, выдавил лубриканта себе на руку с характерным звуком и размазал по собственному члену. — Ты собираешься пойти до конца? — Карамацу серьёзно взглянул на младшего брата, пытаясь сохранить остатки рационального мышления, хотя они уже слишком далеко зашли, и спрашивать было уже бесполезно. Ичимацу на секунду задумался. Он понимал, что перед ним его брат-близнец: такое же лицо, как у него, правда, более дурацкое из-за бровей, но сейчас соблазнительно покрасневшее; такой же член между ног, стоящий колом ровно, как и у него; они были примерно равны в мускулатуре и точно равны в росте, но, несмотря на всё это, сейчас его брат радикально отличался от остальных. Что-то делало его до безумия желанным, несмотря на то, каким порой он был ужасным идиотом и придурком. Готов ли будет Ичимацу к последствиям? Не уверен. Считает ли он это омерзительным и аморальным? Он понимает, что это анормально, но не ощущает неестественности, и уж точно не считает происходящее неправильным. Собирается ли он пойти до конца? Ещё как. — Ещё как, — вторил младший своим мыслям. — Хорошо, — едва слышно выдохнул Карамацу, но он не был услышан. Зато его стон прозвучал довольно громко. — Чёрт, тише, они же услышат, — Ичимацу шумно выдохнул, борясь с желанием сделать ещё одно резкое движение, чтобы вновь услышать этот голосок. Внутри брата было влажно от смазки и приятно горячо. Мышцы сфинктера сжались вокруг члена плотным кольцом, пытаясь расслабиться, хотя выходило только смещать напряжение с одного участка на другой, от чего кровь ударяла в голову приливами. Старший с лёгким всхлипом кивнул, то ли соглашаясь с предупреждением и обещая быть потише, то ли разрешая двигаться. Жест был расценен как приглашение продолжить. Карамацу глухо застонал от движений, кусая губы, пытаясь больше расслабиться и повернуть бёдра так, чтобы ему было приятней. Ичимацу входил глубже с каждым толчком, пока не достиг того, что брат принимал его полностью без неудобств, и только сейчас он позволил по-настоящему ловить кайф от процесса, увеличивая темп. — А-а, нога, нога затекла, — старший схватился за правую ногу, чуть ли не царапая её ногтями.. Ичимацу вышел из брата и усадил его на крышку унитаза, хватая его под коленки, задирая ноги и снова входя, возвращаясь к прежнему ритму. — Ну хоть сейчас сказал, — улыбнулся он, поцеловав коленку правой ноги. Карамацу почти взвизгнул от нового угла проникновения и от нахлынувших чертовски приятных ощущений. Они из всех сил пытались сдерживать стоны, но по мере приближения к разрядке всё становилось таким несущественным: ни братья за парой стенок, ни отец с матерью чуть дальше, ни последствия — всё это было таким далёким и пустяковым, важны были лишь они, тела друг друга, дыхание, взгляды и губы, которые ужасно опухли из-за постоянных поцелуев. — Ичимацу, я не выдержу больше, — чуть ли не болезненно простонал Карамацу. — Секунду, — младший поцеловал покрытой испариной висок брата, принюхиваясь к запаху шампуня и балдея от прекрасного аромата, а потом возвращаясь к губам. В это время его рука легла на член старшего, доводя того до полнейшего исступления и лишая малейшей возможности соображать трезво. Мышцы пронзила судорога, Карамацу сжал руки на плечах брата и поджал пальцы ног, направляя очередной громкий стон в губы Ичимацу, который кончил следом. Они шумно дышали, смотря друг другу в глаза, соприкасаясь лбами и пытаясь осознать сделанное. Никто из них не хотел прерывать послеоргазменной неги речами о том, что теперь, или какими-то действиями. Но, всё же, отдышавшись, Ичимацу заговорил: — Надо, — он прокашлялся, его голос оказался сиплым и еле слышным, — надо привести тебя в порядок. — Я сам, — голос же Карамацу был отстранённым и слегка дрожал. — Дай мне пару минут, — он потянулся к салфеткам, но остановился, когда его мягко повернули за подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза. Он растерялся и сильно занервничал. Теперь он не знал что сказать после всего, что тут творилось, не знал о чём думает его брат и как ему, Карамацу, нужно себя вести, чтобы не наступить на мину в их братских отношениях. И братских ли? Смогут они сохранить ту братскую непосредственность, или теперь они будут вести себя, как подобает любовникам, ведь этот секс нельзя списать на простое желание потрахаться со стороны Ичимацу. Это был его осознанный выбор, взвешенный, хоть и не особо тщательно и мало-мальски обдуманный. Карамацу почувствовал, как его легко и нежно поцеловали, всего секунду, но это неплохо успокоило его и отгородило от роя беспокойных мыслей. — Может, проясним пару вещей теперь? — И что конкретно ты хочешь прояснить? — Давно ли у тебя стоит на собственного брата? И что дальше ты хочешь? Встречаться в этом доме под боком у родителей — трудновато. Ты готов к этому? — Пару лет. И я не уверен, я на подобное не рассчитывал, — он остановил свою речь, выслушивая тяжёлый вздох брата. — Но если ты со мной, то я готов пойти хоть на край света и убить дракона ради тебя, — Карамацу состроил свою дурацко-крутую рожу. — Придурок, — совсем беззлобно. Ичимацу провёл рукой по волосам и щеке близнеца, после чего отстранился и выпрямился. — На край света и убить дракона, говоришь? — он слабо улыбнулся, поднимая свою пижаму, и развернулся к двери, открывая её, шагая вперёд. — Аналогично. Дверь захлопнулась, скрывая от Карамацу покрасневшего от своей же пафосности младшего брата. — Аналогично, — повторил старший, находясь в прострации от столь прекрасного признания, и начинающий ужасно краснеть.