Глупость

But I think he knows / Но я думаю, он знает, That I've hardly slept / Что я почти не спала Since the night he left / С той ночи, когда он ушел

В доме Одри давно погас свет. В просторных комнатах закрыты окна - вечером стало прохладнее, а не успела девушка вернуться домой, как мелкие капли дождя обрушились с неба. Жители дома засыпают под мерный звук капель-горошинок, ударяющихся о стекла. Комната Одри на втором этаже. Ее начинает убаюкивать дробь дождя по крыше прямо над ее головой. Ветер мягко колышет прозрачные занавески. Одри наблюдает за их плавными движениями. Ей жутко задергивать тяжелые темные шторы: комната тогда становится похожей на гроб. Но еще хуже только тогда, когда в ней ворочается тягучее ощущение, "предупреждение об опасности", как называет она его сама. Оно возникает каждый раз, когда что-то идет не так, как она предполагала. Когда Лейквудский Убийца насмешливо называет ее "напарником" в сообщениях, внутренности связываются тугим узлом; когда она видит разлагающийся труп Джейка в гараже, в легких оседает сажа - вдохнешь раз и уже никогда не выдохнешь; когда она отстраняется во время поцелуя и видит перед собой Ноа, в глазах на долю секунды темнеет. Ей приходится смотреть в глаза Ноа каждый раз, когда он пытается подбить ее на поиски сообщника убийцы, каждый раз, когда он спрашивает о странностях, происходящих с ней. Но когда он подошел к ней прошлым утром, завязывая разговор об их поцелуе, неловко улыбаясь, она даже не взглянула на него. -Это наркотики. Не играйте, детки, в спички! Она не видит его разочарования - так даже лучше. Она заставляет себя взглянуть на него. Вяло улыбнуться тоже не составляет проблем, причем для них обоих. -Кажется, только для одной девушки этот поцелуй что-то значил. Лови момент, не облажайся! Небрежный взмах рукой заставляет поправить сумку на плече. Солнце печет яростно, а на ней черная кожаная куртка. Но ей жарко почему-то вовсе не от этого. Полудрема все же окутала ее: причиной также послужило и теплое пуховое одеяло, которое она круглый год держит у себя под кроватью. Ноа знает эту привычку и постоянно смеется над ней. А ей хочется, чтобы Ноа смеялся. Глядел на нее, расплываясь в глупейшей улыбке, от которой у него ямочки на щеках (Одри закрывает глаза и видит их), рассказывая об очередном серийном убийце или новой видеоигре (если последняя как раз об одном из убийц - это джекпот). Она избегает его: завидев в коридоре, тут же сворачивает и идет в другом направлении; на совместных классах не отрывает головы от записей в тетради и выходит первая из кабинета; сложнее всего игнорировать его, когда Лейквудская Шестерка собирается на переменах вместе. Ох, погодите-ка. Их же теперь всего пятеро. Ноа сидит рядом, когда Брук выходит на сцену с самоуверенной улыбкой на лице. Что-то в Одри сжалось: Ноа как-то незаметно подвинулся еще ближе, и она почувствовала легкий запах его шампуня. Но она не посмела оторвать глаз от сцены. Когда все в немом ужасе замирают на своих местах при виде мертвого тела, раздаётся страшный крик, от которого у Одри холодеют пальцы. Но лицо ее все еще непроницаемо, несмотря на то, что Ноа рядом смешивается в диком урагане мыслей с отчаявшейся Брук на сцене. Она чувствует какое-то умиротворение и извращенное спокойствие, что теперь о смерти Джейка знает не только она. В зале мертвая тишина, поэтому она может услышать, как он дышит: через раз, как будто бы ком встал ему поперек горла. У нее появляется непреодолимое желание выбить его, чего бы ей это ни стоило, лишь бы Ноа задышал полной грудью. Но она не может. Все, что она сможет наконец - только причинить ему еще больше вреда.

Cause I don't stand a chance in these four walls / Потому что я больше не выдержу в этих четырех стенах

Одри ворочается в постели. Матрас кажется ей сделанным из дерева, настолько твердо ей сейчас спать на нем. В конце концов она сдается, откидывает пуховое одеяло и на цыпочках, чтобы никого в доме не разбудили ее сборы, подходит к шкафу с одеждой. -Ты извинилась передо мной, прямо перед тем, как поцеловать. Черт. Черт. Черт. Его слова снова и снова проносятся в голове. Зачем она думает об этом снова? Зачем он завел этот разговор? Не нужно было, Ноа, нет. -За что ты извинялась? Собираться в темноте очень неудобно, приходится на ощупь определять, где же у нее завалялась футболка, а куда она в последний раз закинула свои самые удобные джинсы. Одри не педант - ее комната скорее похожа на свалку заброшенных вещей, только с тем условием, что вещи эти еще можно использовать.

I was drunk again, causing accidents / Я снова была пьяна, попадала в неприятности Oh, you're not a friend / О, ты не друг, No, you're nothing / Нет, ты никто мне

Когда Зои коснулась ее губ она почувствовала.. вкус алкоголя. Не было ничего, что заставило бы колени согнуться от сладкой дрожи. Зои нагло подносит свои руки к ее лицу, но она не сопротивляется. Раз ей хочется, то затуманенный разум Одри ей это, так уж и быть, позволит. Этот же разум подсказывает обхватить плечи Ноа руками, но в конце концов их приходится отпустить, потому что она только и делает, что подвигается ближе к парню: его пальцы касаются ее шеи, а когда обе его ладони гладят ее лицо, она уже не смеет сопротивляться. Они целуются дольше друг с другом, чем каждый из них целуется с Зои.

Keep the nightmares out / Спаси меня от кошмаров Give me mouth to mouth / Поцелуй меня в губы

Одри смотрит, как дергается рука Ноа, когда Зои прижимается к нему всем телом, но он не может, не смеет поднять руку выше ее талии. Когда их губы сталкиваются, Одри смотрит, как зачарованная. Какой-то голос внутри просит их поскорее закончить и передать очередь ей, ну же, она хочет поскорее это все закончить; потому что в закромах сознания взрываются яркие цвета, когда ее губы касаются его; разум нашептывает сладкие баллады о непреходящем желании целоваться только с Ноа.

I can't live without you / Я не могу жить без тебя Take me to your house / Забери меня к себе домой

Она бежит. Все внутри горит, пот стекает маленькими ручейками по лбу, вены на руках едва заметно вздулись. Она не может находиться на улице долго по ночам: ей страшно, она бежит, рвётся вперед, мчится через безлюдные переулки и пустынные детские площадки; машина чуть не врезается в ее черную тень на перекрестке главных улиц, но ей сейчас все равно: дом Ноа на противоположном конце города, а ей просто необходимо увидеть его неглубокие ямочки на щеках и живые глаза. Она бежит туда со всех ног, зная, что за последние два дня Ноа улыбался наигранно и только своей матери, а вместо ямочек от перенапряжения и стресса залегли на их месте морщинки. В его комнате горит свет. Одри знает, что будет дальше: простоять в нерешительности у его окна, заставить себя сдвинуться с места, трясущимися руками поставить прикладную лестницу, поваленную под деревом на участке, не попадая ногами на перекладины добраться до окна и отодвинуть секретную задвижку. Она проделывала это столько раз в своей жизни, что сейчас это должно было показаться ей сущим пустяком. Но пресловутое "предупреждение об опасности" говорило об обратном. Он не спит. Склонившись над учебниками, зубрит биологию. Когда Ноа нервничает, он любит запоминать новое: факты, цифры, понятия, законы физики. Его интерес к митохондриям не ослабевает до тех пор, пока он не достигает внутреннего равновесия. Одри в курсе, что обычно на такую разгрузку ему хватает и двух часов перед сном. Но она уверена, что он провел таким образом уже две ночи напролет.

And he doesn't recognize me anymore / И он больше совсем меня не узнает

Она знает, ведь сегодня, поймав на себе его взгляд на уроке физкультуры, заметила тени, пролегшие под его глазами. Он изучал ее взглядом, но боялся подойти. Смотрел на нее, как будто бы видел впервые: скользнул оценивающе по белой футболке с эмблемой их любимой рок-группы, по обтягивающим черным велосипедкам и заношенным старым найкам, которые они выбирали вместе перед началом старшей школы. Она опускает глаза на его ноги и видит там точно такие же, как и ее, кроссовки. Она решает постучаться. Вломиться без предупреждения означало бы ее малые, но все же увечья. Как никак, нервный Ноа мог наброситься на кого угодно, даже не осознав полностью, на кого именно он нападает. Еле удерживает равновесие, замечая его реакцию на себя. Одри издает нервный смешок, отвечая на его приглашение присесть на стул отказом. Она не собирается пить с ним чай с печеньем, но от текилы со льдом бы ни за что не отказалась. -Зачем ты здесь? - он пытается скрыть свое еще больше возросшее волнение под равнодушным тоном, но тело его выдает: ладони, держащие чашку уже давно остывшего кофе, трясутся. Пытаясь скрыть это, он запускает одну из них себе в волосы. Одри не может отвести от нее глаз. От внезапного воспоминания о том, как ее руки запутывались в его волосах, кончики пальцев будто пронзил электрический ток. Вдох. Выдох. И она первая делает шаг. -Перед тем, как поцеловать тебя..я извинилась,- она пристально изучала каждую книгу на полке, висевшей напротив него: вот томик рассказов Эдгара По, за ним любимая ею "Кэрри" Стивена Кинга. Она хотела отвлечь себя, лишь бы не смотреть на него, но получалось только хуже, ведь все эти книги они читали и обсуждали позже вместе,- ты все еще хочешь знать, почему? Ей все же хватило смелости взглянуть ему прямо в глаза. Но лучше бы она этого не делала.

I won't say a word / Я не вымолвлю ни слова But I think that he knows / Но я думаю, что он знает

Он улыбался. Уставшей, но все же светившейся улыбкой. И все бы хорошо, но глаза его посерели и будто бы выцвели: она смотрела на него, и все чувства в ней обострились, связали ее под конец, с руками и ногами, да так, что она не могла двигаться. -Я и так все понял. И весь мир разорвался на сотни лоскутков, а он просто поднес кружку кофе к своему лицу и сделал глоток, все еще улыбаясь. -Ты думала, что целуешь не меня, а Рейчел. Глаза Одри горели. Оглушительная тишина, повисшая в комнате. Напряжение, нарастающее между ними, заставило глаза Ноа поменять цвет: они становились все более похожими на грозовые тучи. Не скажи она что-нибудь сейчас, можно было бы тушить свет и уходить, никогда больше не залезать по приставной лестнице к нему в комнату и не слышать его ворчания во время прохождения видеоигр. Нельзя было оставить все это из-за очередной их прихоти. -А что бы ты чувствовал, если бы поцеловал меня, но думал, что на моем месте Райли? Он замирает, даже моргнуть не смеет. Смотрит, застывший, себе под ноги. -Ты же понимаешь, что главное вовсе не это,- он трет переносицу, громко вздыхает и закидывает голову назад,- тебя, по-видимому, не волнует то, что мы сделали после. "В то время как меня это съедает изнутри",- продолжила она про себя за него фразу. Если поцеловать Ноа Фостера было и правда очередной глупостью, думает Одри Дженсен, то, возможно, это стоило того. Даже если эта их глупость и окажется последней в их дружбе.

Now he's moving close / И сейчас он приближается My heart's in my throat / Мое сердце подскакивает до горла

Он делает шаг вперед. Она стоит на месте. Ее ладони вспотели, и она второпях вытирает их о штанины брюк. Еще один шаг. Она облизывает свои губы. Расстояние между ними окончательно сократилось после очередного его движения, заставившего демонов в ее голове хотеть большего. Замирая в предвкушении его рук у себя на запястьях, Одри наблюдала за утихавшей грозовой пучиной. Ему не нужен был покой и одиночество, чтобы оправиться со смертью друга и возвращением маньяка. Не нужны были слезы Брук, сочувственные взгляды Зои, похлопывания по плечу Кирана. Ему нужна была избегавшая его би-любопытная, с ее черными короткими волосами, чуть насмешливыми глазами и самыми остроумными замечаниями во всем Лейквуде. Ее губы будут искусаны в кровь после поцелуев, от которых разум бил барабанную дробь, подобную той, которую отбивал сегодня дождь по крыше ее дома, в то время как на ее запястья лягут призрачные тени его так и не прикоснувшихся к ней рук.