Софтбоксы непривычно слепят глаза, а от ярко-красного полотна дергается веко. Юлик стоит за камерой и вытягивает по одной табличке со словами, чтобы в будущем ему пришлось меньше париться с редактированием материала. Шелест страниц почти неуловим, свет от софтбоксов мягкий, а фон вообще позади Димы, но у Ларина жутко чешутся глаза, да и чувствует он себя не в своей тарелке.
Сыграем в ассоциации?
Шепелявый голос и полумрак, где единственным светом был неоновое излучение от синей ряби по телевизору. За окном крупными каплями барабанит дождь и вечерний прохладный ветерок проникает в комнату через открытый балкон, запутавшись в занавесках. Они сидят друг напротив друга, разделив одно одеяло на двоих. Глядят глаза в глаза и улавливают синие искры в радужках друг друга, легонько поглаживая друг друга по голым участкам кожи. На душе что-то сладостно трепещет, обжигая горло и нутро.
Нет.
Уходи.
Юлик показывает таблички, и Дима лениво отвечает на них, отгоняя от себя ненужные мысли. Дима знает, что если не зацикливать внимание на отдельных деталях, то просидеть пятнадцать минут перед камерой не составит труда. Дима знает, что если запереть все лишние домыслы где-нибудь глубоко в себе, то все пройдет гладко. Дима знает, что если он просто попытается получить удовольствие от процесса, то все закончиться очень быстро.
Замешательство приходит на криво выписанном слове «СЕКС».
«Главное — не спалиться» — сам себя предупреждает критик, цепляясь взглядом за плохо отделанный потолок. —
Главное — не думать. Вообще.
Пошлые стоны разбиваются об стены и заседают где-то в подкорках головного мозга. Диван жалобно скрипит под весом двух мужчин, шатаясь на хлипких ножках. Ловкие пальцы шастают по голому телу и, кажется, что забираются под плоть куда-то в душу.
Нет.
Заебал.
Так сложно уйти и не возвращаться?
Дима что-то мямлит, избегая встречи с камерой, словно та способна заглянуть куда-то в душу.
Нет, так мог делать только он. Юлик недовольно на него глядит и Ларин выпрямляется, рассматривая объектив.
«СТРАСТЬ»
Дима физически ощущает, как чьи-то руки ложатся ему на спину и медленно скользят по ней, успешно двигаясь к напряженным плечам. В нос ударяет знакомый одеколон с запахом перегара и пепла с кострища.
Мозг, что ты делаешь?
Разгоряченному телу непривычно оставаться в холоде. Дима кутается в плед и идёт на кухню. Находит там привычную записку, сложенную в четверо, и странную пустоту в себе и в квартире вообще.
— Уязвимость.
А руки уже успешно расположились на медленно поднимающейся груди. Дима пытается отогнать призрачный образ. И повсюду лишь они.
рукирукируки.
«УДОВОЛЬСТВИЕ»
Всё та же кухня, лишь более холодная и молчаливая. И эта не та тишина, когда всё нужное уже сказано, и можно просто наслаждаться присутствием друг друга. Нет, это лишь затишье перед бурей.
— Это всё случайно вышло.
— Все четыре месяца?
— Обман.
«РАЗУМ»
Фигура позади усмехается, обжигая своим дыханием щеку и шею. Диму это немного пугает, но он знает, что это лишь фантом из его подсознания. Несуществующий, нематериальный и ненужный.
Слишком много «не» для тени человека, которому ты сказал так много «да».
Юра бухает на своей «топ-хате», пропивая остатки печени. Возможно, что он валяется где-нибудь на улице Санкт-Петербурга. Он может быть где угодно и с кем угодно, но точно не позади него.
— Злая игра.
Дима прикрывает глаза и, получив легкий поцелуй от кого-то в щеку, тут же их открывает.
Софтбоксы слепят глаза. Юлик ходит с камерой. Позади Димы красный фон.
И ничего больше.
