— Вы, Акихико, Макото, Аки, Теруо и Хидеки, оказались избранными для моего дела. Я наблюдал за вами последние несколько лет, — начал Карлхайнц свой рассказ, удобно устроившись в тёмно-синем бархатном кресле, откинувшись на его мягкую спинку. Свет, исходивший от немногочисленных горящих лампочек с подрагивающими в них усиками, подчёркивал аристократическую красоту короля вампиров: умные, полные опыта глаза, с неостывшими несмотря на тысячелетний возраст бесенятами; прямой нос, без какого-либо изъяна: горбинки, искривления; немного выделяющиеся скулы и бледная, почти белая кожа, подчёркиваемая такими же белоснежными длинными ниже пояса волосами. Его тонкие пальцы скрещены перед грудью, ноги, чуть расставленные, венчались остроносыми, несколько устаревшими туфлями, которые нисколько не портили образ. Наоборот, вся фигура в костюме цвета спелой вишни, белой рубашке с аккуратным жабо уже вызывала желание с благоговением повиноваться. Невозможно описать то величие, производимое Карлом не только на людей, но и на других существ.
— Какое-то время назад я задумал устроить своим детям испытание, и такой способ весьма интересен. Как сам процесс, так и результат оказались занятными, — ровно, без лишних эмоций говорил Карлхайнц.
— Вызвать любовь и показать наши скрытые стороны? — спросил Юи, весь вид которого больше не производил впечатление, что перед вами наивный недалёкий ребёнок. — Для этого же вы столкнули каждого из нас с его второй половинкой?
Карл утвердительно кивнул с улыбкой на губах, обнажившей два белоснежных, острых как иголочки, клыка, видя их, люди почувствовали, как по коже пробежал щекочущий холодок:
— Кто же знал, что в твоей голове живёт такой проницательный ум, Юи. Ну что же, да, всё так. Я вёл поиск и нашёл людей, чьё исчезновение мало кого будет волновать, — глаза, будто два рубина, смотрели на парней, которые заметно напряглись от воспоминаний. — Не обижайтесь. Правда бывает горькой, но её нужно принять, — на лице на миг появилась тень серьёзности и практического знания. Видно, что не раз Карлу приходилось следовать этому совету.
Мужчины приняли слова, как им и подобает, то есть со всей стойкостью. Действительно, что делать, если им досталась такая судьба? Четверо — сироты по разным причинам. А Мотидзуки Хидеки, совсем тёмная лошадка. Появился из ниоткуда и помог выбраться из того ужасного особняка. Оказывается, он не так уж и отличается от тех четверых. Родители его жили в трущобах префектуры Йокогама. Хидеки был старшим в семье и имел двух младших братьев и малышку сестру. С самого детства он, приученный к тяготам жизни, очень выносливый, не по годам умный, в четырнадцать лет привлёк внимание директора одного из лучших военных училищ, находящегося за границей страны восходящего солнца. Понятное дело, родители не устояли перед заманчивым предложением выучить сына бесплатно в хорошем заведении, чего не смогли бы дать они сами. Хидеки отправился учиться. Ни один человек извне не знал условий обучения здесь, бывших весьма оригинальными. Студентов в буквальном смысле готовили к войне, а смерть им уже не казалась чем-то далёким и таинственным, она преследовала их на тренировках, где иногда натравливали одного ученика на другого, проводя бои и наблюдая за теми, кто проявлял исключительные качества. И благодаря прыткости ума, тяжёлой жизни до академии Хидеки овладевал всеми навыками очень быстро и армейские условия тут не казались ему непереносимыми.
Через два года развернулись боевые действия против Японии, и нужно было поднимать резерв, которым оказался отряд номер сто тридцать семь — число известное под названием «число смерти» — в который входили лучшие из лучших, приученные выживать любой ценой, буквально выцарапывать победу из рук противника. Руководил отрядом Хидеки — герой спаррингов, неоднократно проходивших в стенах заведения. Постепенно в ходе боевых столкновений юнцы превратились в мужчин быстрее, чем если бы вели жизнь среднестатистического шестнадцатилетнего подростка.
Во время очередного боя Хидеки, наблюдавший из укрытия за территорией, расположенной на другой стороне холма, где земляной вал превращался в золотистое зелёное поле с благоухающими травами, резко вскочил на ноги и с криком «в атаку!» побежал по склону, за которым открывался вид на чернеющий блок здания и увеличивающиеся по мере приближения люди. В бойцах из его отряда, ребятах, таких же как и он, загорелась отчаянная ярость. Они, воодушевлённые окриком командира, ринулись за ним. В груди каждого билось сердце с каждым мгновением всё сильнее, воздух быстро приходил в легкие и уходил оттуда, дыхание участилось.
Вдруг заговорил автомат, и по земле посыпались стальные гроздья пуль. Следующий кадр, и ребята увидели фигуру молодого командира, с направленным на кого-то дулом, которая зашаталась и упала в траву, поражённая пулей. В их сердцах поселилось зёрнышко мести, и они с ещё большим ожесточением продолжили наступление, выполняя стратегически важное задание по захвату склада с засевшими в нём японцами, теперь имевшими доступ к огромному количеству оружия. Бойцы прорывались сквозь град мелких, словно мушек, пуль, вдыхали дым разрывающихся гранат, а на продирающемся через серую завесу пыли, обжигающем солнце будто сверкала нашивка «137». «Смертникам» — как часто называли в академии отряд Мотидзуки — удалось выгнать противников, но тела командира не нашли. И в докладе полковнику после боя назвали Хидеки убитым героем. Директор предоставил его посмертно к медали академии, к которой, так скажем, прилагалась приличная сумма. Всё это, то есть и саму медаль с купюрами, и информацию о гибели ученика глава учебного заведения лично передал родителям Хидеки.
Весть о смерти сына ошарашила их до глубины души. Мать заплакала сразу после услышанного. Отец, несмотря на тяжесть известия, сдерживал себя, ведь не подобает мужчине проливать слёзы. Но венки на сжатых кулаках вздулись. Ему сейчас очень бы хотелось «начистить морду этому циничному ублюдку, который погубил нашего мальчика».
Веки Хидеки с трудом разлепились, словно под тяжестью нескольких тысяч гирь. Ресницы, окаймляющие зелёные глаза, затрепетали. Мозг после двух часов бессознательного состояния наконец начал воспринимать окружающий мир. Тело такое тяжёлое, что не поднять, даже используя оставшиеся силы. Юноша, каким он казался лишь с виду, ведь внутри была закаленная войной душа мужчины, обвёл окружавшее его пространство взглядом, полным непонимания. Комната, где находился Мотидзуки была белая. Даже одежда белая.
«Больница?» — и будто в подтверждение этой гипотезе, за стеной, раздался раздражающий, такой типичный для медицинских учреждений телефонный звонок, заставивший и Хидеки поморщиться от своего, словно орущего рингтона. «О, да! Я узнаю этот звук из тысячи. Такой нарочно не придумаешь! — улыбнулся парень и встрепенулся. — Долго ли я был без сознания?»
На прикроватной тумбе стоял маленький календарь с выделенной датой, которая обратила на себя внимание своим ярко-красным кружком. «День тот же, только время суток другое», — вынесло вердикт пробуждающееся сознание, подмечая, как окно, показывающее огни далёкого города, отражающегося в сизо — синеватой воде, горело золотым закатом, оставляя след на керамической плитке.
Всё-таки увиденное заставило копаться в закоулках памяти, чтобы восстановить произошедшее несколькими часами ранее.
«Так… Последнее, что я помню — небо. Бескрайнее, по-весеннему голубое небо и ватные облака. Я прикрываю наливающиеся будто свинцом глаза, и лежу, а вокруг в траве копошатся жучки. Славное умиротворение!» — мысли в голове Хидеки потекли яблочным повидлом: такие же тягучие.
«Стоп!»
— Почему я видел это небо, почему лежал?! Шёл бой, мы должны были гнать к чертям тех японцев! — неожиданно вскричал юноша, резко поднимаясь с больничной койки. Рядом зашаталась капельница, похожая на сердце с единственным сосудом-трубкой, перекачивающим лекарство в организм больного; в боку отозвалось болью. Приподняв полы своего одеяния, Хидеки взглянул на подтянутое тело и чуть окровавленный бинт в левом углу живота.
«Меня ранили, — парень медленно, стараясь не тревожить рану, лёг на мягкую, пахнущую медикаментами подушку. — Я помню человека с винтовкой, его остервеневшее от ярости лицо. Секунда, и бац! Я вышел из строя. Тёплый воздух, обволакивал меня, видимо жалея, унимая те чувства, что возникли во мне: невероятная ярость и обида на судьбу, что не дала мне повоевать вдоволь. У меня ничего нет, кроме этой академии, боя, постоянной тревоги за жизнь свою и семьи, которой я перечислял деньги, полученные за время учёбы», — а кровь внутри забурлила, из-за очень правдоподобной картинки в голове, перенесшей парня из больничной койки в обстановку, которую точно нельзя назвать спокойной. Туда, где каждую секунду необходимо рваться через лёгкую пелену смерти, подстерегающей людей изо дня в день.
«Вдруг я услышал голос, — продолжил восстанавливать память Хидеки. — Чей-то приятный тенор, он приближался ко мне. Я почувствовал запах полевых трав, смешанный с каким-то одеколоном. Потом по моей шее забегали пальцы, остановившиеся, когда нащупали еле тлеющий признак жизни — пульс. «Он жив! Быстро носилки сюда! Вызывайте вертолёт, срочно в больницу!» — заговорил голос, и мне самому захотелось повиноваться ему, столько было в нём силы. Моё тело подхватили жёсткие сильные руки двух японцев и понесли. Тогда-то весь мой мир опять заполнило небо, солнце — думал, что не увижу их вновь — и голос. Он сопровождал меня всю дорогу и сказал тихо, надо мной: «Наконец я нашёл идеальный вариант!» А может, мне и почудилось.»
Тут почти бесшумно открылась дверь и размеренные шаги направились прямо к нему, такому беззащитному сейчас бойцу.
— Господин Мотидзуки, как вы себя чувствуете? — спросил тот самый тенор из воспоминаний.
— Рана ещё болит, — ответил он высокому статному мужчине в белом халате. — А где я нахожусь?
— Это центральная больница Токио, вас сюда доставили после ранения, пуля чудом не тронута органы, а застряла в тканях. — снова заговорил мужской бархатный голос, чей обладатель выделялся своей внешностью. — Вам не следует беспокоиться, вашей жизни ничто не угрожает. Ваша семья из Японии, а мы своих не бросаем. Да и к тому же мой врачебный долг - помогать людям, а не убивать их, пусть даже они находятся в стане наших противников.
— Откуда вы знаете о семье? — насторожился Хидеки, что было заметно по его голосу и глазам, загоревшихся недоверием.
— Я ваш лечащий врач и должен знать историю болезни своего пациента, поэтому мне пришлось вскрыть ваше прошлое и информация о вас и ваших родителях дошла до меня. — мужчина ничуть не изменился в своём аристократичном приветливо улыбающемся лице.
— Для врача вы слишком хорошо одеты, да и часы за три миллиона йен на зарплату доктора не купишь — слова вылетели с явным напором и готовностью в любой момент кинуться драться. — Можете врать кому угодно.
— Как я и думал вы невероятно наблюдательны. — улыбка на лице лже-врача растянулась сильнее. — Моё имя Карлхайнц, многим людям известен как Тоуго Сакамаки. Я был вблизи горячей точки, как военврач. И, увидев, как вы, Господин Мотидзуки свалились замертво, забрал вас, несмотря на то, что вы, если позволите выразиться, враг. Во мне взыграла некая гордость, что такие храбрецы выходцы моего народа, и мы перевезли вас сюда, — объяснил свои действия мужчина, читая вопросы, возникающие один за другим, в глазах напротив. — Однако, на самом деле я действительно не совсем отношусь к тем, кто давал клятву Гиппократа. Я отлично разбираюсь в медицине, а также видный государственный деятель. И пришёл сюда с тем, чтобы предложить вам место в качестве моего помощника. Не жду ответа от вас сейчас, но подумайте хорошенько. Не упускайте отличную возможность раскрыть весь свой потенциал, который учебное заведение направило лишь на войну.
— Почему я? — задал вопрос юноша.
— Вы — хороший боец, обладающий мужеством и не оставленный честью, в вас непомерно много силы, вы верны, умны, умеете выполнять свою работу качественно. Мне нужны такие люди, я их высоко оцениваю.
— Есть какой-нибудь подвох здесь?
— Подвоха нет. Однако, существует условие. Никто не должен знать о том, что вы живы. Особенно родители, которым, как меня уведомили, сообщили из академии о вашей смерти и прислали посмертно орден. — алые глаза Карла смотрели в озабоченные зелёные. — Вы задаётесь вопросом почему необходимо скрывать? Всё просто. Вы будете моим секретным агентом, которому я смогу давать задания, требующие максимально незаметных действий. Если вы согласитесь, то я располагаю ресурсами для улучшения жизни вашей семье, где растут ваши братья и сёстры. Хороший ВУЗ и зарплата родителей, новое жильё подальше от грязи и нищеты. Разве не об этом они мечтают? И сейчас всё зависит от вашего решения, — слова Лже-врача звучали очень убедительно, а
неописуемо галантное обращение,
да и вид не вызывали поводов для сомнения, что он, именно этот странный беловолосый мужчина, способен дать родным лучшую жизнь!
В мозгах Хидеки бурно кипел рой пчёл-мыслей.
«Конечно, согласиться на его предложение будет подлостью, ведь так или иначе мои родители имеют право знать о моём спасении. Но с другой стороны, чем я смогу помочь, не имея денег, вернувшись домой? Более трёх лет мы боролись, поэтому стать после всего пережитого серым юристом в маленьком офисе кажется невероятным. Говорят, что деньги не самая большая ценность. Безусловно. Однако сейчас всё существо во мне говорит, что нужно прекратить строить из себя высокоморального человека."Ты людей убивал, проснись!» — кричит мне совесть. Да, пора смотреть реально на мир.»
Карл увидел, что Хидеки витает где-то в своих мыслях, поскольку тот заметно притих и горящего изучающего взгляда нет в зелени глаз. Доктор решил вывести пациента из этого состояния задумчивости:
— Позволите обращаться к вам на «ты»? — сложив руки на спинке кровати, спросил доктор, оглядывая юного воина, сидящего напротив.
— Хорошо, — чётко вырвался этот звук — Дайте мне какое-то время подумать. — сказал Хидеки, хотя всё итак было решено.
— Конечно, а теперь тебе нужен отдых и набор сил, чтобы тело смогло заживить рану. Я скажу медсестре, она принесёт ужин. Доброй ночи, — улыбнулся доктор, разворачивая свой прямой стан. Фигура доктора со странными неестественного цвета глазами и аурой, способной заставить подчиняться скрылась за дверью.
Немного дней спустя
Кабинет Кархайнца находился в полутьме. Сам доктор расположился на компьютерном кресле, элегантно закинув ногу на ногу. Уютное времяпрепровождение Тоуго наедине с собой и медицинскими книгами, было прервано молодой медсестрой с косичкой на бок.:
— Доктор, вас зовут в двадцать шестую палату, — прошелестел её тихий голос, пока хозяйка его скромно застыла в дверях, наблюдая, как Тоуго поворачивается на своём стуле, умиротворённо улыбаясь, будто он счастливый папа и наблюдает за первыми шагами сына.
— Ах, господин Хидеки меня ждёт! — приторным голосом заговорил он. — Спасибо, дорогая, можешь идти, — и доктор проводил взглядом тоненькую фигурку медсестры, исчезнувшую в светлом, наполненном шумом коридоре.
— Идёшь на поправку, — окликнул Тоуго юношу, видимо только что вышедшего из заточения четырёх стен палаты. Хидеки повернул голову по направлению, откуда шёл голос и отрапортовал:
— Да, Господин Сакамаки, рана почти не тревожит, — И, когда над ним возвысился доктор, оказавшийся выше Хидеки на полголовы, сокровенно сообщил. — Я хотел бы с вами поговорить наедине. Думаю, вы представляете, о чём пойдёт речь.
— Ах, конечно. Мы можем совершить прогулку в нашем павильоне, раз уж вам стало лучше. Там нам никто не помешает, да и воздухом полезно дышать, — Они двое направились в специально посаженный для больных сад во внутреннем дворике больницы.
В утренние часы тут было мало народу, поэтому Хидеки и Тоуго не переходили за заговорческий шёпот, лишь немного понизили звук голосов.
— Я долго терзался перед этим выбором, но сегодня утром я понял, как лучше поступить, и теперь говорю, что принимаю ваше предложение! — они остановились друг напротив друга. Вся фигура Хидеки выражала полную уверенность в правильности действий.
Парень пожал протянутую ему руку доктора, а после разговор их пошёл о всех деталях новой должности Хидеки.
— Вот так господин Мотидзуки стал работать на меня. И именно я отправил его в особняк Хаттори. Сначала просто разведать обстановку, а потом уже дал задание вызволить оттуда вас, — окончил рассказ Карл, не обращая внимание на то, как смотрели сейчас на него Хидеки, его дети, Юи и остальные юноши.
— Извините, что не рассказал всё сразу. Думаю, что переварить всё легче в атмосфере, далёкой от страха за жизнь, — сгладил нависшую напряжённую тишину Мотидзуки.
Сразу это как-то отрезвило других обитателей комнаты. Они закивали в знак понимая.
— Да, действительно, сейчас ситуация, а также все произошедшие события воспринимаются гораздо проще, — Рейджи подошла к Хидеки улыбаясь. Чем вызвала непонимание у одних, и тихие смешки у других. А, когда парень положил руку на талию пепельноволосой, а та даже не отстранилась и была совершенно непринужденной, все пораскрывали рты, мол что случилось с Рейджи!
Внезапно всеобщее офигивание разрушил Карл:
— И всё-таки, разговор о вашем, — он указал на детей, — превращении не окончен. Вы понимаете, что я сделал это не случайно. Естественно, это истина. Вы настолько погрязли в эгоизме и грехах, что не замечаете, как проходит мимо вас, пусть и бессмертных, всё прекрасное. Вы лишь постоянно ругаетесь и удовлетворяете лишь свои желания. Мне, как отцу, пусть не самому замечательному, больно на это смотреть. Я вынужден был пойти на крайние меры, предотвращая ваше превращение в меня, ваших матерей, а также всех вампиров в целом. Казалось, что ни у кого из нам нет души, мы не умеем любить, но посмотрите на себя! Вы так изменились. Нашли тех, кем дорожите, сдружились, стали семьёй не только по крови, но и по духу, — улыбка становилась всё шире и шире, — а чтобы добиться этого мне пришлось насильственным путём поменяв ваш пол.
Никто не смел перебивать короля вампиров, но все стояли поступившись, вспоминая, что творили.
— И теперь вы должны сделать самый трудный выбор в вашей жизни, дети. Вы можете вернуться в свои тела, к прошлому образу жизни и привычкам, но потеряв навсегда этих прекрасных юношей, или же остаться такими, как сейчас, навсегда расставаясь прошлым, — последние слова выбивались, как из гранита, такими же непоколебимыми они были, как воля короля.
Перед каким решающим судьбу выбором оказались сёстры Сакамаки, но таков закон природы: что-то получив, ты должен взамен что-то равноценное отдать. И сейчас закон природы воплотился в их ненавистного отца, который пытался предотвратить падение их в бездну. Туман накрыл с головой каждого в доме, разрушая чувство действительности.
Все разошлись в таком состоянии по своим уголкам, хранящим все тайны их владельцев.
Время так мало, а ответственность огромная.
Чем же закончится эта история? Развязка так близко!
