Ириль-тун 2. Мидгард

Вообще-то Локи говорил ему даже близко не подходить к этой комнате. Дважды уже говорил. Но, как известно, запретный плод слаще всего, а Бартону непременно нужно было узнать, что же такое скрывается за стальной дверью в самом темном закоулке базы. Поэтому, улучив момент, когда Локи, Селдвиг и остальные были заняты выковыриванием какой-то особо важной детали из корпуса ракетной установки, Сокол тихо свалил со своего поста в сторону той самой комнатки. Света в ней было немного: всего одна лампочка под потолком, прикрепленная цоколем прямо к проводу (Наташа обычно называла такие lampochka Ilycha). Однако даже в полумраке Сокол разглядел весь тот срач, который царил в каморке. Обломки какой-то мебели, торчащая арматура, битый кирпич, какие-то листья и трубки – да уж, судя по всему, коллекцию здешнего мусора собирали не один год. В пользу такого предположения говорил ещё тот слой сизой плесени, которая покрывала весь хлам. Разочарованный такой банальщиной, Клинт сделал несколько шагов внутрь комнаты и пнул клубок каких-то шлангов. Вокруг тотчас же начал виться дым или туман, но Сокол не придал этому значения – магия Тессаракта иногда действовала на него так. Хлопок закрывшейся входной двери заставил его подпрыгнуть и обернуться – и, к собственному ужасу обнаружить, что он абсолютно ничего не видит. Непроницаемая белая пелена окружила его, поймала, словно птицу в силки. Сокол в панике заметался по помещению, пытаясь найти хотя бы какой-нибудь ориентир. И тут в него вцепилось что-то… Живое. И, кажется, голодное. Клинт спешно выхватил нож, но не успел замахнуться: руку обвили гибкие трубки. Или щупальца. Или стебли. Что-то явно органического происхождения. Бартон не смог вовремя среагировать – и, не успел оглянуться, как щупальца стянулись вокруг лодыжек, и он с негромким криком шлепнулся на пол. Конечности тут же растянули в разные стороны, как на дыбе – Сокол не мог даже просто пошевелить рукой или ногой, не говоря уж о сопротивлении – но он все же старался. Противно-склизкие стебли, словно в насмешку над его попытками, обвились вокруг туловища и поползли к лицу, пачкая одежду и кожу холодной слизью. Клинта передернуло от отвращения. Он старательно вертел головой, пытаясь уберечь от прикосновений если не все лицо, то хотя бы рот и глаза, но и тут его ждало сокрушительное поражение. Щупальца настойчиво тыкались в его сжатые губы до тех пор, пока он не открыл рот. Слизь немедленно залила горло, и, как бы Соколу ни было противно, глотать все же пришлось, потому что закон диффузии газов ещё никто не отменял, а кислорода в легких осталось катастрофически мало. Вещество на вкус напоминало острый соус-чили. Оно неприятно обожгло гортань и пищевод, а затем и желудок; и уже от желудка жар стал волнами распространяться по всему телу. Но… этот жар стирал с глаз Клинта ядовитую синеву – к нему возвращалось его собственное сознание. Медленно. Мучительно медленно. А тем временем стебли растения (животного?) решили не ограничиваться головой Сокола, переползли на грудь и забрались под форменную рубашку Щ.И.Т.а. Температура его собственной кожи уже явно перевалила за критический рубеж в 100 градусов по Фаренгейту, и щупальца казались просто ледяными. Бартона била крупная дрожь. Фактически, он уже терял рассудок, не вполне понимая, с чем ему бороться: с забивающимися в глотку отростками, с собственной дрожью или с текущей в пищевод слизью. - Мммф! – неожиданно-громкий вскрик эхом отразился от не видимых в молочном тумане стен, когда стебли забрались под ремень штанов и принялись копошиться в промежности. Член немедленно отреагировал на столь провокационные движения – налился кровью и болезненно затвердел буквально в считанные минуты. Отростки разодрали плотную ткань брюк, будто марлю, и влажный воздух неприятно коснулся разгоряченной кожи. Сокола подбросило, как от удара, даже мелкие волоски дыбом встали. Однако щупальца быстро оставили отвердевшую плоть и двинулись дальше, к разведенным широко в стороны бедрам и горячему пульсирующему отверстию между ягодицами. Бартон всхлипнул и выгнулся в дугу, когда один из отростков проскользнул в прямую кишку. Не то, чтобы это было больно – щупальце толщиной было не больше пальца, - скорее, необычно. Сокол снова дернулся, жмурясь от ощущений, когда щупальце начало увлеченно давить на простату. - Какое жалкое зрелище. – раздался где-то над головой смутно знакомый голос. Сквозь слипшиеся от слез и слизи ресницы Клинт с трудом различил бога озорства, склонившегося над его распростертым телом. – Вы, смертные, такие банальные и предсказуемые. Стоило запретить тебе заходить сюда, как ты сломя голову помчался нарушать запрет. Ску-у-учно. Локи с гадкой ухмылочкой обошел вокруг и остановился аккурат между раздвинутыми коленями Сокола. Тот хотел было набрать в легкие побольше воздуха и послать не в меру наглое и язвительное божество куда подальше, но вспомнил, что и сказать-то толком ничего не сможет. Бог лжи тем временем продолжал: - Как тебе мое растение? Очень интересный экземпляр. В древних свитках оно упоминается под названиями Ириль-тун и Туманная трава Нифльхема. Считается самым ядовитым во всех Девяти мирах. Вот только… - Локи задумчиво прикусил губу, наблюдая за тем, как в задницу Клинту тыкаются ещё три отростка. – Похоже, что на тебя яд действует как-то иначе. Интересно, а как?.. О! Вижу. Заклятие рассеялось. - Нгх! – Соколу было очень неуютно лежать перед божеством в раскоряку, да ещё и с непонятной субстанцией в прямой кишке (то, что это растение, ему погоды не делало). И хуже всего то, что Локи прекрасно это понимал. Опустившись на колени между ног Бартона, бог лжи коротко махнул рукой. Сокол тут же закричал что есть мочи – ведь все те четыре штуки стеблей, что находились на тот момент в его заднице, стали раздвигаться в противоположные стороны. Святые угодники, да они же его сейчас просто порвут! - Не визжи, не порть мне настрой. – Локи презрительно поморщился и провел пальцами по налитому кровью члену Клинта. Стрелок тут же отозвался на нехитрую ласку: выгнул спину и приглушенно застонал, чуть не подавившись при этом слизью, все ещё заполняющей его горло. – Ты довольно красив… Для смертного. – бог облизнул пересохшие губы. – Я вижу – такое развратное тело, такое порочно-красное нутро, ждущее, когда его растянут и заполнят до отказа… Чертов божок знал, что говорить. Сокол, казалось, готов бы с ним согласиться – вот только не затуманенное заклинанием сознание отказывалось признавать поражение физического тела. Впрочем, что уж точно не интересовало Локи – так это согласие или несогласие Бартона. Дождавшись, когда стебли достаточно раскроют узкое отверстие, бог лжи приподнял бедра стрелка и скользнул членом в тугое тело. Сокол не смог удержать вскрик. Слишком много для него одного; быть может, божка и траву по отдельности он ещё мог бы выдержать, но когда вот так, все сразу… Это слишком возбуждает. Ему просто не хватит выдержки держать в узде темные, низменные инстинкты своего тела. Бартон сдался. Он уже не пытался выплюнуть стебли или уйти от прикосновений Локи. Теперь ему было наплевать. Даже не так. Ему нужно было это. Он хотел, чтобы кожу вымачивали в отвратительно-холодной слизи, чтобы мощные толчки сотрясали все тело, чтобы от ударов по точке удовольствия внутри него вверх по позвоночнику поднимался электрический разряд. Клинт предал своих, оставив попытки к сопротивлению. Но… что мог он один против магической Туманной травы и обворожительного зеленоглазого существа – её хозяина? Ничего.