Лотерея Судьбы

Алиса пришла в себя только в кресле, куда она забралась с ногами, держа в руках чашку горячего черного кофе. Она не была уверена, что точно помнит, как даже варила этот кофе, не говоря уж о том, как умывалась и чистила зубы. Как много вещей делается совершенно автоматически, не просыпаясь! Учебный год едва начался, а она уже совершенно замоталась. И хорошо еще, что родители улетели на море, и никто не станет озабоченно спрашивать: «Алисочка, отчего ты такая грустная, задумчивая? Что-то случилось?» Да ничего не случилось, как шло, так и идет – наперекосяк. Покончив с утренними ритуалами: кофе, прическа, макияж, одевание, – Алиса вышла на улицу. Бодрое утреннее солнце пробудило ее окончательно. Здесь, на углу, перед спуском в метро, ей предстояло выполнить еще один ритуал, ставший для нее обязательным, едва ей исполнилось восемнадцать. Как раз в это время на большом экране, установленном на площади, ежеутренне начиналась трансляция очередного розыгрыша Лотереи Судьбы. Услышав знакомые звуки заставки, Алиса преодолела остаток пути до площади бегом. Она не опоздала. Торжественная музыка и красивые картинки, основная функция которых – настроить зрителей на мистический лад, составляла основную часть всей пятиминутной трансляции. Люди на площади тоже останавливались перед экраном, и Алиса была уверена, что многие из них, как и она, нарочно подгадывают время. А на экране уже летела сквозь звездную бездну планета и мелькали какие-то символы предсказания будущего: карты, хрустальные шары и еще что-то смутное. Алиса, как и многие, вслух посмеивалась над этой дешевой мистикой… а в душе очень хотела выиграть. Странная это была штука, Лотерея. Проводил ее уже много лет Всемирный институт философии. Несмотря на скучное название, организация это была могущественная и даже таинственная. Институт изучал, как обычно говорили, вопросы человеческого счастья. Чем там они занимались на самом деле, рядовой обыватель не знал, да особенно и не стремился. Единственным их достижением, ставшим достоянием широкой общественности, стало то, что эти философы каким-то образом сумели столковаться с самой Судьбой. Да-да, именно так, с большой буквы. И теперь они получили возможность проводить всемирную Лотерею Судьбы. Правила Лотереи были известны всем на свете. Чтобы принять в ней участие, необходимы всего два условия: достичь совершеннолетия и зарегистрироваться в базе данных. Причем не требовали не только денег, но даже документов. Нужно было ввести в базу свое имя и фотографию, но никто не проверял точность данных. Можно было написать вместо имени 123 и загрузить фотографию котика, этого хватало, чтобы стать участником. Это неважно, говорили организаторы Лотереи. Главное, чтобы ты сам не забыл, под каким именем зарегистрировался, потому что никто не станет тебя разыскивать, когда ты выиграешь. Каждому новому участнику присваивался уникальный числовой код, именно из этих номеров компьютер и выбирал потом победителя случайным образом. Имя и фотографию, соответствующие выигравшему номеру, и показывали потом на телеэкранах. Узнал себя – получи приз. Защиты от мошенничества в Лотерее практически не было. База не позволяла регистрировать дважды абсолютно одинаковые данные, но это и все. В принципе, ничто не мешало какому-нибудь недобросовестному участнику зарегистрировать себя несколько раз под разными именами. Это не имеет значения, небрежно отвечали на это философы. Судьбу не обманешь. И как раз из-за этой их пугающей уверенности мошенников почти не было. Кто ее знает, эту Судьбу. Что же касается приза, то он был монументален. Человек, выигравший в Лотерею Судьбы, должен был стать счастливым, ни больше, ни меньше. Выигрыш означал, что Судьба обратила на тебя свое персональное внимание. Ты теперь ее избранник, она будет лично говорить с тобой. И тут уж смотри в оба. Задача избранника заключалась теперь в том, чтобы не прохлопать знаки. А они будут, это совершенно точно. Вот только никто не знает, какую форму они примут и когда начнутся. Может, прямо сразу, еще у экрана, а может спустя несколько дней, или месяц, или год. Главное – ждать, смотреть в оба и не упустить свою удачу. Следование за удачей требовало, разумеется, определенной свободы действий, именно поэтому и не допускали к участию несовершеннолетних. Подростки часто возмущались, требуя разрешить им тоже стать счастливыми, но организаторы решительно отказывали, мотивируя тем, что ребенок ограничен в правах, не принадлежит себе полностью, а потому не сумеет правильно распорядиться выпавшей удачей. Было и еще одно требование, касающееся только победителей. После, когда все устроится и станет ясным, когда все знаки будут расшифрованы, нужно явиться в любой из филиалов Института и принять участие в телевизионной передаче. Эта передача шла по вечерам, и ее Алиса тоже старалась не пропускать. Здесь люди рассказывали о том, что с ними произошло после того, как они выиграли, какие были знаки, и как выглядит новообретенное счастье. Истории здесь были самые разные. Кто-то делал головокружительную карьеру, кто-то находил смысл жизни в творчестве, кто-то совершал долгожданное путешествие, а кто-то обретал тихое счастье в семейном кругу. Были, впрочем, и недовольные, кричавшие с экрана, что все обман, что ничего в их жизни не изменилось, что философы безбожно надувают честных людей, и требовали компенсации. Вы просто пропустили знаки, сочувственно говорили им. Вы прохлопали ушами и упустили свою удачу. Зарегистрируйтесь снова, и может статься, вам повезет больше в этот раз. Что же касается компенсаций, так ведь денег с вас не брали и гарантий никаких не давали. Этих крикунов Алиса всегда слушала с презрительным недоумением. Мало того, что прошляпили такой шанс, так еще и признаются в этом на всю страну! Итак, Алиса остановилась перед большим уличным экраном, чуть в стороне от небольшой толпы зевак, и с надеждой подняла глаза к монитору. Так было каждый раз: вспышка надежды, пока бегут по синему фону ряды золотых цифр, привычное, не острое уже разочарование, когда возникает фото очередного счастливчика, и снова не ее фото. Чему удивляться? Миллиарды участников по всей планете. Миллиарды людей сейчас, как она, смотрят с надеждой на быстро сменяющиеся цифры, и шансы ее – как капля в море. С минуту, наверное, бежали эти золотистые символы под все нарастающую барабанную дробь. Собственно, сама процедура Лотереи занимала секунду – только выбрать случайным образом один из регистрационных номеров, но ведь нужна атмосфера. Как же без атмосферы? Но вот необходимый ритуал соблюден, и номер счастливчика, длинный, из целой кучи цифр, остался один на экране. Секундой позже подгрузилось имя и фото. Ее фото. Алисы. Толпа отреагировала привычно. Опять не я, разочарованно подумал каждый. Кто-то, еще не привыкший, издал обиженный возглас, кто-то молча направился в подземку, чтобы заняться обычными делами. И только Алиса стояла, остолбенев, глядя невидящими глазами в экран, на котором уже вовсю шла реклама. В голове билась только одна мысль: вот это да! Потом появилась другая мысль: интересно, если все эти люди сейчас оглянутся, узнают ли они в ней победительницу? Она загрузила в базу свое старое, еще школьное фото, и с другой прической. Узнают ли ее сейчас в метро, на улицах, по которым она пойдет? Будет ли кто-то глядеть на нее с завистью и думать, что вот она, Алиса, избранница Судьбы? Знают ли уже родители? Знают ли однокурсники? Тут она опомнилась. Нужно было спешить в университет, потому что, как бы там ни было, а если она опоздает, это явно будет недобрый знак. Алиса торопливо застучала каблучками по плиткам мостовой. Она чувствовала необыкновенное воодушевление. Словно крылья выросли за спиной, словно ноги не касаются земли, словно она воздушный шарик, которому нужен только порыв ветра, чтобы взлететь. В метро она улыбалась. И потом, пролетая по запруженным народом улицам, она улыбалась. Она замечала, что на нее оглядываются, и ей сейчас казалось приятным такое внимание. Полноте, это ли скромница Алиса, думала она. Та ли это Алиса, которая всегда краснела, как рак, стоило незнакомому парню на улице улыбнуться ей? Аудитория уже была полна народу. Большая часть студентов что-то оживленно обсуждала, и как только Алиса появилась в дверях, ей сразу стало ясно, что именно. Все взоры обратились к ней. – Алиса!!! – взвыл во весь голос Боб, известный фигляр и паяц, шумный, всех раздражающий и всеми обожаемый, но никем не воспринимаемый всерьез. – Солнце наше! Гений! Красавица! Поздравляю! И немедленно полез с объятиями. Этих объятий не избежал, наверное, ни один человек в группе, и Алиса не стала сопротивляться. Она только глупо спросила: – Ты уже слышал, да? – Все уже слышали! – Боб отцепился от нее и возбужденно замахал руками. – А ты как думаешь? И слышали, и видели. Прощай, красавица, ты теперь взлетишь высоко, и больше мы тебя не увидим. Не забывай нас, простых смертных. – Что ты несешь? – со смехом воскликнула Алиса. Она была смущена и растеряна, и не знала, как себя вести, но в глубине души чувствовала, что ей приятно это всеобщее внимание. Никогда прежде серая мышка Алиса не удостаивалась такого внимания. – Но ты теперь вознесешься на недосягаемые выси, – в голосе Боба звучало одновременно восхищение и зависть. – У тебя теперь все изменится. Ты умная девушка, и наверняка пробьешься не меньше, чем в президенты. – Да ну тебя! – Алисе стало смешно от этой мысли. – Это, между прочим, не обязательно. У некоторых счастье бывает тихое и незаметное. Вошел преподаватель, и беседу на эту интригующую тему пришлось свернуть. Студенты разошлись по местам, и Алиса тоже села и принялась искать в сумке конспект. Но слова Боба не шли у нее из головы. А в самом деле, что дальше? Какое оно, ее счастье? Чего она хочет, к чему стремится? Что за знаки подаст ей Судьба, и как определить, что это именно они? Не хлопай ушами, сказала она себе. В знаках невозможно ошибиться, это все говорят. В перерыве Алиса решила заглянуть в театральный кружок. Их кабинетом считалась тесная раздевалка, она же реквизитная, так что неофициальные заседания кружка часто проходили прямо в коридоре, под дверью. Так было и в тот раз. У дверей собралось несколько девчонок, все из последней постановки, которую должны давать на университетском празднике. У Алисы там была крохотная роль, но ей было довольно и этого. Ее всегда завораживала сама атмосфера театра. – Алиса! – одна из девушек, Мэри, заметила ее и всплеснула руками. – Ты слышала? Натали сломала ногу! – Ничего себе! – изумилась Алиса. – Когда? – Вчера, – Мэри досадливо поморщилась. – И что теперь делать? У нее, вообще-то, главная роль! Вот, думаем, что предпринять. Ведь три дня до премьеры! Мы не успеем… Как поступила бы в этой ситуации вчерашняя Алиса? Сказала бы: «Ах, какая жалость!» – и молча завидовала бы тому, кто выхватит сейчас главную роль в спектакле, роль, о которой она давно мечтала. У нее ни за что не хватило бы смелости признаться, что она вечерами репетировала дома перед зеркалом; у серой мышки Алисы никогда не хватило бы мужества выступить перед всеми этими, прекрасно знающими ее, людьми в главной роли. Но совсем другое дело – Алиса сегодняшняя. Алиса – избранница Судьбы, Алиса, выискивающая свои шансы, словно гончая на охоте. Лишь на мгновение промелькнул испуг, прежняя неуверенность, а потом во весь рост встало перед глазами слово ШАНС. Это был шанс, это был несомненный знак, и Алиса заявила так уверенно, будто была готова к этому: – Ну так я могу сыграть. Я отлично знаю эту роль. Тут она немного погрешила против истины. Она не знала роль наизусть, но была уверена, что за три оставшихся дня закроет все пробелы. Это было неважно. Важно было не упустить шанс. – Ты? – Мэри глядела на нее с сомнением. Прежде скромница Алиса не демонстрировала никаких выдающихся способностей. Прежде тихоня Алиса довольствовалась ролями третьего плана, никогда не решаясь показать себя. Но сейчас здесь стояла совершенно другая девушка, решительная, с горящими глазами. – Но твоя роль?.. – неуверенно возразила она. – Моя роль – «кушать подано», – небрежно отмахнулась Алиса. – Ее сыграет даже посторонний. А вот искать героиню нам некогда. – Может, позвать Пат? – неуверенно предложила Катрин. – Это с первого курса? – Ну да. Она же давно просится в кружок. Вот и посмотрим, как она справится. – Решено, – рубанула Мэри, считавшаяся руководителем театра. – Алиса, берешь главную роль, на твою зовем Пат. После занятий собираемся на репетицию, посмотрим, что у нас получится. После занятий все получилось просто великолепно. Алиса, уверенная в невозможности поражения, играла со страстью и полной самоотдачей. Да, она забыла кое-где слова, но даже это не выбило ее из колеи (в отличие, например, от Алисы вчерашней). Вот и Мэри сказала, что это мелочь, что есть время все доучить, и что она вообще не ожидала, что Алиса настолько хорошо знает роль и будет настолько хорошо в ней смотреться. Еще пара репетиций, сказала она, и нам не будет стыдно не премьере. Отправляясь в раздевалку, Алиса внезапно подумала: а может, ну его, этот экономический? Может, надо было в театральный поступать? Выйдя из университета, Алиса практически нос к носу столкнулась с Хэнком. Тот рассеянно поигрывал баскетбольным мячом и сделал удивленные глаза, увидев Алису. Но ей показалось, что он только притворяется, будто удивлен. – Алиса? Что-то ты поздно сегодня. – Мы репетировали, – сказала она, улыбаясь. Это была нейтрально-вежливая улыбка, но… Но сердце ее гулко бухнуло. Вот! Вот чего ей не хватало для полного счастья. Чтобы Хэнк обратил на нее внимание. Чтобы великолепный Хэнк заговорил с серой мышкой Алисой. Хэнка обожали, наверное, все девушки университета, даже со старших курсов. Высок, красив, как Аполлон, сложен, как древнегреческий атлет. Он отлично играл в баскетбол, он ездил на красивой спортивной машине, он был шикарен во всех отношениях. Вокруг него всегда было множество девушек. Его все обожали. И Алиса тоже, но издалека, почтительно и робко, благоговейно. И чтобы он сам заговорил… – А мы тренировались, – Хэнк подбросил мяч, лихо закрутил его на пальце. – Я слышал, ты получила главную роль? – Да, верно, – Алиса отвечала автоматически, а сама боролась с желанием ущипнуть себя: не снится ли. – Натали сломала ногу. – Повезло, – сказал Хэнк. – В смысле, ей не повезло. А тебе да. Ты сегодня отлично выглядишь. – Спасибо. – Хочешь, я тебя домой отвезу? – вдруг предложил он. Алиса растерянно молчала. – Ты ведь на метро ездишь? Я понимаю, что на метро быстрее, но… – Конечно! – опомнилась Алиса. – Я буду рада, если ты меня подбросишь. Когда они направились к автостоянке, Алиса все-таки себя ущипнула. Машина Хэнка была красная, агрессивная и даже с виду ужасно дорогая. Алиса понятия не имела, как она называется. Водил Хэнк уверенно, небрежно, несколько даже рискованно. Сначала оба молчали. Хэнк смотрел на дорогу, а Алиса пыталась освоиться с обстановкой, перестать бояться. В конце концов, сегодня ее день. И завтра. Теперь все будет отлично, и что бы она не сделала, все будет правильно. Но Хэнк заговорил первым: – Я тут подумал… Ты ведь раньше никогда не получала главных ролей, верно? Она кивнула. – Не хочешь отпраздновать? Конечно, еще не премьера, ну так и я тоже не бог весть что предлагаю. В смысле, давай, что ли, в клуб сходим, развеемся, потанцуем. Ты как? В этот раз Алиса опомнилась почти сразу. Это был шанс, и его нельзя было упускать. – С удовольствием! – Тогда я заеду за тобой, ладно? Для вечеринки Алиса наряжалась с особенной тщательностью. Надела лучшее свое платье, в меру соблазнительное, в меру скромное. Макияж, укладка. Не упустить бы какую важную деталь. Кажется, будет дождь. Ладно, что дождь, ведь Хэнк наверняка подвезет до дома! Туфли, в меру неудобные, ведь придется танцевать. Ах, она готова танцевать всю ночь! Кажется, она произвела должное впечатление на Хэнка. Тот долго смотрел на нее, прежде чем подал руку и усадил в машину. Мы шикарная пара, думала Алиса. Не будет больше серой мышки. Все, что угодно, только не это. А потом все как-то испортилось, незаметно, но стремительно. В клубе было шумно и дымно, и голова начала болеть уже в первые полчаса. Еще там были друзья Хэнка, далеко не такие красивые, в чем-то даже неприятные, грубоватые и пошлые. И еще там были девушки этих друзей, раскрашенные и грудастые, слишком вульгарные, слишком вольные в манерах. И еще было множество чужих людей, и все они вели себя слишком вызывающе, наверное, здесь просто было так принято. Алиса старалась не обращать внимания, приспособиться, радоваться хотя бы тому, то с ней Хэнк, великолепный Хэнк, всеми обожаемый Хэнк, который выбрал именно ее, Алису. Но в голове все равно крутилась мысль, что она хотела бы проводить время как-то иначе. Как-то… тише. Потом оказалось, что Хэнк пьян. Алиса почти не пила, и потому сильно отстала от остальной компании. В какой-то момент она поняла, что является единственным трезвым человеком среди незнакомых пьяных людей, и ей стало немного страшно. Но чего ей опасаться? Ведь она с Хэнком. И она обрадовалась, когда Хэнк позвал ее танцевать. Ей хотелось оказаться подальше от остальных, с ним наедине. Радовалась она недолго. Хэнк вдруг стал груб и настойчив. Он бесцеремонно облапил ее задницу во время танца, прижимал к себе, лез целоваться. И хотя еще совсем недавно она мечтала об этом, в реальности все это показалось ей неприятным. Все было как-то неправильно. Слишком быстро, слишком стремительно. Поэтому после танца Алиса деликатно ускользнула в уборную. Ей срочно нужен был тайм-аут. В прохладной тишине туалетной комнаты удалось немного перевести дух. Алиса неторопливо поправляла макияж у зеркала, пытаясь привести в порядок мысли. Мыслей было много, но все на одну тему: что-то не так. Что-то не то. Как-то все неправильно. Не так должно быть. Что же это за счастье такое? А может, это вовсе не ее счастье, а какой-то другой Алисы, которая ухитрилась загрузить похожую фотографию? Может, Судьба просто их перепутала? Алиса усмехнулась при этой мысли. Смешок вышел невеселый. Так ничего и не решив, Алиса покинула свое убежище и побрела по длинному коридору обратно в зал, наполненный людьми, дымом и грохотом. Здесь же, в коридоре, было пусто, гулко и тихо, и потому истеричный визг какой-то девицы где-то сразу за поворотом, слышался отчетливо. – …променял! Да на кого?! Курица щипаная! – Тихо, дура, не ори, – брезгливо произнес знакомый голос. Алиса замерла, как вкопанная. Ее лицо медленно вытягивалось, принимая выражение крайнего недоумения. А голос Хэнка где-то совсем рядом продолжал: – Ты же знаешь, дура, что я только тебя люблю. – Ты ее лапал! – взвизгнула девица. – Ну и что? Так надо. – Что значит надо?! – Ну, дура и есть. Ты что, не въехала? – Нет, – проговорила девица уже тише и неуверенно. Кажется, ее совершенно не задевали нелестные эпитеты в ее адрес. – Она же выиграла в Лотерею. Сечешь? На нее же сейчас везуха свалится. Ты же не знаешь, в чем ей повезет. Вдруг деньги или должность. Надо примазываться, пока не поздно. У Алисы задрожали пальцы, и она едва не выронила сумочку. Вот оно как! А она-то радовалась! Она-то удивлялась еще, как может столько удачи в один день свалиться. А он вот как. – Но ты любишь только меня? – уточнила девица, успокоившись. – Само собой, только тебя. И для тебя стараюсь. Давай-ка уберемся отсюда, вдруг она сейчас выйдет. А я и выйду, зло подумала Алиса. Я выйду, да только ты меня не заметишь. Она крадучись приблизилась к повороту, заглянула за угол, убедилась, что Хэнка нет в поле зрения, а потом осторожно, вдоль стенки, выскользнула из душного зала. На улице и в самом деле начался дождь, но это ее сейчас не волновало. Равно как отсутствие плаща или зонта и «в меру неудобные» туфли. Алиса перекинула через плечо ремешок сумочки и побежала. Она бежала долго, куда глаза глядят, кипя от злости. Но потом силы кончились, и она перешла на шаг. Она вымокла до нитки. Слезы бежали по ее щекам, смешиваясь с дождевыми струями. Все было глупо, странно и нелепо, но в большей степени глупо. Почему это все?.. Где же тут удача, и в чем тут судьба? Алиса брела по темным уже улицам, пустынным из-за дождя, и думала и не могла думать. Почему так вышло? В чем тут знак? А может, как раз в том, чтобы показать ей, каков он на самом деле, ее кумир? Вот этот пошлый и циничный тип, называющий любимую женщину дурой, неужели это и есть Хэнк великолепный? И если так, то это большая удача для нее, что она узнала об этом, и больше не станет предаваться бессмысленным мечтам. Это большая удача, пыталась она убедить себя. Но ей было страшно обидно. – Алиса?! Оклик заставил ее остановиться. Она даже не сразу поняла, кто этот невзрачный очкарик под зонтом и с двумя книгами под мышкой. Должно быть, он только что вышел из книжного магазина, или, скорее, его выперли, поскольку продавец уже запирал за его спиной дверь. Это же Питер. Такой же серый мышонок, как и она сама. Всегда приходит первым, шмыгает в свою норку на задних рядах, уходит последним, никогда не попадается на глаза. Незаметен, молчалив, и на уме одни цифры. Но хороший товарищ, его всегда можно попросить об одолжении, можно доверить секрет и не бояться, что назавтра узнает весь курс. Простой скромный трудяга. Глаза Питера за очками были круглыми от изумления. «Что ты здесь делаешь? – говорил этот взгляд. – Что с тобой стряслось?» Но вслух он сказал другое: – Ты вся промокла. Возьми мой зонт. – Не надо, – через силу выговорила Алиса. – Я уже мокрая, а ты сухой. И книжки… книжки промокнут… Собственный голос показался ей чужим и в конце концов сорвался. И она разрыдалась, закрыв лицо руками, просто разревелась в голос, как маленькая девочка, у которой старшие ребята отобрали мяч. И пока она ревела, Питер просто стоял рядом, держа над ее головой свой зонтик. Вода капала с его челки на нос. – Ну вот, – Алиса наконец отняла руки от лица. – Теперь ты тоже мокрый. – Расскажи, что случилось, – попросил он. – Да глупости! – Алиса снова начала злиться, но теперь больше на саму себя. – Чушь какая! Просто мерзко и пошло, и… И она все рассказала. Очень коротко, но не упуская существенного, обрисовала эту неудачную вечеринку. Питер слушал очень серьезно, внимательно, не отпуская комментариев. Слушал, пока она не замолчала. – Этот Хэнк – пустой человек, – сказал Питер. – Что в нем такого особенного? Только то, что красив, да еще этот дурацкий спортивный автомобиль, который ему подарил отец. А сам он ничего собой не представляет. Просто бабник, и вечно ищет свою выгоду. Он не стоит даже одной твоей слезинки, Алиса. Питер сказал это совершенно просто, без патетики, и Алисе почему-то захотелось улыбнуться. – Вот ты совсем промокла и замерзла, – продолжал Питер. – Ты так простынешь. Пойдем ко мне. Я тут совсем рядом живу. Ты завернешься в плед и выпьешь горячего чаю. – Но я… не знаю… – Алиса вдруг снова испугалась, будто стала вчерашней серой мышкой, тихоней и нерешительной скромницей. – Ты на метро уже не успеешь, – твердо говорил Питер. – Тут далеко. А я тебя не могу бросить одну под дождем. Переночуй у меня, а завтра вместе поедем в университет. К тому же, – тут он неожиданно тепло улыбнулся, – у тебя вся косметика размазалась, и ты похожа на панду. – Ой! – Алиса в ужасе закрыла лицо руками. – Мы пойдем под зонтом, и тебя никто не увидит. А дома у меня никого нет, мы с сестрой снимаем квартиру на двоих, но она в отъезде. И они пошли вдвоем под зонтом. А дальше все было так, как описывал Питер. В квартирке, состоящей из двух крохотных комнат, Алиса освободилась от мокрого платья, надев халат сестры Питера, и смыла пандовую раскраску. Питер заварил чай, завернул свою гостью в плед и усадил в глубокое кресло. Сам же со своей чашкой вскарабкался на подоконник. За окном барабанил дождь и раскачивались тени. Алиса говорила. Ей очень хотелось выговориться, рассказать кому-то обо всем, что произошло сегодня, да и не только сегодня, а вообще, много всего хотелось рассказать. Питер слушал внимательно и серьезно. Потом она иссякла, и они стали слушать дождь. Вот оно как, думала Алиса. А ведь если вспомнить, он давно был рядом. Уже давно с вечной своей робостью пытался обратить на себя внимание. То поднимет оброненный карандаш, то одолжит конспект, то вдруг угостит конфетой, словно маленький мальчишка. Но где тут заметить серого мышонка, когда перед глазами постоянно великолепный… бабник. Смотри в оба, думала Алиса. Ты ищешь знаков? Чем тебе не знак? Бесспорный, не вызывающий сомнения. И только попробуй подумать утром, что это наваждение, и все приснилось, и плед, и чай, и что, мол, просто момент такой располагающий… В пару маленькой серой мышке нужен такой же серый мышонок. Он вечно молчит, но зато как он умеет слушать! И даже не думай убедить себя, что это все случайность. Нет здесь никакой случайности, а есть одна предопределенность. Вспомни хотя бы, как ответила Бобу сегодня утром. О том, что счастье бывает тихим. Потом она обнаружила, что с ним хорошо не только говорить, но и молчать. Просто молчать вдвоем и смотреть на дождь. До утра. На телевидение Алиса поехала одна. Питер заявил, что боится, что это она к сцене привычная, а он опасается, что его там поймают и заставят говорить в камеру. Алиса, конечно, смеялась, но не настаивала. Она намеревалась рассказать всю правду, как было. И про отвратительную сцену в клубе, ведь она тоже стала неотъемлемым звеном в цепи событий. И про то, что уже поступила в театральный, и про то, что они с Питером собираются пожениться. И даже о том, как это здорово, возвращаться после театральной суеты в дом, где есть такой уютный, такой домашний Питер, как здорово все ему рассказывать, и как еще лучше долго потом молчать. Все это нужно было рассказать, и не только потому, что так полагалось (никто бы не заставил ее явиться на телевидение, если бы она не захотела), но и затем, чтобы другие, кто выиграет в Лотерею, знали, как оно бывает. Но была у нее и еще одна мысль, и Алиса надеялась, что выигранная в Лотерею удача поможет осуществить и это. Пока готовились к эфиру, Алиса сумела встретиться наедине с представителем Института философии. Представитель, как обычно, был солидный, пожилой и бородатый. Алиса не знала, какое там у него на самом деле было звание и должность, но про себя окрестила его Профессором. – Раз уж я нынче такой везунчик, – спросила она, – может ли быть, чтобы исполнилось еще одно мое желание? – Раз уж вы нынче избранник Судьбы, ваши желания должны исполняться, – улыбнулся Профессор. – Вот только исполнять их обычно приходится вам самим. – Боюсь, что в этот раз исполнить мое желание придется вам, – Алиса сокрушенно покачала головой. – Дело в том, что я хочу задать один вопрос, а ответить на него можете только вы. – Ну что ж, – благожелательно согласился Профессор, – задавайте ваш вопрос. Постараюсь на него ответить. – Как это все работает? – выпалила Алиса. – Как это все вообще устроено? Как может электронная машина знать, кому нынче улыбнется судьба? Ведь судьба – это скорее философское понятие, а компьютеры вряд ли склонны к философии. – Какой хороший вопрос, – Профессор улыбнулся. – Немногие хотят знать на него ответ. Обычно счастливчики задают совсем другой вопрос: будет ли все так же хорошо и впредь. Но на этот вопрос я не могу ответить, в отличие от вашего. – Так вы объясните мне? – просияла Алиса. – Объясню. Только… Нет, я не буду брать с вас слово, чтобы вы никому не рассказывали. Это, в конце концов, не то чтобы тайна. Просто, если вы станете рассказывать, это может помешать кому-то. Пусть лучше люди не знают правды. Не портите хорошее начинание. – Я никому не скажу, если нужно. Но я имею право знать, что произошло в моей жизни. Профессор лукаво улыбнулся. – А ничего особенного не произошло. Разумеется, нет никакой сделки с Судьбой. Господи, какой бред! Как могли миллиарды здравомыслящих людей в это поверить? Вся суть Лотереи заключается только лишь в том, что компьютер выбирает один случайный номер. И все. – Но что же дальше? – воскликнула Алиса. – Ведь дальше со всеми что-то происходит! И столько людей пришло сегодня сюда, в студию, и у каждого есть история. Ведь это все не просто так. – Разумеется. Вы помните правила Лотереи? Дальше, говорим мы, смотрите в оба. Поглядите вокруг, говорим мы вам. Остановитесь, черт возьми, оглянитесь и задумайтесь. Спросите себя: то ли я делаю, те ли вокруг меня люди. Дело в том, что вселенная, судьба, как хотите, словом – жизнь, она непрерывно подает нам сигналы. У нас, в Институте философии, это считается научно доказанным фактом. Просто мы игнорируем эти сигналы, следуем своим привычкам и убеждениям, следуем инерции своей жизни. Все эти счастливчики в студии – это те, кто сумел остановиться и спросить себя: а туда ли я иду. Алиса озадаченно молчала. Если смотреть с этого ракурса… в самом деле, все, что составило ее удачу, было рядом с ней давным-давно. Ей следовало просто оглянуться и взять. Но не хватало: в первом случае смелости, во втором внимательности. – Но зачем тогда Лотерея? Если люди все равно добиваются успеха самостоятельно. – Тем, кто умеет самостоятельно, Лотерея и не нужна. Такие люди и регистрироваться не будут, это ведь дело добровольное. Лотерея нужна тем, кто вечно сомневается в себе, кто вечно ждет какого-то знака свыше. Вот Лотерея и есть тот самый знак. – Но выигравших так мало! – ужаснулась Алиса. – Почему вы не хотите просто рассказать людям, как это работает? – Рассказывали! – воскликнул Профессор. – А как же! Да только нас никто не слышит. «Надо же, какая интересная концепция», – говорят люди и продолжают заниматься своими делами. Инерция, я же говорю, инерция. Невозможно воспользоваться нашими самыми интересными выводами. Вот тогда мы и придумали Лотерею. Идея проста: напустить как можно больше мистики и пафоса, а потом объявить человеку, что он избранный. Каждому хочется быть избранным. Уникальным. Сама Судьба обратила свое внимание, как же! Теперь уж сам человек просто обязан обратить на себя внимание. И обращают. И делают себя счастливыми. Ведь в глубине души мы всегда знаем, чего нам не хватает. Просто боимся. А выигрыш дает толчок, придает решимости. И потом: разве вы одна выиграли в тот день? А ведь верно, подумала Алиса. Как минимум, еще Питер. – И все-таки интересно, – проговорила она, – зачем это вам? – А для нас это, во-первых, интереснейший социальный эксперимент. А во-вторых, мы просто стараемся сделать этот мир чуточку лучше. В меру своих скромных возможностей. Метод, как нам кажется, довольно безопасный. По крайней мере, не слишком опасный. –Что же может быть опасного? – удивилась Алиса. – Чрезмерная уверенность в благополучном исходе иногда оказывается чревата, – поморщился Профессор. И в самом деле, сообразила Алиса, вспомнив свои приключения. Она-то хоть просто в ночной клуб сорвалась, а кто-то другой отправится штурмовать Эверест. – Впрочем, когда человек уверен в своей удаче, ему чаще везет, – продолжил Профессор. – Риск есть, но таким людям обычно и Лотерея не нужна, чтобы рисковать. А вот множество тех, кто однажды решился сделать для себя чуточку больше, чем обычно, как мне кажется, в достаточной мере нас оправдывают. – Значит, – подытожила Алиса, – вы просто делаете так, чтобы люди захотели стать счастливыми? – Именно, – обрадовался Профессор. – Совершенно верно. Ведь наша судьба постоянно ходит рядом с нами. Дело за малым: разглядеть ее.