***
Уже второй день победитель отмечал. Если в первый день тост за тостом произносился в честь выигравшего нелегкий поединок гангстера, то сегодня компания отмечала больше поражение заклятого врага Хованского, а не победу последнего. Разгоняясь от абсурдности до гениальности, они не умолкая топили день, перешедший в вечер, в новых и новых шутках и кознях для проигравшего. Юре самому уже порядком поднадоел шум и компания, обосновавшаяся в его квартире. Улучив момент, он вытолкал друзей за дверь. Те, не очень-то расстроившись, зашагали в неизвестность. Уединения Хованский добился ненадолго. В дверь позвонили. Он даже не стал глядеть в глазок. Сразу же открыл дверь, готовясь выдавать другу какую-нибудь забытую вещь. — Лысый, ну ты бля опять телефон что ли оставил? — Юра поднял взгляд, ожидая увидеть пьянющего в хлам Черникова. К величайшему удивлению, перед ним стоял далеко не Никита. Ларин улыбнулся, обнажая ровные зубы. Юра сфокусировался, прикрыл глаза, а затем без особых расспросов (это пока) впустил мужчину в квартиру. И что его могло сюда принести? Война не началась, пришествие Иисуса не произошло, планете не угрожала опасность, в конце-то концов, его никто не приглашал. После недолгого легкого разговора, словно они были простыми хорошими знакомыми, Юра все-таки немного успокоился и расслабился, усаживаясь на диван. Некое примирение ему даже нравилось. — А знаешь, — Дима устроился на мягком диване, — кажется, не одному мне зашло твое "выебу", — Ларин хитро улыбнулся, глядя Юре прямо в глаза. — Да уж, — Хованский издал нервный смешок. Скорее всего, кто-то из его знакомых уже рассказал Ларину про мистическую переписку откровенного характера. Дима встал с места, он прекрасно знал, где у Хованского находилась уборная, но ради конспирации все-таки спросил. Выйдя за дверь комнаты, Ларин сразу же достал телефон и быстро набрал еще одно сообщение. "Хочу, чтобы ты сорвал с меня эту красную майку, хорошенько выебал в рот, а потом кончил на грудь. Д. Л." Слишком много звуков сразу. Громкая вибрация телефона в руке, открывающаяся дверь, легкие шаги Ларина. Юра быстро прочел полученное сообщение. "Красная". Он поднял чуть помутневший от алкоголя взгляд на Диму. Он медленно подходил к Хованскому. Нарывался, давая такие откровенные намеки. Юра резко завалил на себя мужчину, грубо притягивая, заставляя потерять опору и равновесие. — Ну ты и ебанутый, Ларин. Дима был не против такой близости. Он наклонился, ощущая чуть сбитое дыхание Хованского, а затем мягко касаясь его губ своими. Юра же был настроен серьезно. Он давно был раззадорен всеми этими недвусмысленными сообщениями. И раз он хочет — пожалуйста. Ларина он резко завлек в страстный до горечи поцелуй, со всей силы шлепая обтянутую в узкие штаны задницу. Дима охнул в губы Юре, но никак не возразил, лишь закрыл глаза, зарываясь рукой в кучерявые волосы, непроходимые тонкими пальцами пряди. Хованский резко разорвал поцелуй, потом повалил его на спину, срывая ту самую футболку. — Блядина, ты так хотел, да? — Юра ехидно улыбнулся. Он с удовольствием унижал мужчину, который распластался под ним, поглаживая свой оголенный торс. Темные соски сразу же поднялись, Дима сжал между пальцев бусинку и застонал. Хованский же схватил обе его руки и завел их над его головой, зажимая своей одной тонкие запястья, — сучка. Ларин будто бы ждал этого в свой адрес. Ждал грубых ласк, острых слов, обращения, как с самой дешевой шлюхой. Он даже удивлялся, как его еще не начали тягать за волосы. Хованский не особо заморачивался с прелюдией, они оба и так были раскалены до предела. У Димы от возбуждения похолодели пальцы, он вцепился в узкие плечи Юры, раздвигая ноги. Он приподнялся, чтобы было удобнее стаскивать давящие в области паха штаны. — Хочешь, чтобы я заставил тебя облизывать свои пальцы, да, Дэ Эл? — продолжал цитировать смс-сообщения Хованский, попутно выполняя все просьбы из них. Какие же влажные фантазии, черт возьми. Ларин послушно вобрал в рот два пальца Юры, блаженно закрывая глаза. Какая, однако, похотливая сучка. Как же Дима вожделенно выглядел. Долго растягивать Ларина не пришлось. — Ты что, еще и трахал сам себя? Блять, — Юра приподнял голову Ларина за подбородок, встречаясь с его глазами своими, — какая же ты похотливая сука. Теперь хочешь, чтобы папочка натянул тебя, как струну, да, сука? — Хованский разыгрался, не собираясь сбавлять обороты. Дима закрыл глаза, то и дело выстанывая: "Да, Юра, да". Он уже был готов забиться в конвульсиях, при этом бурно кончая, но никто ему не давал право голоса. Лишь звонкая пощечина, а затем желанный член внутри. Ларин стонал, как самая настоящая сучка. Низ живота скручивало, он был бы рад себе отдрочить, дать волю рукам, но Юра все крепче сжимал его запястья, от которых отлила кровь. Он больше не чувствовал рук. Кажется, он ничего не чувствовал, кроме собственного члена и члена Хованского внутри себя. Юра безжалостно его долбил, лишь изредка задевая простату. — Что, сука, хочешь, чтобы я кончил в тебя, да? — Юра ждал подтверждения, вбиваясь в пылающее от страсти тело. Ларин скулил, кивал, он был готов кончить без рук, только бы услышать еще несколько слов из желанных уст. — Блядь. Настоящая блядь, — Хованский замычал, кончая внутрь тугой глубины. От наплыва чувств в глазах потемнело, а дыхание перехватило. Ларин обмяк, теряя дар речи, и, кажется, сознание.***
Юра сидел на диване, переводя дыхание и глядя на спокойно дышащего Ларина. Тот от переизбытка эмоций просто вырубился. Хованский не знал, что с собой делать. Воспоминания о произошедшем шокировали, выбивали нервные смешки. Он накрыл спящего Диму пледом, невольно улыбнувшись. Вымотался.