***
Галлагер шел по промозглой прямиком к зданию, где проводились боксерские шоу. Кажется, рыжий уже запутался в бесконечном потоке улочек, где через каждые несколько минут приходилось поворачивать, чтобы не сбиться с нужного пути. И, так как журналисту приходилось прибывать на место всегда раньше фанатов, юноша даже не мог определить идет ли в правильную сторону, так как все люди будто резко вымерли или разбежались по своим домам, дружно вспоминая, что забыли выключить утюги. Сегодня должны были встретиться на одном ринге несколько человек, но рыжего волновал лишь один — Микки Милкович. Этот темноволосый юноша являлся лучшим боксером среди всех в легкой весовой категории. Он не на шутку заинтересовал внимание прессы, но распространяться о своем успехе не спешил, как и идти на контакт с журналистами. В своих кругах Милкович был известен как тот, кто любит бить в лицо в любой ситуации, ну или угрожать расправой тем, кто пытается расспросить о чем-то помимо прошедшего боя, из которого он, в очередной раз, вышел победителем. Понимаете, юноша почему-то пытался подавить и избавиться от своего прошлого, будто бы стесняясь того, кем он был до того как стал. Йен хорошо понимал и тонко чувствовал это, поэтому искренне надеялся на то, что сегодня в нокаут боксер отправит только своего соперника, а бедный журналист отделается лишь легким испугом. Хотя, испугается ли рыжий? Парень был готов поспорить, что после постоянных разборок с придурками, которым не нравилась его ориентация, сам готов дать отпор скандальной личности и, возможно, даже выйти в ничью, ну или вырубиться после второго раунда, тоже хорошенько покалечив юношу. Галлагер ухмыльнулся своим мыслям, пытаясь представить то, сколько синяков оставит на чужом теле. В чужой голове, на удивление, даже не было и намека на какие-то пошлые мысли, которые обычно посещали его каждый раз, когда он вспоминал о чьей-нибудь милой мордашке. У рыжего нет и намека на постоянные отношения. Все эти розовые мечты на счастливое совместное будущее с единственным человеком разрушились где-то в четырнадцать лет, когда парня жестоко бросили, оставляя страдать в одиночестве. Если бы не его старший брат, Лип, то Йен обязательно попробовал вскрыть себе вены или что-то в этом духе, чем обычно занимаются обиженные жизнью люди, у которых душа на части разрывается. Но, знаете, Лип знал способ получше — продолжать напиваться до того дня, пока тебе не станет плевать. Вот рыжему для этого понадобилась неделя, половину из которой он провел в обнимку с бутылками виску, а другую — в обнимку с унитазом, выворачивая в него содержимое своего желудка. Парень поднял свой взгляд с асфальта, понимая, что немного сбился со своего пути. Ему нужен был хоть какой-то человек, примерно разбирающийся в данной местности. Но, на зло, никто так и не появился в течении нескольких минут, которые Галлагер провел не сдвигаясь со своего места, не имея желания уйти в какую-нибудь глушь, чтобы из неё еще и возвращаться из-за собственной глупости. Но, так как судьба сыграла с ним злую шутку, рыжий направился в случайную сторону, хлопая ладонями по своим карманам, пытаясь найти пачку сигарет. Кажется, юноша продумал все не так хорошо как предполагал, потому что, к его огромному сожалению, пачку он оставил дома возле мобильного, который он специально не взял, не желая слушать противный голос своего начальника, если тому захочется резко позвонить пареньку и полить грязью. Кто виноват, что тот самому себе не может признать, что у него встает на молоденьких рыжих мальчиков? — Твою же мать, — коротко выдохнул Галлагер, осознавая, что день изначально начал он не с той ноги. Но тут где-то среди домов промелькнула чья-то тень, что напоминала мужскую, а рыжий понял, что кто-то свыше дал ему один шанс выбраться из оцепенения огромных многоэтажных домов. Парень ускорил свой шаг, направляясь в ту сторону, где увидел мелькнувший силуэт, но там уже никого не было. И вновь Йена окутала тишина, которую он уже начинал постепенно ненавидеть. Кажется, вся его идея и план полетели к чертям собачьим, но так ли это? Что именно творилось у рыжего в голове только одному черту известно, потому что нельзя с уверенностью сказать, что именно тот задумывал. — Что тебе от меня надо? — раздался незнакомый голос позади юноши, но и не успел тот увернуться, как полетел вперед, сбитый с ног из-за силы чужого удара. Галлагер поморщился, чувствуя неприятное жжение ладоней, которые немного прокатились по асфальту, спасая его мордашку от столкновения и царапин, — Ты кто, блять, такой? — в голосе слышались паникующие нотки, а значит у рыжего было сразу несколько преимуществ. Ведь обычно в драках побеждает тот, кто может здраво владеть своим умом и чистым взглядом оценивать ситуацию. — Ты ебанутый или да? —недовольно пробормотал рыжий, оборачиваясь лицом к своему обидчику. Еще несколько минут назад он находился в полной уверенности, что ошибочные нападения остались в Саут Сайде, а большой город слишком приличный для этого дерьма. Но, как оказалось, парень ошибался. Правда, после того как он увидел того, кто его швырнул на землю, то сразу забыл обо всем. Это был Милкович. Тот самый, в котором он сейчас нуждался как в воздухе, чтобы не потерять свою работу, к которой шел слишком долго. Парень был одет в широкую толстовку, а капюшон натянут на лицо, но это не особо помогало в маскировке от чужих любопытных глаз [тем более, рыжего Галлагера] прохожих, — Если бы я хотел совершить самоубийство, то скорее выпрыгнул из окна или что-то типа того, но не стал бы лезть к чуваку, который на ринге всех раскидывает направо и налево, — юноша вызвал на чужом лице легкую ухмылку и мысленно уже похвалил себя за свою смекалку. Сейчас нужно было расположить паренька к себе, чтобы тот не захотел челюсть сломать рыжему, когда разговор того перейдет в рабочее русло. — Ладно, — Милкович скинул руки вверх, будто бы извиняясь за то, что совершил ложное нападение. Но он так и не извинился. Увы, но молодой боксер редко перед кем извинялся, потому что не чувствовал вины, стыда за совершенные им поступки, насколько бы ужасными они не были, — Нервы, — парень пожал плечами, протягивая Галлагеру ладонь, чтобы тот поднялся с земли. Рыжий принял чужую помощь и, как только оказался на двух ногах, начал с не очень довольным видом отряхивать с джинс пыль и грязь. Брюнет с некой иронией наблюдал за этой ситуацией, пытаясь сдержать смех. Перед ним еще никто не вел себя так… бесстрашно и искренне? Каждый стремился подлизаться к его персоне по тем или иным причинам, поэтому незнакомец — новый для него экземпляр человека, — Как тебя звать-то? — будто бы безучастно спросил Милкович, хотя, на самом деле, любопытство самого раздирало его изнутри. Для юноши это ощущение тоже было в новинку, так как все диалоги у него заканчивались милой фразой «Пошел нахуй», ну или очередной перепалкой. Не просто же так о голубоглазом пареньке каждый из журналистов пытается хоть что-нибудь узнать. — Я Йен, — сухо бросил рыжий, бросая мимолетный взгляд на чужое лицо. Парень прекрасно знал о том, что чем меньше внимания он будет проявлять по отношению к боксеру, тем больше зацепит того своей неподкупностью. Хотя и нельзя было сказать, что у Йена тряслись поджилки при виде Чикагской звезды. Ему было от части все равно, так как юношу сейчас волновала только статья и сон. Неделя — слишком малый срок для отбора хорошего материала. Не каждый сможет довериться человеку за несколько дней. Почему-то рыжий не думал, что Милкович являлся каким-то исключением, — Галлагер, — после нескольких секунд молчания добавил юноша, — Сигареты для своей жертвы не найдется? — на лице рыжего растянулась ухмылка, а сам он вопросительно приподнял бровь вверх, выжидающим взглядом смотря на собеседника. — С каких пор ты — моя жертва? — непонимающе произнес Микки, доставая из кармана пачку и протягивая одну сигарету рыжему ушлепку, что начинал вести себя слишком нагло. Парень не мог понять, то ли ему хотелось сломать его шею, то ли сделать что-нибудь похуже, но злость, от чужой безразличности, начинала постепенно разрастаться. — Не я же просил тебя швырять меня в стену, — пожал плечами Йен, закуривая и внимательно вглядываясь в чужое лицо, которое сейчас выглядело слишком серьезным. На всех постерах у Милковича была одна эмоция — ярость, потому что тот отказывался позировать на камеры, говоря о том, что он — не продажная сучка, что гонится за модой, а боксер. Если кто-то так хотел сфотографировать его, то пусть ловит подходящие моменты, когда тот «танцует» с соперником на ринге, — У тебя с этим какие-то проблемы? — достаточно аккуратно спросил рыжий, боясь рассекретить свою сущность. Ведь тогда его бы еще пару раз пнули для профилактики, чтобы не лез не в свое дело. — А тебе какая разница, рыжий? — как-то вызывающе спросил Милкович, в следующий момент переводя взгляд на свои часы. Парень тихо выругался, когда понял, что уже через сорок минут ему нужно быть в здании, чтобы подготовиться к бою, который должен был начаться через несколько часов. Юноша был обязан унизить еще одного наглеца, что посмел бросить ему вызов, — Чтобы выйти к «Гладиатору», — именно так называется нужное Галлагеру помещению, — Тебе нужно сейчас свернуть направо и идти прямо до конца. Готовься увидеть то, как я очередного ублюдка превращу в кровавую кашу, — юноша издал легкий смешок, а после развернулся, уходя в противоположную сторону, чем вызвал негодование на лице рыжего. Если, так называемая, арена в другой стороне, зачем Милкович осознанно пошел не туда?Видимо, приключения горе-журналиста только начинаются.