***
Я. Ужасно. Тебя. Хочу. — Карма, ты алкаш, — сморщив нос, скрипит голосом Хотаро. — Ну и что-о? — с усмешкой протягиваю я, несмотря на то, что братец с усилием давит своими ладонями на мои плечи. М-м-м, сопротивляешься. Это заводит. — А то, иди в душ и хорошенько охлади свою голову. И да, почисти зубы, от тебя несет спиртом, — все так же отвращено проговаривает он, и я вижу, как сверкают его темно-зеленые глаза. Они словно драгоценный изумруд. Такие манящие, дорогие… для меня. — Но я не хочу в душ… — обиженно надув щеки, бурчу я, только лишь возбуждаясь от его хмурого, сверлящего взгляда. — Хотаро, а тебе говорили, какие у тебя красивые глаза? — промурлыкал я, еще ближе наклонившись к лицу брата. Он смущенно фырчит. Мне так нравится наблюдать, как его белые, мягкие щеки покрываются пурпуром. Он всегда такой. Скромный, хотя и пытается казаться совершенно иным. Но я то знаю, какой ты, милый. И я знаю, как ты можешь реагировать на мои речи и прикосновения. — Карма, отвали, — вновь брезгливо отвечает он, игнорируя мой вопрос. — Ты видел сколько время? Уже почти полночь, вали спать. Он меня точно ненавидит. Хотя ненавидит — еще слабо сказано. Ох, Хотаро, я тебя тоже иногда хочу убить. Но сейчас, милый братец, я просто хочу тебя. И мне плевать, что ты думаешь обо мне. — Я совсем не хочу спать. — Мило улыбнувшись ему, я еще ближе склоняюсь к его лицу. Настолько близко, что могу ощущать его теплое, судорожное дыхание. — Я бодр как никогда. Лишь мгновение, чтобы впиться в его губы. Такие мягкие, влажные. О боже, как же я давно хотел это сделать. Расцеловать его всего, попробовать вкус его кожи, просто услышать, каким он может быть жалким. Хочу увидеть, как ты будешь извиваться на моем члене. Слышать, как будешь кричать. Обведя кончиком языка контуры его тонких губ, я оглаживаю и зубы. О, вы так неприкосновенны, мой братец. Он все еще давит мне на плечи своими ладонями и наверное удивляется, откуда у пьяного в хлам алкаша столько сил. А я продолжаю терзать его губы, кусая их, потягивая, обсасывая. Неожиданно брат резко отворачивается, избегая этих «мучений». А я ведь вижу, как он поджимат свои нежные губы, зализывая ранки. А пальцы еще сильнее сжимают ткань моей красной, мокрой футболки, что так противно прилипла к коже. — Холодный, — только и выдаешь ты, шепча и более не поднимая на меня взгляда. — А ты такой горячий, — проговариваю я в ответ, касаясь губами мочки его уха. Он сипло вздыхает, закрыв глаза. Я чувствую, как его тело начинает дрожать, и черт, мне это ужасно нравится. Я опустил ладонь к его животу и пробрался под ткань белой, хлопковой рубашки. О да, милый, ты так вздрагиваешь от прикосновения моих холодных пальцев. Лаская ими тебя все выше, до самой груди, те касаются бледно розового соска, массируют его, потягивают. — Отпусти… — просишь ты, хрипя голосом. Нет, я слышу дольки мольбы в твоих словах. — Неа. — издевательски усмехаюсь, сильнее сжимая сосок. А ты жмуришь глаза, кусаешь губы. Ну же, Хотаро, признайся что тебе это нравится. Перестань, наконец, быть упрямым бараном и скажи «да», если я спрошу о твоих чувствах ко мне. А я уверен, они таковы же. Такие же страстные, жестокие, переполненные ненавистью и в тоже время диким звериным желанием. Его полуприкрытый ресницами взгляд опускается на ладонь, что касается его ключицы. Резкий рывок — пуговицы белой рубашки с треском срываются с ниток, рассыпаясь по деревянному полу и укатываясь кто куда. Виду открывается белая, девственно чистая кожа. Кажется, он лишь на секунду теряет контроль, шокировано вскидывая голову. А я в ту же секунду обхватываю его нежные губы своими, и язык не теряя времени проникает в его рот. Ты больше не сможешь от меня сбежать, сладкий. Жалобно хныкнув, он прикусывает своими острыми зубами мой язык. Этот металлический вкус крови еще хлеще сводит с ума, заставляя буквально вбить его всем телом в стену и развратить поцелуй. Он тоже старается. На мгновение цепляет мой язык, пугаться и убирает его обратно. Я же говорю — скромник. Но я продолжаю упорствовать, и он уже не сопротивляется, даже начинает робко отвечать. Он тяжело и прерывисто дышит. Становится все горячее. Ладони на месте не удержать. Одна из них до сих пор поглаживала его торс, задевая взбухшие соски. Он и сам, напряженный, медленно начал отзываться на мои прикосновения. Вздрагивать, стонать через поцелуй. Он отрываясь от меня лишь на мгновение, вновь прижимается к губам и языком хаотично обследуя мой рот. — Хотаро, проказник, — возбужденно вздыхаю я, когда он прижимается своим пахом к моим джинсам. Да, малыш, я чувствую как ты завелся. И мне уже не важно, что я тебя ненавижу — хочу трахнуть здесь и сейчас, пожирая тебя взглядом и наслаждаясь жаром твоих стонов. — Урод, — с ненавистью в голосе шепчешь он, когда его дыхание более менее восстанавливается. Я на это лишь довольно усмехнулся. Сместив обе ладони на его бедра, я торопливо расправляюсь с ремнем и рывком освобождаю брата от брюк и боксерских трусов. Он что-то недовольно бурчит, однако его томное, тяжело дыхание совершенно отбивает мысль о том, что ему происходящее не нравится. — Какие мы нетерпеливые. — Я склонился к его уху и смачно провел языком до ключицы, вызвав у парня сноп мурашек. Мне это так понравилось, что я повторил, только уже обласкав другое ухо. Он кусает губы, то и дело забавно морща нос. Его молчание говорит о многом, хотя я бы предпочел, чтобы он говорил вслух. Я продолжаю покрывать его шею поцелуями, покусывая и посасывая бархатную кожу. Она пахнет ландышами. Твой неповторимый, чарующий запах… Он уже не сдерживаясь тихо стонет, когда моя рука сжимается на его возбужденном члене. — Знаешь, а не хилый у тебя агрегат, братец, — задорно, с ноткой одобрения удивляюсь, водя большим пальцем по переливающейся от смазки головке. — Мне нравится, есть чем поживиться… — Закрой свою пасть, — шипит он, хватаясь ладонью поверх моей руки, что была на его члене. — Алкоголем несет… О, так только в этом дело? Я послушно закрывают рот, улыбаюсь и целую парня в подбородок, после чего резко отстраняю его от стены и развернув, прижимаю грудью к холодной стене. Ты жмуришься, вздыхаешь от неожиданности, а после стонешь, стоит мне сжать ладонью твою ягодицу. Такая горячая, упругая. Мне кажется, эрекция скоро разорвет ткань моих джинсов. Уже почти нет сил терпеть. — Ты не представляешь, как давно я тебя хочу. — Я зарываюсь носом в его мягкие волосы, вдыхаю уже знакомый аромат шампуня. Коленом приходиться развести податливые бедра брата, а ладонь уже съезжает по груди, талии, обводя спину и проводя указательным пальцем по позвоночнику к самому поясу. С восхищением наблюдаю, как он вытягивается, кажется, будто бы уже готовый вскарабкаться по стене от этих ощущений. — Скажи, та сучка — Эру, уже запачкала тебя своими похотливыми ручками? Его это разозлило. Он скалится, уже будучи готовый ответить на вопрос, однако вместо слов из его уст вновь вырывается протяжный вой, когда я прижимаюсь к его ягодицам пахом, а в ладони сжимаю возбужденный член. Еще чуть-чуть и ты кончишь, сладкий. Я чувствую, как кровь пульсирует в твоем члене. — Ну же, — когда позволяю, рычишь ты, а я уже исследую губами твое плечо, что так скромно оголено съехавшей рубашкой. — Я еще недостаточно тобой насытился, — хищно, со змеиным оскалом шепчу в ухо Хотаро. Ох, боги, как же мне нравится как ты вскидываешь бедра, прижимаясь к моему паху. Терпи, сладкий, я еще не закончил. Приходится опустится на колени. Я уже не боюсь что ты сбежишь. Смирился с тем что его ожидает, а теперь с нетерпением ждет начала самого главного. А я нарочито тяну. Хотя ведь и сам, по большей части, страдаю от этого. Он стонет, когда я касаюсь его ладонью. Глажу, сжимаю мошонку и чуть перебирая ее меж пальцами, поднимаюсь выше, провожу по основанию члена до самой головки и вновь сжимаю его, удовлетворенный твоим хриплым стоном. А теперь снова назад… — Ты уже такой мокрый, — чуть ли не задыхаясь, шепчу, сжимая обе половинки ягодиц и слегка разводя их в разные стороны. Кончик языка касается тугого колечка мышц, надавливая, обводя по кругу и чуть углубляясь дальше. Мне приходится удерживать его дрожащие бедра, что так и норовят дернуться и втолкнуть его глубже. Нравится? Я знаю. Именно поэтому продолжаю мазками обильно наделять твою дырочку слюной, массируя, вновь слегка углубляясь и извиваясь. В какой-то момент просто сдают нервы и голову сносит от твоих стонов. Все. Не могу больше. Шелестит ткань моих джинсов. Я вижу, как он заметно напрягается, воет в сомкнутые в тугую линию губы, когда его касается горячая головка члена. Но черт, он начинает тереться об нее, пачкаясь в моей природной смазке. Всего мгновение. Позабыв обо всем, я резким толчком вхожу в него и замираю. Хотаро вскрикивает, впиваясь подушечками пальцев в холодную стену, изумрудные глаза сверкают, вот-вот норовя выпустить на свободу чистые слезы. Я делаю еще несколько резких толчков, — голову сносит от этих ощущений. Но мне не нравится. Совсем не нравится то, что ты перестал стонать, а лишь тихо хнычешь, всхлипывая и взвывая от каждого толчка. Так не пойдет, нет. Мне нравится доставлять тебе боль, но я не могу наслаждаться тобою когда ты вот-вот готов разреветься. — Ну же, тише… — успокаивающе шепчу я, поглаживая его по пояснице, животу, поднимаясь к груди и теребя пальчиками набухшие бусинки. — Ненавижу, — сипит он дрожащим голосом, жмурясь, а после вновь жалобно воя, стоит мне опустить ладонь к его члену. Я снова начал надрачивать ему, надеясь вернуть парню приятные ощущения. — К-карма… Н-ненавижу… — повторяешься, вскидывая голову, тем самым упираясь головой в мою щеку. Я прикрываю глаза, тяжело вздыхая. Знаю, Хотаро, знаю. Но потерпи еще немножко… Вновь делаю легкий толчок. Уже не спеша, давая ему привыкнуть к этим ощущениям, делаю медленные движения, но похоже пока что он испытываешь одну лишь боль. Все до того момента, как и я сам ощущаю, что что-то задеваю внутри него, а он, неожиданно выгнувшись, стонет. О, сладкий, я нашел твою чувствительную точку. Хмыкнув, продолжаю двигаться в том же направлении, медленно восстанавливая прежний ритм. Быстрее, глубже, и уже резкими толчками начинаю набивать ритм, вслушиваясь в твои сиплые стоны и вздохи. Я и сам не отстаю — рычу, впиваюсь пальцами в твои бедра и слегка царапаю, водя короткими ноготками по влажной коже. Я уже на пределе, а как ты, Хотаро?***
— Ненавижу, — скрипишь голосом, прищуривая зеленые глаза и сверля теми мое довольное личико. — Ужасно ненавижу. — Я тебя тоже, сладкий, — облизываю губы, улыбаюсь. Довольный этим вечно хмурым взглядом, я растягиваюсь рядом с Хотаро, который без отрицаний принял тот факт, что я сплю сегодня вместе с ним. Эхе-е, с братишкой^^ Сегодня мы впервые будем спать вместе. Во думаю, стоит ли мне бояться, что он меня придушит подушкой? Что ж, возможно это будет счастливая смерть… Знаешь, я вот все думаю. А можно ли заменить наше с тобой «ненавижу» на «люблю»? Если так, то я тоже люблю тебя, братец.