Невозможность отрицания

Невозможность отрицания - это непозволительная роскошь для них. Метаться в неведении, когда каждый новый день может стать последним, когда не знаешь, что таится за поворотом, и друг может оказаться врагом. Закаты и рассветы проносятся с неуловимой быстротой, оставляя после себя лишь вздох облегчения. Надежда уже давно покинула это место, оставив после себя лишь утомительное время, которое, то растягивает минуты на века, то превращает часы в секунды. Фран стоит у окна, сложив руки на груди, и в это самое время Время решает сыграть с ним злую шутку, замедляя свой бег. Его взгляд устремлен в небо, а, может, сквозь него. Может, он погрузился в свою иллюзию, оставив на земле лишь телесную оболочку. Его дыхание спокойно. Лицо не выражает эмоций, он похож на статую - такой же холодный, застывший в пласте времени и неспособный выбраться сквозь толщу пролетающих мимо него часов. В дверном проеме стоит блондин и смотрит на юношу. Глаза его скрыты челкой, остальное лицо похоже на маску. Он тоже застыл, но он не показывает этого как Фран, он наделен талантом притворного безумия. Бельфегор. Принц-Потрошитель. Гений Варии. Столько пустых слов, ненужных названий, которые лишь в той, или иной степени могут выразить его сущность. Безликие. Застывшие. Это намного ближе им. Иногда самые удивительные вещи на свете объясняются настолько банально, что хочется смеяться. Любовь или ненависть? Дружба или вражда? Сострадание или алчность? Ад или Рай? Это их застывший ад. Один на двоих. Бельфегор медленно подходит к Франу; с очередного задания они вернулись около двух часов назад, и вода не смогла еще смыть металлический запах крови. Принц весьма неравнодушен к крови, впрочем как и к…. - Je sens le sang * – тихо шепчет принц, почти вплотную приблизившись к юноше. Фран не вздрагивает, лишь моргает, показывая признаки своего пробуждения от нахлынувшего оцепенения. С иллюзиями всегда нужно быть осторожным, иначе в один момент они начнут управлять иллюзионистом. Он может испытывать эмоции, возможно, не столь отчетливо как остальные, не столь ярко и остро, но может! И принц знает это и пользуется этим нечестно доставшимся ему знанием. Но даже этих пастельных отголосков хватает, чтобы иллюзионист чуть сжимал пальцы при появлении Его Высочества, слегка закусывал щеку от его резких выпадов и отвечал со всей ему присущей едкостью. Иначе все совсем потеряет смысл, суть. - Je vous sens aussi **– тихо выдыхает Фран и слегка поворачивается к Бельфегору, пытаясь заглянуть туда, где находятся его глаза. Игра. Игра со смертью, с опасностью, с жизнью. Длинные слова не нужны сейчас, когда вода все еще не может смыть металлический запах крови. Принц резко притягивает визави к себе, через мгновения уже целуя его губы - зло, яростно. Сопротивления не следует, это было бы слишком глупо - тратить такое драгоценное время на лишние телодвижения. А вот обхватить кохая за талию, вжимая его в стену, совсем не лишнее. Чувствуя, как его пульс учащается, но лишь слегка, как он теряет вздохи при выдохе, как волосы цвета морской волны падают на бледное лицо, словно пародируя челку Бельфегора. Но тот одним движением убирает непослушные пряди. Фран не закрывает глаза, только обнимает своего семпая за шею, также понимая, что не стоит терять драгоценное время. Он запоминает каждое движение, каждую грубую ласку. Одежда становится нелепой - ненужной. И даже его холодная кровь начинает бурлить. И когда же пастель смогла стать маслом? Бельфегор задыхается, он готов разорвать, растерзать, распотрошить, уничтожить, но вместо этого он яростно стаскивает форму с лягушки, а потом и с себя. Сейчас даже жесткий паркет кажется королевским ложем. Иллюзионист снова не пытается сопротивляться, кажется, что ему все равно, что лицо его – застывшая маска. Так бы подумал кто угодно, но только не гений. Бел знает, что творится в лягушачей душе, и его такими трюками не провести. Губы блуждают по шее, ключицам, не лаская, а терзая гладкую кожу. Оставляя красные отметины. Это забавляет, возбуждает. Это нужно. Как глоток воды. Будоражит. Фран все равно не закрывает глаза и не смотрит на белоснежный потолок, он смотрит только на принца. Он знает, чего хочет, и соврал бы, если бы сказал, что не хочет того же. Странная потребность, почти мучительная - чувствовать на себе его прикосновения. Именно Его. Изучать его, и себя. Иллюзии станут лучше. Пальцы впиваются в плоть сильнее, оставляя синяки и царапины. Блондин почти на грани, он хочет всего и сразу, хочет обладать. Но он медленно спускается ниже, замечая, как наливается кровью плоть его кохая. Ухмылка. Все так, как и должно быть. Все правильно и естественно. Принц достает стилет и начинает выводить алые узоры на ребрах юноши, чувствуя, как тот начинает вздрагивать. Цветы распускаются и плачут, оставляя кровавые полосы. - Ши-ши-ши… - Бельфегор хрипло смеется. Он безумен, но не только он. Фран хрипло стонет, когда лезвие входит глубже, он видит, как его кровь медленно стекает, словно не хочет расставаться с телом. Ему нравится это. Он сходит с ума. Бельфегор, словно Дали, создает на теле кохая невиданный ранее шедевр, который смог бы повергнуть умы публики в шок, но Принц слишком эгоистичен, чтобы показывать свое творение. Насладившись видом своего искусства, Бел откладывает стилет и начинает медленно слизывать остатки крови, обнажая рисунок. Фран с несвойственной ему нетерпеливостью чуть вскидывает бедра, тонко напоминая, как мучает его возбуждение. Принц шипяще смеется и сжимает плоть Франа в ладони, наблюдая, как его юный любовник закусывает губу. Это логический итог последовательных действий, к этому они шли с первой встречи, и теперь не осталось шансов свернуть с пути. Бел разводит в стороны ноги юноши и, смочив пальцы собственной слюной, вводит один в проход парня, при этом не переставая ласкать член Франа. Иллюзионист резко выгибается и шире разводит бедра. Боль проносится мгновенной вспышкой, оставив после себя лишь тягучее неудобство. Длинные пальцы умело двигаются внутри него, и уже не один, а два пальца вторгаются в его тело, подготавливая его к неминуемым наслаждениям. Принц пристально наблюдает за жертвой, отмечая каждое изменение в ее лице. Сдерживать себя становится все труднее, возможно, позже он сможет взять его со всей свойственной ему грубостью и жадностью, но сейчас почему-то хочется открыть лягушке все таинство первого раза. То, что у Франа он первый, нет никаких сомнений, и это льстит самомнению Принца. Вскоре пальцы покидают тело мальчишки, и Бельфегор, закинув его ноги себе на бедра и сжав тонкую талию, начинает входить в юное тело. Фран стонет, запрокинув голову назад и резко выгнувшись. Принц склоняется над любовником и, поймав его губы, захватывает их в плен страстного поцелуя. Бел начинает глубже входить в податливое тело, пот медленно стекает с разгоряченных тел. Сопротивляться желанию нет сил, и Бельфегор, крепче сжав бедра юноши, начинает резко двигаться, с каждым толчком возводя Франа к пику наслаждения, и тот, вступив в игру, так же отвечает своему Принцу. Они кусают губы друг друга, их пальцы оставляют взаимные царапины и синяки, движения становятся грубее и быстрее, а стоны все раскрепощеннее. Бельфегор с силой сжимает изумрудные волосы и впивается зубами в шею, продолжая врываться в своего напарника. Всё это почти походит на борьбу двух диких зверей, которые сплелись в смертоносном танце наслаждения, и кажется, что один из них не выйдет из этой схватки живым. Стоны срываются с губ парней, переливаясь в симфонию чувственности. Ощущения кажутся острее стилетов принца, они разрывают, потрошат душу юного иллюзиониста. Наслаждение слишком яркое, движения внутри - слишком вызывающие, но этому невозможно сопротивляться. Бельфегор глухо рычит и сжимает пальцами плоть Франа, чувствуя, как волна оргазма накрывает его с головой. После нескольких рваных толчков он изливается в тело своего кохая, чувствуя на своей ладони его липкую сперму. Назад пути нет. Фран стоит по пояс голый напротив мольберта. Его любимая пастель лежит в ящике, вместо нее он взял масляные краски. ___ *Я чувствую запах крови **Я тоже вас чувствую