Солнце

Палящее солнце обжигает и почти ласкает своим жаром крыши Иерусалима. Если бы он мог гулять по улицам города без всей этой формы и оружия, он бы так и сделал, но приходилось терпеть жару, смахивать капли пота со лба и верить, что не упадешь с очередного выступа, потому что руки ужасно скользили. Капюшон, конечно, помогал, но когда ты сидишь на выступе крыши, под лучами звезды, он больше превращал амуницию в печку. Альтаир надеялся, что в бюро сейчас прохладно, каменные стены, должно быть, были холодными на ощупь, а из фонтана струилась такая необходимая сейчас вода. Он спрыгнул вниз, пикируя в стог с сеном, и рывком обезвредил одного из тамплиеров. Другие, хвала Аллаху, не заметили мертвого собрата и не обратили внимания на ассасина. Закончив с заданием, мужчина забрался на крышу и двинулся в сторону бюро. В убежище было действительно свежо, братья сидели у стен и отдыхали, не решаясь брать миссии и выходить в город. Ибн Ла-Ахад прошел в основную комнату, к стойке и положил на нее перо. Малик только на пару секунд оторвался от очередного фолианта, чтобы смерить Альтаира недовольным взглядом. Перо его мало интересовало, и он продолжил читать. — Мира и покоя, Малик. — начиная раздражаться произнес ассассин, отстегнув пару ножей и проверяя их на остроту. — Удивительно, что колокола еще не звенят по всему Иерусалиму. Ты в кой-то веки сделал все правильно, дилетант? — колко бросает Аль — Саиф, пока брат обходит стойку и подходит к нему. Книжка захлопывается под напором сильной руки, Альтаир загоняет его в угол. — Даже не похвалишь? — Ты… мог справиться быстрее. — губы Малика кривятся в легкой улыбке, и так понятно, что он издевается над ибн Ла-Ахадом, специально играя на его вспыльчивости. Ассасин тянется к нему, кладя руку на затылок, и целует. — Не надо… Малик не любит нежности. Не любит когда Альтаир говорит, что тот красив, ненавидит, когда он касается его левого плеча и целует его. Это напоминает ему тот день в Храме Соломона. И он, наверное, не до конца осознает, что Альтаир правда его любит. Он любит его со всем жаром иерусалимского солнца.