Баллада о том, как Паучок Дэдпула на салют водил

Питер купил себе новый телефон. Старый утонул в озере Центрального парка. Ну вы помните. — ЭмДжей! Ты давно не звонила. Как дела? — в последнее время дела Паучка шли просто прекрасно. В хорошем расположении духа он даже был не против поговорить с бывшей одноклассницей. — Питер! Мы с Флэшем собирались на Таймс-сквер сегодня вечером. Если хочешь, ты можешь к нам присоединиться. Паркер забыл, что на носу у Большого Яблока День Независимости. В супергеройских вылазках ночного города он иногда забывал, что помимо борьбы с сумасшедшей преступностью здесь бывают праздники. Кстати о сумасшедших. — Так ты придёшь? Можешь привести с собой кого-нибудь! — Мэри Джейн ехидно хихикнула. Тема подружек была для неё едва ли не самой важной с тех пор, как девушки начали проявлять внимание к повзрослевшему Питеру. — Конечно прийду. Он тебе понравится. После короткого молчания, полного непонимания, Паучок бросил трубку. *** — Паучок хочет взять нас погулять! Здорово, правда? — естественно, Уэйд обращался к голосам в своей голове. Они с Питером мочили ноги на пирсе. — Там будет ЭмДжей, я тебе про неё говорил, мы раньше учились вместе, — Питер положил голову Уилсону на плечо. — Эта рыжая, которая встречается с тем уродом, которого я побил у тебя в школе? — наёмник изобразил на лице удивление. — Надеюсь, его челюсть срослась неправильно. Питер посмеялся. У его половинки начисто отсутствовало чувство такта. *** Уэйд был одет в простую футболку и джинсы. Он не стеснялся своей жуткой кожи, когда рядом был Питер. Паучок надел свой парадный костюм, с красным галстуком и лакированными туфлями. Потому что у Уилсона был фетиш на деловой стиль. Пиджак на щуплых плечах, свежевыглаженные брюки и часы с героями Времени приключений, подаренные на Рождество одним двинутым. — Сейчас я испытываю эстетический оргазм, — сказал Уэйд, беря за руку Питера. Пока щёчки героя краснели, Белый и Жёлтый гуглили, что это. — Нет, постой, это обычный оргазм. Я путаю. Паркер улыбнулся во все тридцать два и гордо вышагивал по Бродвею, чувствуя через ткань белой рубашки сильное плечо. Прохожие шарахались от них в стороны. То ли от вида странной парочки, то ли от шрамов, покрывающих каждый сантиметр поверхности Уэйда. *** И всё-таки они решили не оставаться на парад. — Питер, я, конечно, ненормальный, но я не сумасшедший. Точнее, сумасшедший. Короче, стоять на улице 12 часов. Я это подчеркну — БЕЗ ТУАЛЕТА, — Уэйд выглядел обиженно. — Я этого не вынесу. — И что же мы будем делать? — Питер засунул руки в карманы, обдумывая, как незабываемо провести совместный праздник с Уэйдом. Тот лишь пожал плечами. *** Мэри Джейн быстро поздоровалась с Питером и удалилась. Широченная улыбка Уилсона, бесспорно, могла спугнуть любого. Они потратили где-то 15 минут на дорогу до парка. Как морская звёздочка, Уэйд распластался на мокрой траве, Питер сел рядом и любовался голубыми глазами Дэдпула. Было уже около полночи, в них отражалась целая Вселенная. *** Сколько бы правильный Паучок не уговаривал абсолютно неправильного Уэйда, пачка красного мальборо лежала возле сердца. Буквально, там был карман. — Я раньше там Библию носил. Её прострелили в Джексонвилле, а я даже читать не умею. Паркер сжал губы в тонкую ниточку и строго посмотрел на наёмника. Тот быстро его поцеловал и сунул в рот сигарету. Они легли рядом и закурили. *** — Я тебя ненавижу, — прорычал Питер, когда Уэйд приставил пистолет к виску продавщицы сахарной ваты. — Отпусти леди, или я разозлюсь. — Обожаю, когда ты злишься, — промурчал Уилсон, оставив женщину в покое. Но вата всё равно была у них. Они нашли помятую траву и сели обратно. Прогремели салюты. Дэдпул визжал, как маленькая девчонка, прыгал от радости, прятался за хрупкого Человека-Паука, когда яркие взрывы чуть не вызывали приступ эпилепсии. Это было так красиво. Ночные огни Нью-Йорка вместе с разноцветными искорками салюта откладывались в паучьем сердечке. Люди радовались, Уэйд орал от страха и восторга, обнимал своего героя. Такое проявление безумного в прямом смысле счастья мягким теплом разливались по телу вместе с кровью Паука. *** Уэйд по-хозяйски закинул ноги на свою арахниду и любовался тёмными облаками и проглядывающими звёздами. Тёплый летний ветер и стрекот сверчков нагоняли сон на него. Он чуть было не засопел, если бы Питер его не разбудил: — Ты на всю голову больной. — Да, меня бы в психушку сдать. — Ты меня сильно бесишь и пугаешь. — Хочешь, я себе башку прострелю, прям сейчас? — Шутки у тебя стрёмные, и ты очень грубый. — А ты мягкотелая размазня, Паучок. — Ты как старое авокадо после секса с ещё более старым авокадо. — Это шутки Уизла из фильма, цыц. — А ещё, то облако похоже на твою маску. — Тебе бы тест Роршаха пройти, ты точно двинутый, как я. — Я тебя люблю. И не смей больше от меня убегать. — Не убегу. Потому что жить без тебя не могу. *** Они пришли домой в пять утра. Вернее, шёл Уилсон, Паркер заснул ещё на Бруклинском мосту. Паучок совсем невесомый, как паутинка, обвил шею Уэйда руками и пускал слюни на футболку. Эту футболку Уилсон бы никогда больше не стирал, если бы чистоплюй, обитавший в его доме, не устраивал стирку каждый четверг. Он аккуратно раздел Питера, уложил в кровать и, накрыв одеялом, сам лёг рядом. Паучок заёрзал в поисках тепла и, крепко обхватив Уэйда, наконец-то нормально заснул. Через окно в потолке были видны звёзды. Уилсон погладил тёмные волосы Паркера и сказал: — Чертовски красивая звёздочка.