My nightmare

Канда проснулся резко. В легкие с трудом проник воздух, и он закашлялся, прижимая кулак ко рту. Аллен недовольно завозился, повернулся к нему лицом и уткнулся носом куда-то в ключицу, затихая и светло улыбаясь чему-то во сне. Одеяло слегка сползло, открывая обнаженные плечи, и Аллен поежился, ближе прижимаясь к источнику тепла. Рука скользнула по груди и замерла напротив сердца. Канда поправил одеяло, мимолетно коснувшись нежной кожи, и осторожно поднялся с кровати, стараясь не потревожить чужой сон. Будить Аллена не хотелось. Он неслышно прошел по комнате, подошел к окну. На улице стоял непроглядный мрак, только фонарь освещал небольшой пятачок земли прямо у подъезда. Деревья скрючились, притворяясь спящими; луна игриво выглядывала из-за облаков. Канда прислонился лбом к холодному стеклу и тихо выдохнул. Сон не шел. Аллен заворочался в кровати, открыл сонные глаза и тихо позвал: - Юу, иди сюда, а? Холодно... Канда обернулся и нарочито небрежно дернул плечом. - Спи, Мояши. Сейчас вернусь. Подошел ближе, на миг коснулся светлых волос – не удержался. Аллен перехватил его руку. - Опять, да? Снова кошмары? Серебристые глаза слабо мерцают в полумраке, взгляд серьезный, и хватка стальная. В этом весь Шпендель: переживает за всех, кроме себя. Вот же... дурак. - Все нормально. Сказал же, спи. Канда ни за что никогда не расскажет Мелкому, что видит в своих кошмарах. Зачем? Он ведь и сам отчаянно не хочет верить в то, что стабильно приходит ему во снах раз в месяц. Кровь. Грохот. Чьи-то крики. Изуродованное лицо Уолкера, его покалеченная рука и безжизненные, пустые глаза. И каждый раз - будто сердце останавливается. Нет уж. Шпенделю не обязательно знать о его личной шизофрении. Хватит и того, что после таких снов Канда всегда крепко его обнимает и не отпускает до самого утра. Мелкому необязательно знать почему. Правда. Его это не касается. - Останься. Правда, давай попробуем вместе справиться? У нас получится... Канда прерывает его, касаясь мягких губ кончиками пальцев. - Все нормально. Сказал же, спи. Он всегда уходит после таких снов. Потому что душа наизнанку выворачивается, и он остается совершенно беззащитным: без привычной брони из сарказма и грубости. В такие ночи он понимает, как же глубоко на самом деле влез в его сердце мелкий Стручок. До ужаса, до хриплых криков, до сбитого, частого дыхания... Раньше такого не было. Это началось после того, как Шпендель переехал к нему. Разложил вещи, выяснил где, что и как. Приватизировал левую сторону кровати. Он готовил завтраки по утрам, делал уборку, заставлял Канду выносить мусор и покупать молоко по пути домой. Он как-то незаметно стал неотъемлемой частью жизни, частичкой души, и Канда уже было начал привыкать к затекшим по утрам рукам, двум щеткам в ванной и чужой одежде в шкафу. Он начал привыкать к Мелкому. А потом ему приснилась Смерть. Уолкер хватался изуродованной рукой за его плащ, шептал что-то запекшимися, потрескавшимися губами, а Канда смотрел в его стеклянные глаза и не знал, что делать. На его руках умирал Шпендель, а он, черт возьми, не знал, что надо делать! Он пытался заткнуть эту болтливую Мелочь, хотел перевязать раны, позвать на помощь в конце концов, но сидел и не двигался, чувствуя, как на руках остывает горячая кровь. А Аллен улыбался и касался его щеки испачканными пальцами, будто прощаясь. И закрывал глаза. Из раза в раз. Он закрывал глаза, и Канда кричал, тряс безвольное тело, не пытаясь унять дрожь в руках. Он стискивал Уолкера, прижимал к себе и боялся отпустить. Так сильно боялся... Канда просыпался резко. Открывал глаза и хрипло, часто дышал, безотчетно пытаясь найти взглядом светлую макушку. Мелкий иногда просыпался, и тогда Канда через силу пытался унять быстрое сердцебиение, крепче прижимал его к себе и медленно старался прийти в себя. А потом уходил. До рассвета. Раньше еще надеялся: пообвыкнется, станет легче, не будет так остро реагировать. Спустя полгода понял - бесполезно. Раз в месяц Уолкер умирает на его руках, и Канда знает, что никогда не сможет его отпустить. Потому что, кажется, в прошлой жизни совершил большую ошибку. Боялся только одного - что Аллен не поймет и уйдет однажды, просто решив, что больше не нужен. Боялся каждый раз, убегая из дома, но упорно молчал. Канда и сейчас боится, но все равно хватает куртку с крючка и открывает входную дверь. В последний момент оборачивается и встречается с усталым взглядом серебристых глаз. Аллен молча отпускает его, и от этого страх только сильнее. Сколько времени пройдет, прежде чем он поймет, что Канда ему больше не нужен? Когда ему надоест это молчание, и он просто соберет вещи и исчезнет из его жизни, ничего не сказав напоследок? Канда глубоко вдыхает морозный воздух и прикрывает глаза, пытаясь успокоиться. Невозможно. Это просто невозможно. Шпендель не может так поступить. Он еще раз глубоко вздыхает и возвращается в дом. Аллен сидит на кухне, держит в руках чашку кофе и поправляет сползающую с плеч рубашку, слишком большую, чтобы быть его собственной. На вернувшегося Канду он смотрит удивленно, с недоверием, но почти сразу же отставляет чашку в сторону, поднимаясь навстречу. Канда подходит ближе и обнимает его, оставляя быстрый поцелуй на виске. - Никак не могу собраться. Прости. Аллен качает головой, молча принимая извинения, и поднимает глаза. Между бровей пролегает упрямая складка. - Расскажи мне. Канда перебирает светлые пряди, сильнее сжимает чужие плечи, стараясь ничем не выдать того, что чувствует. Усмехается краем рта, и будто сам видит, как ненатурально это выглядит. - Не надо тебе этого знать, Мояши. - Пять букв, БаКанда, это не сложно. И мне совсем не наплевать на то, что с тобой происходит. Аллен не отводит взгляд, смотрит требовательно и серьезно. На секунду возникает желание замять этот разговор, отложить на неопределенный срок, но Канда встряхивает головой, приводя мысли в относительный порядок, и пожимает плечами, стараясь выглядеть естественно. - Я вижу войну. Вокруг шумно, где-то что-то взрывается, кто-то кричит. Он быстро облизывает пересохшие губы. Аллен все еще терпеливо молчит и ждет продолжения. И Канда закрывает глаза. - Ты рядом, у меня на руках. Что-то говоришь, но я не никак не могу разобрать, что именно; пытаюсь как-то остановить, но... Ты глаза закрываешь, и... Аллен судорожно вздыхает и крепко сжимает руки за спиной Канды, без слов понимая, что он не смог произнести. Гладит его по голове, путая пальцы в волосах. Канда прижимает его к себе, выдыхает в самую макушку: - У меня сердце останавливается, понимаешь? И целует спутанные пряди, высокий лоб, дрожащие ресницы. Шепчет, касаясь губами уха: - Никуда тебя не отпущу. Никогда. И Аллен закрывает глаза, подставляя губы, шепчет в ответ: - Вот и не отпускай. Правильно. Они справятся. Вдвоем - справятся. Чем бы ни были эти кошмары - это всего лишь сны. Сущая мелочь, на самом деле. Главное, они есть друг у друга. Остальное неважно. С остальным они справятся...