Я - твоя стая.

- Это же новая футболка, Лидия убьёт меня, - рассеянно тянет Стайлз, впрочем, тут же вытирая руки о новенькую белую поло, выбранную заботливой Мартин вместе с десятком других футболок. Лидия добросовестно отнеслась к тому, чтобы потратить как можно больше денег Питера на новый гардероб для своего парня, и при этом не удержалась и прикупила себе "те самые туфельки". Туфельки были красивые, и удивительным образом выглядели так, словно созданы были специально для безупречной Лидии Мартин. - Стайлз? - голос Питера раздаётся неожиданно, ласковый и спокойный. Тёплые большие ладони ложатся на плечи, и мальчишка расслабляется в сильных руках. Он опускает взгляд. Олень. С разорванной грудью, торчащими наружу рёбрами. Мёртвые, еще блестящие черные глаза, глядящие безжизненно, но будто бы грустно. Во рту вкус крови и ошметки сырого мяса. Стайлз вспоминает, что он съел оленье сердце, и когда впервые вонзил в него клыки, оно ещё пульсировало в его пальцах. Волчонка выворачивает наизнанку прямо здесь, рядом с мёртвым животным, а потом ещё раз, уже от вида того, что именно вышло из его собственного желудка. Питер придерживает трясущегося пацана за талию, поглаживает по спине и, аккуратно обняв, отводит в сторону, так, чтобы не видел обезображенную тушу. - Детка, тише, я с тобой, я здесь, всё хорошо. Расскажешь мне, что случилось? Что ты делал ночью в лесу? - большими пальцами альфа стер с испуганного лица вступившие слёзы, а потом посмотрел в тёмные сверкающие в полумраке глаза. - Я не помню, - Стайлз выглядит трогательно растерянным, и Питер ничего не может поделать с собой, обнимает мальчика и прижимает крепче, пачкаясь в крови тоже, зарывается носом в тёмные волосы, которые наконец-то прилично отросли и слушает сбивчивое сердцебиение. Этот волчонок такой нужный, такой прекрасный, такой дорогой, ближе него никого и ничего. Запах крови на запахе Стайлза будоражит голову, хищнику идёт быть хищником, не иначе. Хейл быстро, будто украл, потерся бритой щекой о чужую гладкую, не знавшую еще щетины, а потом снова посмотрел пацану в лицо. - Я так сильно чувствовал твоё беспокойство, что просто не мог оставаться в постели, мне нужно было найти тебя. Я твой альфа, малыш, и кроме того, я чувствую тебя словно себя самое, и мы оба знаем, что с тобой что-то происходит, - Питер старался быть максимально мягким. Позвонил Дереку, чтобы тот разобрался с тушей оленя. Может, это и не человеческий труп, но волнения среди людей и ещё парочка охотников в городе совсем не были необходимостью. - Что такое это "что-то"? Питер, что это? Мне страшно! Чёрт возьми, я сожрал сердце оленя, я убил гребаного Бемби, я охотился! Я... - истерика кончилась так быстро, как и началась, Стайлз просто спрятал лицо на груди альфы и очень крепко обнял его. Его дыхание было ужасно сбивчивым, и он немного трясся. В последнее время все практически встало на круги своя. Ничего не случалось, кроме резких вспышек агрессии от Стайлза; всё было спокойно, хотя мозговой штурм в лаборатории Дитона происходил практически ежедневно, в прочем, приводя к успехам, практически равным нулю. Выяснилось, что именно в их случае мифически-реальный иридий, или что бы это ни было, с таблицей Минделеева не имело ничего общего; вещество попросту растворилось в крови волчонка и ускорило движение всех крошечных частиц внутри его тела. С химической и физической точек зрения на этом всё и заканчивалось. Однако умница Лидия старалась, нашла в невероятно пыльной книге в подвале клиники очередную легенду о короне Ликана, царя волков. Все оборотни в детстве слушали разные сказки с одной основой, которая обрастала самыми разнообразными деталями. Ирридий губил каждого волка, что не мог справиться с разрушительной силой. Вот только в каждой жалкой легенде, в каждом несчастном клочке рассыпающейся от времени пыльной бумаги, ирридий связывался исключительно с альфами. "Только сильнейший альфа может справиться со жгущим душу и сердце безумством, разрушающим разум, а затем стать тем, кем был и мог быть только сам Ликан. Стать царем волков, вожаком самой сильной стаи..." Эта строчка повторялась из легенды в легенду, от гугла до того, что слышал Дитон от своих учителей. Питер связался со стаями в тех местах, на которых раньше стояли те поселения, куда отправились осколки короны Ликана. Всё, что он получил в итоге, так это информацию о смертях нескольких альф, которые якобы владели ирридием. Никто не справился. Единственным светом - хотя это как посмотреть - в конце туннеля была более чем мрачная старая страница, желтая и рваная, служившая закладкой в книге, вовсе к оборотням не имеющей отношения. Это даже легендой было назвать нельзя, и старую латынь было разобрать довольно сложно, однако… Лидия в своём трансе, который выглядел со стороны довольно пугающе, уронила ту самую книгу и в забытье подняла полетевший по полу клочок бумаги, свернутый в двое, а старая латынь далась ей так, словно она каждый день только и занимается чтением всяких сатанинских книг, вроде справочника по медицине. «Альфа, бета и омега – все от мала до велика, лишь увидев камень чёрный, из короны брошенный царём, выпустят своих зверей. Альфа победит и станет словно царь, омега, возомнив себя царём, неизбежно сам себя от мук избавит, бета волчьими глазами по…» - записка с удивительно яркими для такого старья чернилами обрывалась именно там, где ей бы этого делать не стоило. Лидия будто силилась прочитать то, что было оторвано и потеряно, её трясло, и девичья рука так крепко сжимала ценный клочок, что грозилась стереть его в пыль. Тогда только вспышка силы, выпущенная альфой из-под контроля, смогла привести банши в чувство. Она очнулась и посмотрела на Хейла так, будто видела впервые. - Я… Я уверена, что могу дочитать до конца. Я могу. Только не знаю, как, я не знаю… Там написано про Стайлза, именно про него, я точно знаю, что там написано про него, слышите?! Не про какого-то другого волка-бету, а про Стайлза!.. – Лидия заплакала, и Питер, помня, как дорога эта девчонка Стайлзу, а также не забывая о её полезности в роли банши, обнял её и принялся шептать на ухо, что всё в порядке. Дитон забрал обрывок страницы и упорно пытался понять, что это вообще такое и откуда взялось, а Лидия всё твердила, что сможет дочитать до конца. Питер, в прочем, с ней не спешил спорить, потому что знал, на что способны ведьмы с такими способностями. Жаль, опыта у Мартин было маловато, на это наверняка потребуется много времени, но… теперь у Питера была надежда, что со Стайлзом всё будет в порядке. Хотя бы относительно. - В плане химии, биологии… у него будто бы перевозбуждение. Как я уже говорил, слишком активные клетки, а в крови у него крошечные частички этого металла не перестают циркулировать и никак не выводятся, а уже прошло должное для этого время. Такое количество лишнего в крови должно вредить, но для Стайлза это грозит, похоже, только излишним перевозбуждением. Перемены настроения, резкая ярость, желание находиться в форме волка, чтобы быть способным драться в каждую секунду… Все эти симптомы нас пока ни к чему не приводят, кроме как к тому, что иридий так повлиял на него. Где Кейт достала его, она нам уже не ответит. Хотя, я не уверен на сто процентов, что он сам не появился здесь по воле судьбы, - Дитон говорил задумчиво и медленно, внимательно рассматривая потрёпанную записку, явно написанную от руки, не самым разборчивым почерком. Как Лидия только смогла всё это разобрать. Неожиданно записка из пальцев друида исчезла так быстро, что ему секунда понадобилась, чтобы понять: банши снова завладела ей. - Это должно быть у меня. Я прочитаю, в какой-то момент я смогу прочитать, и эта чёртова недосказанная поэма на латыни должна быть со мной в этот момент, - Мартин говорила очень убедительно, и Питер согласился. - Не показывай Стайлзу. Я уверен, что ему не надо видеть этот обрывок до того, как ты дочитаешь его. Не стоит, - это подсказывало Питеру чутье, а когда речь шла о предчувствии внутреннего зверя, Хейл предпочитал прислушиваться. Питер в единении со своим звериным нутром был абсолютно всегда, и так хорошо чувствовал зверя, что мог полностью доверять второй половине своей сущности. – И будь аккуратней, эта, как ты сказала… чёртова поэма – единственное, что связывает бет и иридий. - Я аккуратна, мистер Хейл, речь идёт о Стайлзе. Я не могу не быть аккуратной, - Лидия высокомерно отворачивается, и её прекрасные медовые кудри чудно рассыпаются по плечам. Питер понимал, в чём красота здесь для его волчонка, и тогда, и сейчас, но для него с самой встречи с этим особенным мальчишкой красотой были родинки, гладкие и аккуратные, а ещё, конечно же, эти необъяснимые глаза, которые просто карими назвать язык не поворачивался. Несмотря на всю собственную неприязнь из-за лёгкой ревности, Питер доверял Лидии. Он видел, как банши привязалась к волчонку, она буквально связала свою судьбу с его. И теперь готова была практически на всё. Хейл радовался лишь за то, что у Стайлза есть такие полезные для него друзья. Потому что одного бесполезного Скотта альфа терпел с большим трудом и дёргающимся глазом. Хотя, если не преувеличивать, то и от МакКола была своя польза. Ну, какая-никакая. Совсем недавно Питер выхватил своего нежно опекаемого мальчика из лап охотницы, а теперь ему нужно было снова бороться с судьбой за право обладать хотя бы одним-единственным ключом к спасению от собственного безумия. Ведь пропади Стилински сейчас, случись с ним что – альфа сравняет город с землёй и полезет за своим бетой хоть даже и в ад. Хейл буквально каждый день трясся за Стайлза, потому что тот был его волчонком, и всем давно стало понятно, что дело далеко не только в стайных связях. Питер и без всяких смертельных опасностей готов был днями напролёт таскать мальчика в зубах за холку, вылизывать и рычать на каждого, кто подойдёт ближе, чем позволено. А теперь, когда Стайлз мучился кошмарами и был под угрозой безумия и смерти от иридия, в существование которого раньше даже верилось с трудом… - Детка, я обещаю, мы со всем разберемся, - твёрдо говорит альфа, и его обещание больше похоже на приказ для судьбы. Я сказал разберемся, значит будь добра устроить все по-моему. - Лучше бы ты пообещал наконец никогда не называть меня деткой, - нервно бурчит Стайлз в ответ, хотя на самом деле он верит каждому слову. А как не верить? Питер не видел смысла тащить уставшего мальчика к Дитону, чтобы в очередной раз увидеть разводящего руками друида и реакцию Стайлза на запах медицинских и магических порошков. В последнее время чуткий волчий нюх молодого оборотня не переносил ничего, связанного хотя бы отдалённо с лекарствами и медициной. Однако, на всякий случай, альфа всё-таки сделал один звонок друиду, описал ситуацию и получил практически врачебное предписание: не позволять Стайлзу перевозбуждаться и испытывать слишком яркие эмоции. По мнению Алана именно эмоциональное перенасыщение вызывала у Стайлза состояние, граничащее едва ли не с волчьим безумием. - И что, мне теперь даже порно нельзя посмотреть? – закатывает глаза Стайлз, почти обиженно надув губы. Он сидит на переднем сидении в машине Питера, и выглядит он так, словно грозный живоданский зверь – его личный водитель. Хейл фыркает, находя эту шутку достаточно забавной, в прочем, дольше приличного задерживаясь на недовольном изгибе рта. Этот рот прекрасно смотрелся бы на… - Нет, я отберу у тебя лэптоп и свяжу руки. А вообще, неплохо было бы спрятать тебя где-нибудь в замкнутом помещении с кроватью и… - Питер вроде как пытался отвлечь себя от этих странных мыслей, но скажем честно, получалось очень так себе. Альфа чувствовал себя каким-то одержимым сексом подростком, потому что почти семнадцатилетний сын шерифа с каждым днём пах все слаже, а выглядел так, словно создан для рук и губ своего вожака. - Ты переобщался с Дереком, это он всегда твердит про подвалы, цепи и наручники. Похоже, любовь к БДСМ и доминированию у вас семейное, - смеётся Стилински, и Питер не может улыбнуться в ответ, эти ямочки на щеках буквально манипулировали им. … Когда Лидия снимает своё платье через голову и кидает его в другой угол комнаты, Стайлз забывает своё имя, тем более в последнюю очередь он вспоминает о запрете на эмоциональное перенасыщение. Он тяжело дышит и пытается смотреть на округлые бедра в нежных коралловых кружевах не так, будто он собирается попросту сожрать всё это великолепие. На самом деле ситуация более чем странная и неловкая, потому что они в квартире Питера. В гостиной, прямо рядом с диваном, на котором молодой волк неоднократно пускал слюни на дорогие брюки своего альфы. И вообще-то, Питер оставил их здесь, чтобы Лидия практиковалась пользоваться чужими силами или что-то вроде - обычно внимательный Стайлз плохо слушал, отвлечённый новой прической Мартин, которая открывала вид на восхитительную молочную шею. И изначально они занимались тем, чем велено, однако сексуальное напряжение в комнате росло в геометрической прогрессии, и в конечном итоге Стайлз перебил Лидию довольно наглым и кстати пошлым поцелуем, хотя раньше рыжая уверенно сказала бы, что этот смешной сын шерифа, по уши влюбленный в неё, уж точно целоваться не умеет. Да она и говорила, в общем-то, а теперь готова была забрать свои слова назад и принести извинения, причём отнюдь не в словесной форме. Они целуются уже неприлично долго, и Стилински реально боится оторвать руки от девичьей талии, потому что уверен – они тут же перекочуют куда-то пониже. Однако никто а этой комнате не был против этого. И вот тогда, когда Лидия, почти обнажённая, восхитительная Лидия, с распавшимся по плечам кудрями и распухшими от поцелуев влажными губами, стянула с него майку… Когда он почувствовал это горячее тело прямо на себе, когда рот Лидии прижался к чувствительному месту на шее, перед его глазами всё помутнело. Клыки вылезли так быстро, словно всегда там были, и теперь резали губы до крови, а когтистые лапы сомкнулись вокруг тонкой нежной талии гораздо сильнее, чем нужно. Волк тут же оказался сверху, прошёлся горячим, почти сухим от жажды языком по сладкой, вкусной груди, цепляя чувствительные соски, когти пока только кончиками прошлись по бёдрам, легонько царапая, а чуткое ухо уловило жаркий девичьих крик удовольствия. Лидия не боялась его. О нет, она хотела, сгорала от желания и тянулась вверх к нему, не капли не боясь пораниться об острые клыки и когти. Отсутствие страха не нравилось зверю. Ему хотелось почувствовать жертву, её сладко-острый от адреналина запах… Оборотень рыкнул прямо в красивое женское лицо, а потом когти вонзились в кожу, появилась первая кровь, так красиво переливающаяся на светлых бедрах под светом одной тусклой лампы. Лидия вскрикнула, но почему-то снова лишь приникла ближе, выгибаясь дугой, и Стайлз почувствовал, что не волк берет над ним верх, а он осознанно, абсолютно чёрт возьми осознанно, выпускает зверя на волю. Ему самому нравится царапать и кусать сладкую, такую красивую и аппетитную Лидию, слышать, как она кричит от боли, граничащей с наслаждением так близко, так близко… настолько близко, чтобы не позволять ей испытывать страх. Когти легко вспороли тонкое кружево трусиков, и Лидия потеряла способность дышать в тот момент, когда в неё вошёл явно увеличенный из-за трансформации член, даже слишком большой для нее. Дышать было тяжело и чуточку больно, но в тоже время было хорошо и жарко, и никаких мыслей в голове. Мартин уже не могла кричать, она просто похрипывала и тяжело дышала в такт глубоким медленным толчкам. Стайлз наслаждался каждым движением, и периодически вонзал зубы в красивые плечи, в шею, вылизывать ключицы и даже не думал о собственном отсутствии опыта. Похоже, хороший звериный секс у оборотней в крови. Лидия почему-то сходила с ума от такого Стайлза Стилински, властного, яростного, не желающего потакать её желаниям. У него голова кружилась от такого, и кажется, на несколько секунд она правда отключилась от реальности, а когда вернулась назад, почувствовала на своём животе вязкое и горячее. Стайлз довольно облизался и мягко пробежался когтями от красивой выпуклости груди до плавного подбородка, а затем уложил голову на мягкую белу руку банши и уснул. Тут же. Мартин, которая даже не была уверена, что помнит своё имя, никак не могла выпасть из томящего удовольствия и жара, так что он сморил её. Лидия тоже заснула, перед этим в полудрёме долго глядя на уже не волчье, но всё ещё очень сильное, волевое лицо. И да, нашёл их Питер. Почти не удивился, знал, что двое влюблённых подростков, один из которых горячий импульсивный оборотень, а другая – банши, падкая на карие глаза и живую силу, когда-нибудь да перейдут в горизонтальное положение. И скорее рано, чем поздно. В нём не взыграла ревность, потому что в сердце давным давно, как и в разуме, была полная уверенность в том, что Стайлз принадлежит ему. Зверь внутри даже не дернулся, только заинтересованно повёл носом и облизнулся. Обнажённый Стайлз был восхитителен. Запах секса, пот молодого волка, его семя, всё это пахло по звериным меркам так восхитительно-возбуждающе… Питер недовольно рыкнул под нос и укрыл два молодых тела пледом. А потом открыл окно. Потому что он тоже, чёрт возьми, не железный. - Чёртов мальчишка, как только ты наиграешься с банши, я надену на тебя ошейник, - тихо обещает Питер, и уходит (не)спать в свою спальню. В прочем, мысленно он не может не отметить, как красиво смотрятся вместе молодые разгорячённые тела, и как хорошо они подходят друг другу.