Мусор

Ночь. Тусклый свет фонаря освещает улицы. Проливной дождь, словно задающей настроение как этому городу, так и моей жизни. Я не понимал, что привело меня сюда. Я не осознавал этого. Третий час подряд стоять, мокнуть и надеяться, что они придут. Третью неделю подряд. И ждать. И ждать. И ждать… Что нужно современному человеку? Машина подороже, плазма побольше, да ипотеку выплатить быстрее. Чем я отличался от них? Да ни чем. Я так же проводил вечер пятницу в баре, так же придавался низменным природным влечениям и ходил на рутинную роботу. После работы я вновь шёл в бар или садился за компьютер, попивая дешёвое пиво, и пытался писать. Подождите, кажется я сказал, что ничем не отличаюсь от современного «человека»? Пожалуй, одно отличие есть. Я всё осознавал. Осознавал бессмысленность происходящего, бессмысленность своего существования. Понимал, что все материальные ценности, всё то дерьмо, что пытаются нам подсунуть на каждом углу и что льётся из экрана — это дерьмо. Просто завязанное красивым бантиком. Чтобы он был «достойно» современного человека. И что я делал? Ничего. Я был пропитан эти миром до мозга костей. Плавал как дельфин в океане трупов своих сородичей. Общество давно определила всем роли, мы могли лишь смиренно играть её, невзирая на отвратительность и сумасбродство. Мои странности берут начало с детства. Родители воспитывали меня согласно строгим семейным традициям, где отец — царь и бог, а мать же приспособление для ухода по дому. За каждый свои проступок я получал наказание. И всякий раз оно было более изощрённым. От обычных ударов ремнём и стоянии на горохе, до нахождения в запертым в голой комнате без чего-либо. Ни дневного света. Ни предметов. Ничего. Лишь ты и серые, сырые стены. Именно тогда я понял, что мне достаточно своих мыслей. Это был переломный момент. Общение со сверстниками стало для меня неинтересным. Но я не проводил время за книгами, как многие затворники, нет. Я созерцал. Слушал. Крики пьяных соседей, глухие удары чем-то деревянным по мягкому, словно пуховая подушка, телу. Реанимация. Полиция. Хозяйка быстро клеит новые обои и оттирает кровь с паласа. Ещё одно квартира готова для съёма. Или детская площадка. Четверо молодых парней сидят на скамейки. Алкоголь в их организме становится катализатором к действию. Двое обступаю девушку, один следит за прохожими, один блестит чем-то в руке. Просят отдать сумку. Мамы уводят своих детей, люди спешно докуривают и закрывают окна, бабушки, крестясь, заходят в подъезд. Видимо, ответ девушки был отрицательным, так как последовал хлёсткий удар по лицу. Слёзы. Тот, кто следил, подходит к девушке сзади, начинает стягивать юбку. Ножом перерезана лямка у сумочки, она безучастно лежит на асфальте. Девушка на коленях, пытается выдавить из себя крик. Ещё один удар. Парни обступили девушку со всех сторон, она больше не кричала. Не могла. Лишь дикий, звериный смех разлетался по детской площадке. На утро в сводке новостей будет статья о убитой женщине со следами изнасилования. Но никакого расследования не было. Полиция это прикрыла «нехваткой улик». Они просто не хотели что-либо делать. Ведь никто не подкинул несколько купюр в карман. 13 лет. Первая любовь. Попытка контактировать с внешним миром. Сверстники с неохотой и опаской смотрели на меня. Никогда не вёл бесед, к тому же не заводил их сам. Знаете, говорят, что дети — самые жестокие существа, так как говорят правду. Это не так. Дети говорят то, что говорят их родители. Уже с раннего возраста они перенимают их модель поведения в обществе. Затем она заменяется на поведение авторитета на тот момент их жизни. По сути, вся жизнь, от пелёнок и до надгробной доски — это смена модели поведения. В угоду обстоятельств, окружения, но никогда в угоду себя… Кажется, я отступил от темы. Так вот, первые мои попытки начать общение были неудачны. Как и все последующие. И тогда я впервые для себя решил перейти от наблюдения, к получению опыта путём проб. Что двигало мной? Гормоны. С «первой» не сложилось по двум причинам: я был настолько неопытен в общении, что шансов практически не было. Кроме того, группа парней быстра дала понять, где моё место, а где находится «первая». И место они мне определили явно не в первом классе. Чёрт, да от него так несло, что даже свалка казалась весенним садом. Однако, практика дала свои плоды. Я старательно давил в себе такие глупые качества, как влюбчивость или симпатия. Мной двигали инстинкты, желание скорее сбросить семя, так что эмоции тут были ни к чему. Я не запоминал их имён, просто нумеровал. И первой не просто так была «первая»