Нагота тишины

Его нет. Я сижу на подоконнике и наблюдаю за снегопадом. Зима выводит узоры на моем окне и оставляет холод и пустоту в моем сердце. Я терпеливо жду его прихода и делаю глоток чая. Его нет. Чай проникает внутрь, обжигая глотку и я морщусь. За окном ничего не видно. Звук метели, грозный и озорной, удерживает меня бодрой и настороженной. Я в ожидании. Его нет. Я нетерпеливо слезаю с балкона и бегу к двери. Прислоняюсь лбом к дубовой поверхности и продолжаю ждать. Нутром чувствую, что-то произойдет. Но его нет, и ничего не происходит. Я тяжело вздыхаю. Отдаляюсь на шаг от двери и дикого шума за ней, как вдруг слышу звонок. Тревога в душе сменяется обыкновенным трепетным волнением, которое ощущаешь, когда влюблен. Я открываю дверь, впуская его на свой порог. Слышу приветствие. Улыбаюсь. Волнуюсь. Аккуратно касаясь воротника его кожаной куртки, резко и нагло притягиваю его к себе и смотрю в карие глаза. — На улице -15, ты в чем по улице ходишь, а? — шепчу я ему в губы возмущение. Брюнет спокойно улыбается и проходит на кухню, игнорируя мою слабую хватку. Я иду за ним, чувствуя насколько он спокоен, умиротворен и уверен в себе. И во мне. В ситуации, которая сложилась. Он не волнуется так, как я. Никогда. Он кладет на стол коробочку, завернутую броской упаковочной бумагой желтого цвета и перетянутую красной лентой. — На заказ из Макдональдса похож твой подарок, — констатирую я и усмехаюсь. — Новогодний. Он, в общем-то, и привык к моим неуместным шуткам и ассоциациям. Их я могла бы держать в себе, если бы они не служили мне инструментом в работе над своим хладнокровием рядом с ним. Вижу его уверенность и поражаюсь: я хочу тоже нежданно, но метко отпускать шуточки и принимать все как данность, но на выходе мы имеем неумелую попытку скрыть чувства. Возможно, я ошибаюсь. И это не тот случай. Ему нужен дом ведь. Его холодный рассудок является пристанищем его терпения и моих кошмаров, а я должна стать той самой женщиной, с которой уютно и тепло, но я лишь пытаюсь поддерживать его настроения. Он вздыхает и смотрит на меня. Он все также спокоен, а мое желание генерировать фальшивую уверенность пропадает. Это больше не кажется такой заманчивой идеей на всех уровнях моего сознания. Стоит гробовое молчание вместо третьей моей попытки нарушить неловкую тишину. Зейн берет меня за руку и ведет без лишних слов в спальню. Молчание я несу как тяжкий крест, появившийся из-за и ради любви к нему. Покорность становится ближайшим другом моего креста, и вот они сопровождают все мои мысли и действия. Он снимает с себя куртку как только переступает порог и кидает ее на кровать. Смотрит на меня пару секунд, и мне кажется, что вечность. Его совершенство в простоте — как он смотрит мне в глаза, без лишних слов берет за руку, не оставляя другого выбора, кроме как подчиняться. То, как он знает меня, мою душу и мое тело. Знает, что им нужно. Знает, не обсуждая заранее. Он непринужденно подходит ко мне. Знаете, подходит так, как будто может сейчас случится что угодно. Он подобен новогодней сказке, честное слово. Рука Зейна охватывает мою талию и осторожно, без спешки притягивает меня к его телу. Мои губы сию же минуту касаются его губ. Он на свой манер, непринужденно, неторопливо и развязно изучает мой рот своим языком и гладит рукой мою талию, опускаясь ниже. Другой рукой он берет меня за руку. Я запускаю руку в его холодные и мокрые от снега волосы и порчу ему прическу еще больше, чем это успел сделать снегопад, от чего он раздражается и прикусывает мне губу. Я чувствую нехватку кислорода и вкус крови, но он не отпускает меня, наслаждаясь процессом. Он берет обе мои руки за запястья и сжимает их до боли. Я отстраняюсь от губ брюнета и жадно глотаю воздух. Затем я ловлю его искушенный и неожиданно нежный взгляд и он делает шаг назад, отстраняясь от меня всем телом. Удлинив между нами дистанцию, он снимает с меня свитер и разглядывает мой дорогой чёрный кружевной бюстгальтер, догадавшись, что я не без подготовки ждала его все это время. И снова берет за руку, провожая до кровати. Прежде чем оказаться на кровати, я снимаю с него кофту и облизываю мочку уха, в ответ получаю сдержанный стон брюнета. Зейн бросает меня на кровать, прибавляя своим действиям грубости и снова заглядывает в глаза. После горячих объятий парня я оказываюсь на его куртке, дико мокрой и холодной от снега, от чего возбуждаюсь больше. Устраиваюсь на кровати поудобнее и поднимаюсь на локти, безмолвно смотря ему в глаза, тем временем как он начинает расстегивать ширинку своих джинсов. Сняв джинсы, Зейн предстал передо мной в боксерах и полез на кровать. Он навис надо мной, после чего я получила еще один поцелуй, но не страстный и продолжительный, а легкий. Затем он поднялся на колени и осмотрел меня свысока как красивейший из городов с высоты птичьего полета и без проблем стянул с меня юбку. Я оказалась перед ним в комплекте черного кружевного белья и плотных чулках, которые согревали мои голые под юбкой ножки от зимних морозов, пока я его ждала. Я его дождалась, но чулки не спешили меня покидать. Знаю же, Зейн балдеет от этого предмета гардероба. Он снова навис надо мной, начал целовать шею, оставляя на ней багровые засосы. Я терпеть не могу, когда он это делает летом, но зимой ему это позволено, поскольку я могу надеть шарф и не беспокоиться, что кто-нибудь увидит плоды наших жарких ночей. Он посасывает мою кожу и опускается все ниже, облизывая ключицы. Я приподнимаюсь, позволяя ему легко и быстро расстегнуть лифчик. Зейн примкнул к моей груди, посасывая на ней кожу и трогая рукой. Оставаясь верным своим приемам, он вдруг прикусывает мой сосок, от чего я невольно замираю и произношу тихое «ой». Затем он спускается до моего живота, целуя и облизывая его, непрерывно опускаясь все ниже и ниже. Спустившись до моих трусиков, он хватается за кружево зубами, словно пес, вцепившийся в кость, и начинает их снимать, но останавливается на уровне коленей и снимает их полностью, только уже руками. Я увидела, как он возбужден и дотронулась рукой до его достоинства, слабо сжимая рукой плоть. Зейна это возбудило еще больше и тогда мы оба не могли больше терпеть. Он быстро избавился от своих боксеров, а затем заглянул мне в глаза еще один раз, прежде чем начать. С каждым разом его взгляд говорит все больше, и мне это нравится. Он дарит мне еще один поцелуй и затем входит. Я тяжело дышу ему в губы. После нескольких толчков мои вздохи превращаются в стоны. Чувствуя, как он кайфует от звуков, что я издаю, я увеличиваю громкость с каждым толчком. Он двигается быстрее и грубее. Ведет себя в сексе так же уверенно, как и в любой другой ситуации, и я снова чувствую себя покорной тенью. Но я знаю, что это заводит нас обоих. Я не чувствую в этот момент стыда за то, сколько неловкости несу в себе, по сравнению с ним. Я беру на себя роль, которую он мне дал и наслаждаюсь процессом. С каждым его движением я чувствую больше наслаждения и снова смотрю ему в глаза. Я знаю, что и не увижу, наверное, в них больше чувств, чем сейчас. И это невероятное чувство, от которого у нас обоих кипит кровь. Я охватываю руками его плечи и впиваюсь ногтями в его спину, после чего он сжимает мои бедра и имеет меня еще жестче. Еще несколько настойчивых толчков и я чувствую, как он кончает в меня. Он хватает мои руки за запястья, прижимает к кровати и сжимает их изо всех сил и кусает мою шею, от чего я кончаю, чуть не потеряв сознание. Он выходит из меня, нашептывая мне на ухо мое имя. Я лежу на его куртке, моя спина замерзла и промокла, рассудок покинул меня, оставив наедине с физическим и моральным наслаждениями. Я лежу, мерзну, кайфую и думаю о том, что истинный смысл и интим таится в редких словах и понимании друг друга вообще без слов, а не в неловкой и пустой болтовне, что прикрывает наготу тишины.