Успокоительное

За окном начинала вступать в свои законные права зима. Порою на окнах оставались редкие для этих мест рисунки из инея, а дорогу припорашивало холодным снегом. Серость города начала светлеть, забирая небольшую толику уныния вместе с приходом первых снегов. Магазины пестрели разнообразными украшениями к Рождеству, приближалась весёлая пора каникул и отпусков, которые можно было провести в кругу любящей семьи. Люди сновали по улицам, прячась от лютого мороза в тёплые куртки и закрывая от ледяного ветра окна плотнее. Но Онодеру колотило явно не из-за холода. Парень сидел за столом и монотонно перебирал какие-то бумаги вот уже три часа, не проронив ни слова, с утреннего приветствия. Он закусывал губы, прятал за слишком длинной чёлкой глаза и молчал. Не возмущался, даже когда на него свалили дополнительную работу по проверке заготовок на новую мангу не слишком востребованного автора. Такано хмуро смотрел на своего сотрудника и никак не мог найти причину такого внезапного поведения. Он силился вспомнить, не было ли чего вчера на заседании, куда Рицу снова затащили под предлогом его незанятости, но не мог припомнить ничего сверх странного, что могло бы послужить причиной внезапной тишины в отделе. Они завершили заседание, доехали до дома и Онодера, как всегда, грубо захлопнул перед ним дверь, когда Масамунэ попытался проникнуть в его квартиру. Как сказал сторож, парень больше никуда не выходил, и гостей к себе не приглашал. Такано с треском спустил ноги со стола и поднялся со стула, разминая конечности по пути к автомату с напитками. В голове его роились мысли, что это всё неспроста, но в чём дело, пока выяснить не удавалось. Не удалось и за весь день в редакции. Рицу не проронил ни слова за весь день, не поднимался на обед и даже не отвечал на вопросы Кисы. Более того, находился постоянно рядом с кем-то, так что застать его одного и нормально выспросить, какого чёрта происходит, тоже не было ни единого шанса. Такано весь день ходил хмурым и, пожалуй, слишком громко наорал на недотёп из отдела печати, когда договаривался о следующем сроке сдачи рукописей. В шесть вечера часы ознаменовали конец рабочего дня, и сотрудники потихоньку стали собираться домой. В этом году им повезло — Рождество выдалось на начало цикла, поэтому можно было немного расслабиться на время выходных и провести их нормально. Последним из здания вышел Хатори, пожелав начальнику и Онодере приятных выходных. Масамунэ растерянно проводил взглядом захлопнувшуюся дверь и вернулся к бумагам. Тишина напрягает. Такано хватает минут на пятнадцать в этой давящей тишине, которая по ощущениям длится не один час. Он с раздражением поднимается и в пару шагов достигает крайнего стола, где чем-то занят Рицу. Тот сильно вздрагивает от приближения и, видимо, резко замечает почти опустевшее помещение, а потом и цифру на часах. Пытаясь встать, Онодера чуть отодвигает стул и говорит, слегка запинаясь:  — Т-такано-сан, я пойду, наверное. Поздно уже, — парень берёт в руки одну из папок со стола, и она почти выскальзывает из подрагивающих пальцев, выдавая его с головой. Редактор сжимает руки сильнее и пытается выйти из-за стола, но его останавливает рука, которая в наглую ложится на его плечо и голос начальника со спины:  — Онодера, ты сегодня сам не свой. Что случилось? — Масамунэ вкладывает в слова побольше доверительной интонации, надеясь таким образом избежать вечное упрямство парня.  — А? Д-да ничего особенного, просто небольшие проблемы, вам не стоит волноваться… — Рицу упирается, пытается сбросить руку начальника, но он прерывает его попытки, подходя ближе и хватая за запястье:  — Да? Тогда почему ты трясёшься как осиновый лист на ветру? Парень на секунду застывает в одной позе, вглядываясь в собственную руку, которая мелко подрагивает даже в крепких руках Такано, вдумываясь в слова начальника. Затем трясёт головой, словно приходя в себя, и снова предпринимает попытку высвободиться:  — Прекратите, Такано-сан! Я же говорю, что всё в порядке!  — Рицу… Онодера снова замирает от звука собственного имени, переставая дёргаться.  — Я волнуюсь. С тобой что-то случилось и мне надо знать что, — брюнет осторожно отпускает чужую руку и разворачивает парня к себе лицом, цепким взглядом очерчивая лицо и останавливаясь на глазах. — Расскажи. Рицу поджимает губы, его колотит почти как в припадке. Он не может оторвать взгляд и опустить голову, поэтому Такано замечает маленькие слезинки, скапливающиеся в уголках глаз. Парень пытается что-то сказать, но из горла вырываются только судорожные хрипы, а пальцы невольно сжимают чужой свитер в попытке унять дрожь, но на самом деле лишь усиливая её. Истерика накатывает неожиданно, прокатываясь волной слабости по телу и подкашивая колени. И он непременно упал бы, если бы Масамунэ вовремя не подхватил его, крепко обняв. Прижатый к чужой груди, Рицу наконец отпускает всё то, что навалилось на него вчерашним вечером, когда мать неожиданным звонком отвлекла от работы над очередной мангой. Вначале она как обычно просто пыталась уговорить сына, что стало почти привычным за последний месяц, но после, когда её аргументы иссякли, устроила ему по телефону настоящий скандал с громкими криками и по звуку, с биением посуды, угрожая отлучкой от семьи, если он не женится на Ан-тян. Парень, сотни раз слышавший эти аргументы, не хотел проходить по ним снова и старался убедить её в чём-то, но в итоге только сорвался на крик, после чего в трубке были слышны лишь короткие гудки. После этого он не мог дозвониться никому — номер матери не отвечал, отцовский был постоянно занят, а остальных Онодера просто не знал. Он и сам не совсем понимал, почему это происходит, но в голову лезли разные мысли и от них не было покоя, парень даже не смог сомкнуть глаз этой ночью, но и с утра ситуация не изменилась — телефоны по-прежнему вне зоны доступа. Слёзы сами по себе текли по щекам, пока Рицу тихо всхлипывал, ощущая, наконец, как паника отступает и становиться легче дышать. Такано дышал спокойно, легко поглаживая его по спине, и Онодера внезапно ощутил себя таким маленьким и беззащитным, словно мама бросила его одного посреди шумной улицы, где толпа так и норовит задавить, а выхода из неё абсолютно не видно. Он поддался ближе, утыкаясь носом в ключицы семпая, безуспешно давя в себе дрожь.  — Шшш, всё будет хорошо, Рицу, я рядом. Никаких проблем. Тёплый шёпот почти на ухо успокаивает, и Онодера всё-таки перестаёт трястись, возвращаясь в реальность. В которой до сих пор греется в объятиях Такано. Щёки заливает румянец, и он аккуратно отстраняется, пытаясь быстро сообразить что-нибудь, что можно было бы сказать, но в голове абсолютно пусто, и никакое мало-мальски стоящее объяснение не может оправдать этот порыв. Рицу мнётся, судорожно собирая папки со стола и не замечая немного насмешливого взгляда главного редактора, а после ему в руки прилетает его собственный плащ. Парень переводит немного недоумённый взгляд с вещи на Такано и обратно, так что тот поясняет, немного разражаясь:  — Уже действительно поздно, дурень. Поезда скоро перестанут ходить — впереди каникулы и у них сокращённый режим. Если не хочешь чесать домой пешком, надо поспешить, — Масамунэ проходит мимо парня, закуривая непонятно откуда взявшуюся сигарету.  — Д-да! Сейчас! На вечернем небе не осталось облаков и видна его удивительная багряная темнота, на фоне которой пригоршнями рассыпались звёзды.