Обычное утро – начало рабочего дня в Sonic Boom, а Элли уже загружена работой по самое горло. Лестер вот уж несколько дней находится в Нью-Йорке и пребывает в счастливом неведении, пока его дочь с утра до ночи занимается и хозяйством, и работой, и песнями для Остина. Мун требует от неё с каждым днём всё больше и больше. Он буквально заставляет её писать на протяжении всего дня, вероятно, полагая, что чем больше песен она напишет, тем популярнее он станет. На усталость, дела, отсутствие вдохновения и прочих «отговорок» блондин даже внимания не обращает. Поклонники вскружили ему голову, и теперь он мнит себя самой важной персоной, а потому требует от своей команды максимальной отдачи. Дезу и Триш тоже некогда отдыхать. Таким образом, все четверо друзей с головой погружены в работу.
— Триш, я хочу встретиться со своими поклонниками. Ты должна как-нибудь это организовать, — надменно проговорил Остин.
В последнее время все его желания всплывают из ниоткуда: то ему внезапно захочется снять новый клип, то спеть новую песню прямо на улице ни с того ни с сего, то вдруг понадобятся новые инструменты, хотя «старые» ещё целы и невредимы.
— Я не могу удовлетворять твои внезапные прихоти, — лениво отвечала девушка, листая журнал. — К тому же, своих фанатов ты и так часто радуешь, чуть ли не каждый день то новый хит им подавай, то автографы, то ещё чего-нибудь. Порадуй, наконец, своих друзей: дай им отдохнуть от тебя и твоей карьеры.
— Я согласен с Триш, — пробормотал Дез, усаживаясь рядом с другом, — ты слишком много времени посвящаешь абсолютно чужим людям. Давайте лучше сходим все вместе в кино или прогуляемся хоть, а то мне ужасно скучно.
— Вот чтобы не скучать, нужно работать, — поучительно сказал Остин. — Вы и сами не заметите, как тоска разом пройдёт.
Де ла Роза лишь закатила глаза, после чего снова принялась за журнал. А Дез устало вздохнул, отчаявшись, что его идею никто не поддержал и что отвлечься и повеселиться не получится.
— Ну я бы не сказала, что работа развевает тоску, скорее наоборот — навевает, — отозвалась Элли.
— Ты уже закончила мою новую песню? — воодушевился Остин.
— Я и не начинала, — фыркнула Доусон, тем самым вгоняя своего друга в состояния ужаса.
— Что? — вскрикнул он, отшатнувшись. — Я думал, что уже всё готово, а ты даже не начинала! Как можно быть такой безответственной?!
Девушка ошалела от такого несправедливого обвинения. Никто никогда не смел упрекнуть её в безответственности, ведь за что бы она ни бралась, всё делала качественно и добросовестно, доводя до конца. Пока она пребывала в состоянии лёгкого шока, Дез и Триш недоумевающе переглянулись, понимая, что их друг зашёл слишком далеко.
— Тише, успокойся, мистер Истеричка, — вступилась Триш. — Писать песни — это тоже труд, а Элли и так весь день работает.
— Да что там трудного? — никак не мог угомониться блондин. — Стучи по клавишам, рифмуй строчки…
— Ну вот и стучи по своим клавишам, рифмуя строчки, — Элли обиделась ни на шутку. Она терпела все заявления и прихоти Остина, но это было слишком.
Доусон незамедлительно оставила своих друзей, ведь терпеть такое отношение к себе невыносимо. Она была возмущена, обижена и расстроена. И ещё бы! Вместо ожидаемой благодарности за проделанный труд получить такое незаслуженное неуважение. Досадно. Почти до слёз.
Тем временем, Остин осознал, что допустил большую ошибку, поступив так с Элли. Но сделанного не вернёшь. Как говорится, слово не воробей…
— Ты что, совсем идиот? — возмутилась Триш. — Ты что вообще несёшь такое: клавиши, строчки… Вот и попробуй теперь без Элли радовать своих любимых фанатов.
Она была просто в бешенстве и, швырнув журнал, быстро направилась к выходу.
— И свои встречи организовывай сам! — прибавила она напоследок.
Муну лишь оставалось проводить её взглядом. Да уж, неловкая ситуация. Зато Дез, на удивление, обрадовался.
— С чего начнём? — спросил он как ни в чем не бывало, усаживаясь за пианино.
— Разве ты не уйдёшь от меня после всего этого? — Остин был тронут преданностью друга, хоть и удивлялся его поведению.
— Я б ушёл, но мне скучно.
Такой ответ окончательно «добил» блондина. Он потерял автора своих песен и менеджера, а лучший друг охотно бы бросил его, если б не скука. К тому же, и автор песен, и менеджер — самые близкие для него друзья. Или были ими, пока он сам всё не испортил.
— С чем рифмуется слово «солнце»? Оконце, донце… Японца? — Дез в серьёз занялся подбором рифмы. — Вот, слушай:
Ты моё солнце,
Свет в оконце,
Ты так похожа
На японца!
Прослушав писклявое песнопение своего талантливого друга, Остин лишь тяжело вздохнул, видимо, не зная, что сказать.
— Ну как тебе? По-моему, всё идеально, осталось только по клавишам постучать, — и рыжий принялся бренчать по несчастным клавишам, напевая только что придуманные строки.
— Он издевается надо мной, — прошептал Остин, а вслух прибавил: — Надо как-то помириться с Элли. Но что мне сделать?
— Сочини для неё стих! Хочешь, я сочиню, это проще простого. Вот, пожалуйста:
Прости, Элли, я дурак,
Не пойму я, что и как.
Без тебя мне так тоскливо,
Я судил несправедливо.
Сам писать я не могу,
Но есть гений — лучший друг.
Действительно гений, сама идея была гениальной, как и всё простое. Но хотелось бы воплотить её без вмешательства друга, который слишком уж увлёкся поэзией. Остин понимал, что надо сочинить что-нибудь самому, порадовать Элли и показать, как он ценит её.
После долгих и мучительных попыток Остин всё же написал кое-что для своей обожаемой подруги:
Я был не прав и слишком груб,
Я много требовал — не видел,
Что нелегко тебе, мой друг,
Что я зазря тебя обидел.
Прости меня, прошу: вернись,
Но не трудиться, не работать.
Счастливой будь, и улыбнись,
И мы оставим все заботы.
Знай: ты бесценна для меня,
К тебе привязан я душою.
Я не хочу тебя терять,
Прошу: позволь дружить с тобою.
