Цветки персика.

В очередной раз проснувшись на твоей кровати в твоих же теплых, крепких объятьях, я мягко кладу голову тебе на грудь и вдыхаю уже так полюбившийся аромат персикового цветения. Вокруг — лишь тепло и ощущение полной безопасности. Я чувствую, как ты дышишь, как твоя грудная клетка поднимается и опускается в равномерных вздохах. Нахлынувшее спокойствие заставляет меня улыбнуться и прижаться еще сильнее. Уже слышу, как Сакура ворошится в своей комнате, собираясь на прогулку с друзьями, а ты внезапно открываешь глаза — то ли от сигнала, поданного твоим братским инстинктом, то ли от твоего паранормального предчувствия, что в последнее время только заостряется. Рука покидает мое плечо, дабы выполнить другую немаловажную миссию — потереть твои сонные глазки, в итоге случайно сорвав одну из многочисленных черных ресниц. Даже не надев очки я знаю, что это произошло. Может, ты поделился со мной частичкой своей силы? Я никогда не узнаю. Вернув руку на ее законное место и ласково поцеловав меня в лоб, ты прерываешь мои размышления и легко улыбаешься, лишь приподняв уголки рта — иногда мне кажется, что так можешь только ты. Я улыбаюсь в ответ и немного приподнимаюсь, после чего осуществляю вполне успешную попытку приблизиться к твоему лицу и одарить мягкие розовые губы таким же мягким поцелуем. Игриво обняв меня и второй рукой, ты переворачиваешься набок, переворачивая меня с собой. Я, тихо хихикая, обвиваю твою шею руками и снова прижимаюсь всем телом. Почему-то от ощущения твоего тепла мне кажется, что в мире нет человека счастливее меня. Дверь соседней комнаты открылась — за то время, пока мы с тобой ласкались, Сакура собралась и уже побежала завтракать. Я пытаюсь учуять хоть малейший отклик аромата еды, бережно приготовленной твоим отцом, но вокруг лишь еще более приятный персиковый аромат. Ты продолжаешь нашу, хоть уже и далеко не первую, но никак не надоевшую «игру»: целуешь меня в губы по несколько раз, изредка издавая тихий чмокающий звук. Я отвечаю, решив, что вставать еще рановато.

***

Одевшись и аккуратно застелив кровать, я иду вниз, вслед за тобой. Повернув на кухню, тихо выдвигаю стул и сажусь за стол, моментально обнаруживая маленькую брошку в форме лепестка сакуры — наверняка ее Сакура-то и забыла. Слегка улыбнувшись, я кладу брошку на тумбочку и перевожу взгляд на тебя. Из всех вещей, на которые ты способен, мне кажется, что готовишь ты наиболее грациозно. Отточенные движения твоих рук завораживают — впрочем, как и всегда. Через совсем небольшой промежуток времени на весь дом расходится очаровательный запах свежеприготовленный еды, и ты уже спешишь принести тарелки с ней к столу. Я вызываюсь заварить чай и, вставая из-за стола, шустро целую тебя в щеку, тихо хихикнув после. Я точно знаю, что ты засмущался и даже немного покраснел, хоть и попытаешься скрыть этот милейший факт. Садишься за стол напротив места, с которого только что встал я, и еще несколько минут не отводишь от меня взгляда. Я уже давно привык к твоему пристальному, как может сначала показаться, безэмоциональному взгляду. Мне подарили честь быть одним из ничтожно немногих людей, умеющих разгадать, о чем и как ты думаешь. За три года я узнал о тебе не меньше твоей семьи, а в некоторых моментах даже больше, и одна только мысль об этом поднимает мне настроение и заставляет почувствовать себя особенным. «Именно этого ты добивался, не так ли?» — мелькает у меня в голове. В твоих глазах видна небольшая сонливость, совсем маленькая доля скуки и огромное желание вернуться со мной в кровать. Но в то же время, ты сам себя убеждаешь в необходимости не просто валяться весь день, а идти на подработку и трудиться — ты уже, наверное, никогда не сможешь жить без этого. От собственных мыслей мне становится веселее и я только шире улыбаюсь, чем, тем не менее, не вызываю у тебя никакого удивления. Уже поднося чай, я замечаю твое нетерпение. Господи, какой же ты милый, когда голодный. Невольно проведя ассоциацию между тобой и щеночком, я только больше умиляюсь и параллельно с этим усаживаюсь напротив тебя. Приятного аппетита, Тойя.