В плену

      Мальчик понимал, что потерял всё. Теперь не было никого: ни мамы, ни папы, ни сестры, никого, а всё только из-за того, что какая-то соседка донесла на то, что посмел поцеловаться с одним ровесником. Тот поцелуй был елё заметным, такой нежный и ещё неумелый, но всё же очень приятный. Даже захотелось углубить его, но парнишка сбежал, испугавшись того, что Макс сделает ещё что-то, но потом пожалел, что он не успел сделать что-то ещё, ведь его жестоко убили без сожаления. А Макс теперь страдал. На его шее красовался собачий ошейник, что немного давил, но парень не посмел жаловаться, ведь понимал, что ему могут сделать ещё хуже. Кажется, и хотелось умереть после всего, ведь уже ничего не осталось, да ещё унижали на каждом шагу, но всё же покончить с собой не было сил и просить о чем-нибудь тоже не было. Теперь он спал на полу, как животное, и даже кушал с него, но делал это наедине с собой, но больше всего мальчику не нравилось, когда майор, крепко затянув ошейник и одев поводок, тягал Макса за собой по городку под радосные хлопки в руки немцев.       - Так и надо тей собаке! - говорили безжалостно они.       И парню хотелось провалиться сквозь землю от стыда и боли, что доставляло унижение и умолял это прекратить, но мужчина сказал:       - Ты теперь всю жизнь будешь, как собака! - уверил Герман, ведь думал, что парень этого заслуживал.       Он ненавидел всех геев и желал очень жестоко над ими издеваться, ведь однажды в казарме один с таких уродов, овладел им...