Прямо в руки

Дмитрий Леонидович Беленький, студент последнего курса педагогического университета, всегда пользовался успехом у противоположного пола. Весьма миловидный внешне, с хорошей фигурой — не атлет, но стройный, обладатель густых русых волос и серых глаз, он был весьма симпатичным, хоть и не красавцем. Жаловаться в этой жизни ему было не на что, кроме трех вещей: преподавателя по истории, который гонял несчастного на пересдачи каждую сессию, нехватки денег и извечного облома в сексе. Девушки были от Димы в восторге — добрый, милый, услужливый, он всегда делился лекциями, провожал пугливых одногруппниц поздними вечерами до дома, безотказно помогал соседкам по дому в осмотре заартачившихся и вдруг перестающих работать компьютеров и всегда придерживал дверь. Любили его даже продавцы местного магазина, где студент постоянно затаривался продуктами. Дима был улыбчивым, скромным, даже застенчивым и в свои двадцать два года он был девственником. Терзания, что испытывал парень по этому поводу, были накрепко скрыты в глубинах его души и никогда не показывались наружу. С завидным постоянством он флиртовал с девушками, назначал свидания, которые оканчивались, к сожалению, не более чем дружеским поцелуем в щеку, после чего Дима автоматически переходил в список друзей потенциальной возлюбленной. Таких у него набралось уже два десятка, и все в нем души не чаяли, но совершенно не собирались строить с ним отношения, предпочитая отвести ему роль друга, которого можно обнять, потискать, словно большого плюшевого медведя, и отбыть восвояси к более перспективному ухажеру. После очередного такого свидания парень махнул рукой, дал себе передышку и углубился в лекции, надеясь хоть что-то запомнить перед предстоящим экзаменом. Экзамен был по истории и, несмотря на тщательную подготовку, преподаватель не упустил случая в очередной раз отправить его на пересдачу. В самом мрачном расположении духа Дима отправился домой. Не радовали его ни птички, щебетавшие в ветвях деревьев, ни яркое солнце, клонившееся к закату и окутавшее небо рассеянным розовым светом. На очередном пешеходном переходе он остановился, ожидая, когда загорится зеленый и появится возможность перейти дорогу, и тут к его левой ноге подкатился оранжевый шарик. Дима замер, легонько толкнул его ногой, наклонился и поднял. Шариком оказался апельсин. Вслед за собратом к ноге юноши подкатились по очереди еще два, и слегка запыхавшийся, мелодичный женский голос сказал: — Молодой человек, не могли бы вы мне помочь? Дима поднял взгляд и уставился на красивую, стильно одетую женщину лет двадцати семи. В руках у нее была охапка апельсинов и порванный пакет, некогда наполненный яркими фруктами. — Мне осталось до дома буквально чуть-чуть, — сказала она смущенно, окидывая его заинтересованным взглядом, — но пакет порвался так не вовремя… Знаете, так бывает. — Бывает, — улыбнулся Дима, распрямил спину и подхватил с земли еще пару пыльных апельсинов, — хотя случайности не случайны. Давайте попробуем вернуть пакету его изначальную функцию. Незнакомка загадочно улыбнулась и опустила глаза. Хотя реанимировать пакет не удалось, Диме посчастливилось проводить прекрасную спутницу до самого подъезда, разузнать её имя, адрес, номер телефона и даже быть приглашенным на чай следующим вечером. Домой он помчался окрыленный и окончательно забывший про так и не сданный экзамен. *** Следующим днем, едва вернувшись с занятий в съемную квартиру, которую Дима делил с одногруппником, и не в состоянии думать ни о чем другом, кроме как о вчерашней прекрасной спутнице, он занялся приготовлением к назначенной встрече. Под предложением выпить чай, разумеется, имелся в виду вовсе не ароматный напиток, а совершенно другой, более приятный и физически затратный процесс, поэтому и готовился юноша основательно: подобрал приличный наряд, отгладил рубашку, потом передумал и сменил её на классическую футболку-поло. Брюки тоже пришлось сменить на джинсы, а вот с остальным проблем не возникло. Ближе к назначенному времени он резво собрался, покинул родную обитель и, прихватив в магазине у дома презервативы, шампанское и роскошный букет роз, поспешил на свидание. Ровно в пять вечера он позвонил в дверь вчерашней знакомой. Она открыла, облаченная в короткий шелковый халат, под которым виднелась откровенная кружевная сорочка. Благосклонно кивнула, приняв цветы, и поманила пришедшего за собой, очевидно, в спальню. Дима сглотнул взволнованно, хотя душа его ликовала, скинул пиджак и проследовал за девушкой. Бутылку с шампанским она отставила в сторону, на прикроватную тумбочку, на которой уже стояли в стеклянной вазе вчерашние апельсины. — Или выпить хочешь? — улыбнулась она игриво, проследив за его взглядом, получив отрицательный ответ, подошла к молодому человеку, задрала футболку и прижалась к нему всем телом. Организм Димы отреагировал мгновенно, поняв, к чему идет дело и решивший во что бы то ни стало использовать ситуацию себе во благо. Не слишком умело, но довольно уверенно юноша спустил с плеч девушки шелковый халатик, принялся было за пеньюар, но любовница пресекла его начинания и занялась ремнем его джинсов. Когда с одеждой было покончено и парочка оказалась в постели с намерением заняться самым главным делом, ради которого они встретились, из прихожей вдруг донесся слабый скрежет. Дима, занятый только восхитительными ощущениями от губ любовницы вокруг своего члена, не обратил на него внимания и попытался вернуть девушку к начатому делу, но та тряхнула головой, отвела его руку и настороженно присела в постели. В наступившей тишине даже Дима отчетливо услышал, как в замочной скважине поворачивается ключ. — Вот блядь! — вмиг растеряла все свои светские манеры несостоявшаяся любовница, вскочила с постели и с поразительной быстротой принялась сгребать в кучу одежду неудачливого кавалера. — В чем дело? — занервничал Дима, тоже поднявшись на ноги. — Кто это там? — Муж! — рявкнула вчерашняя спутница, швырнула в любовника букет и быстренько вытолкала того на балкон. — Если увидит тебя — убьет на месте, — поставила она его перед фактом, — сейчас шмотки твои сюда брошу, мужа отвлеку, а ты потом потихоньку выйдешь, я дверь оставлю открытой. Только не высовывайся! Ошалевший от нахлынувшего ужаса молодой человек кивнул, присел у стенки, сжимая в руках злосчастный букет, и стал молиться о том, чтобы его не заметили. Время шло, а одежду девушка все не приносила. Потом Дима услышал в спальне грубый мужской голос и нежное женское воркование. Потом снова мужской голос. Затем женские стоны. Слушать, как соблазнительная изменница стонет во время секса со своим мужем, Дима долго не смог, к тому же, как назло, половой акт вскоре закончился, а милования законных супругов все продолжались и, судя по всему, никто из них спальню покидать не собирался. Пришлось искать запасные пути отступления. Осторожно, чтобы его не было заметно из квартиры, горе-любовник осмотрелся по сторонам, выглянул на улицу, убедился, что просто спрыгнуть не выйдет, так как этаж был шестой, и решил лезть на балкон соседей снизу, искренне надеясь, что там, среди наверняка складируемого хозяевами хлама найдется хоть какая-то одежда. Думать над дальнейшим развитием событий он не стал, главное сейчас для него было покинуть уже ставший ненавистным балкон. Решив не подставлять лишний раз незадачливую любительницу походов налево, улику в виде букета цветов Дима решил забрать с собой и первым делом швырнул его на балкон снизу. К счастью, он был не застеклен. Затем решил спускаться сам. Андрей Николаевич Мирский, двадцати шести лет отроду, владелец маленького, но стабильно приносящего доход бизнеса, высокий, стройный красавец, шатен с карими глазами, предавался на балконе чтению книги в выдавшийся наконец-то выходной. Рядом, на старенькой этажерке для обуви, оставшейся еще от деда и выставленной на балкон за ненадобностью, высилась бутылка хорошего вина, бокал и совершенно не подходящая, но тем не менее любимая закуска Андрея — сушеные финики. Солнце приятно грело, ветерок обдувал, через несколько часов должна была прийти дама сердца — вечер был удачным во всех отношениях. Андрей потянулся, разминая затекшие мышцы, присел, чтобы поправить сбившуюся за спиной подушку, и тут ему в лицо прилетел букет. Не ожидавший такого сюрприза Мирский вылил на себя вино, выругался, поспешно отставив бокал, затем поднял букет и принялся его разглядывать. Ничего необычного в букете не было, стандартные красные розы, шуршащая упаковка, отсутствие записок. Недоумевая, откуда мог взяться сей презент, Мирский лениво осмотрелся по сторонам, никого там не увидел и вернулся в исходное положение — сел в кресло. Не желая тратить время на лишние размышления, он отложил букет в сторону, решив, что какая-нибудь обиженная девушка с верхнего этажа вышвырнула его в окно и тот случайно залетел на балкон к Андрею, и вернулся к чтению книги, как его отвлек шум сверху. Затем откуда-то сверху появилась обнаженная нога. Мирский поперхнулся слюной, встал и принялся озадаченно наблюдать за чудесным явлением. Нога какое-то время бесцельно дрыгалась в воздухе в попытке найти опору, затем к ней присоединилась вторая. Заинтригованный, но ничуть не испуганный Мирский слегка наклонился вперед, чтобы рассмотреть нижнюю часть тела незваного гостя. Ноги были стройные, длинные, но явно не женские. Затем тело опустилось чуть ниже, демонстрируя владельцу балкона узкие бедра и окончательно подтверждая его догадку. Ноги в это время нашли опору в виде балконной ограды, выкрашенной в веселенький голубой цвет, неуверенно оперлись на нее, слегка пошатнулись на тонкой полоске металла. Одна нога соскользнула, но быстро вернулась на место. Мирский решил, что лицезреть смерть по неосторожности в случае падения обладателя ног он совсем не желает, как и связываться лишний раз с полицией, поэтому для начала собрался помочь незадачливому покорителю чужих балконов, а потом уж разбираться в причине его визита. Осторожно, стараясь не трогать чужие конечности, дабы не испугать любителя экстрима, он приблизился к краю балкона, готовый в любой момент подхватить незваного гостя. Тот, в свою очередь, не подозревая о намеченном Андреем плане, опустился чуть ниже и явил наконец свой лик Мирскому, в прямом смысле скользнув в его крепкие объятия. Незнакомцем оказался юноша, совсем молодой, лет девятнадцати-двадцати, ошарашенный, растерянный и совершенно обнаженный. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Гость опомнился первым и резво высвободился из чужих рук. — Здрасте, - сказал он, схватил валявшуюся без дела книгу и прикрыл пах. — Вечер добрый, — отозвался Мирский, по-прежнему рассматривая незнакомца, и задумчиво почесал в затылке. Обнаженные мужчины хоть и появлялись изредка на его балконе, но совершенно не таким способом, и он не нашелся, что еще ответить. Зато поинтересовался: — Вы откуда? — Оттуда, — ответил молодой человек и мотнул головой наверх. Они помолчали еще немного. — Ладно, — попытался прояснить ситуацию Мирский, хотя сам мало что соображал, — а ко мне зачем? — Случайно, — откликнулся незнакомец, пошевелил локтем, чтобы согнать назойливого комара, учуявшего свежую кровь, и жалостливо осведомился: — у вас лишних брюк не найдется? — Найдется, — кивнул Мирский, но с места не двинулся, раздумывая, стоит ли впускать гостя в квартиру. В конце концов появление его было странным, и кто знал, что у него на уме. — Не подумайте, — поспешил оправдаться парень, словно подслушав его мысли, — я не вор и не псих какой-то. Я от девушки… Через дверь выйти не получилось. — Понятно, — стала проясняться ситуация для Мирского. Он кивнул на букет, — твое? — Мое, — смутился и раскраснелся тот, переступил с ноги на ногу и спросил: — Ну так одолжишь брюки? Мирский подумал минуту, потом решил, что оставлять горе-любовника голым не слишком хорошо, да и выхода у него иного не было, и пригласил его пройти в квартиру. Там он достал из шкафа чистые джинсы и протянул ему. Гость примерил и досадливо сказал: — Великоваты… Ну ничего. А рубашки… Не найдется? Мирский, посмеиваясь про себя протянул молодому человеку чистую футболку и сказал: — Могу одолжить старые кеды. — Если можно, — кивнул краснеющий, — я верну. Постираю и верну. Номер квартиры у тебя какой? — Тридцать пятая, — отозвался Мирский, провожая незадачливого Казанову к двери, — оставь, не последнее отдал. — Верну, — вспыхнул тот, прежде чем переступить порог, — ты извини за это. Глупо вышло. — Нормально, — успокоил его Андрей, — всякое бывает. Не попадайся больше. — Не попадусь, — смутился гость, обулся в предложенные кроссовки, попрощался и был таков. — Прямо в руки, значит, — усмехнулся Мирский, припомнив слова цыганки, нагадавшей ему некогда, что его любовь сама его найдет и упадет ему прямо в руки, — ну, почти… И он отправился на балкон допивать вино.