Я положил бессмертие к её ногам...

… Игры со смертью и разрешение собственной судьбы не давали мне покоя, велик был соблазн завершить всё сейчас, не дожидаясь брата. Я часто был на волосок от смерти, я часто покидал тело в клинической смерти, но никогда добровольно. Нет, я так же отвергал и теперь отвергаю самоубийство, но когда у тебя в руках мушкет с серебряным зарядом, а ты смертен и принял ответственное решение, разум начал сам рисовать картины вариантов, как можно приставить дуло к виску или выбрать подбородок, а может сердце так истрепанное жизнью? Сегодня я вспоминаю это с некой долей юмора, это сейчас я понимаю, как близок был к провалу и как, выглядел со стороны, но тогда эти мысли были реальны и отчётливы, так я решительно оправдывал безысходность и слабость. Но тогда, всё же, я отложил заряженный пистоль в коробку, сделав на нём метку, чтобы именно его отдать в руки Максу, а вот со вторым решил поэкспериментировать. Сев в свой трон, с высокой спинкой, я всерьёз начал представлять себе возможность самострела, ведь Вест мог отбрехаться в очередной раз или прикрыться Ульяной, отказываясь от боя. Сам мушкет был достаточно длинным, но как оказалось, отлично лежит в руке, но увы, не подходит для выстрела в висок самому себе, а вот под подбородок он идеально встал, только тогда мои «испытания» прервали.       Ульяна резко закричала на весь кабинет, чего я никак не ожидал, и сначала решил, что это, лишь, прихоть моего измученного воображения, но крики продолжались, и я удивлённо приподнялся с кресла, откинув мушкет в коробку. Я не мог поверить своему слуху и взору, она была здесь, заставляла меня обещать, тараторила про порошок, я был в ступоре, откуда? Растерявшись и понимая, если я начну её сейчас обвинять в своём состоянии, то мы опять поругаемся, и она уйдёт, я начал нести несуразицу, про порошок от изжоги и что перепутал их, только вот сам был неимоверно рад, её я никак больше не ожидал увидеть в своих чертогах. Альтер-Эго стоял у прохода в свой мир с ехидной улыбкой, тогда я счёл это его обычной скабрёзностью, но, когда Ульяна спросила о нём и показала пальцем в след скрывшемуся двойнику, я всё понял. Сейчас рассказывать о нём мне совсем не хотелось, и я так же осознал, кто привёл её сюда и что рассказал ей. Понимая, что, услышав от моего второго я, про мои потуги к смертности и убийству она примчалась сюда, я не знал, что конкретно ей было известно, но я был не в силах больше быть на расстоянии от неё. Она смотрела на меня и задавала вопросы, была возмущена и подавлена, и раз уж была здесь, значит не всё потеряно, сейчас же я благодарен ей за то появление, хотя потом всё было не так уж сладко. Но тогда я ляпнул что-то и потянул к ней руки, ожидая её реакции и она не отпряла, тогда я с облегчением, и всё же осторожностью, притянул её в свои объятия и окончательно погиб. Погиб, осознав, что одни объятия с ней, способны моментально погасить все страсти и безумства, что, ощущая её в своих руках, не нужен остальной мир и наступает спокойствие. Чтобы разрядить обстановку я снова ляпнул про проветривание мозгов, после чего она наконец отбросила страх и высвободила свои эмоции, заплакав на моей груди. Она столько за последнее время пролила слёз, что я не представлял, откуда в её организме столько воды, эта мысль заставила меня улыбнуться, и я расслабился, опираясь своей левой щекой о темечко медиума, так я начал поглаживать её по спине постепенно пытаясь её успокоить, когда напряжение спало, она робко утёрла носик ладошкой и шёпотом позвала меня. Я безмолвно откликнулся на её зов, а иначе и быть не могло, я всегда прислушивался к её биению сердца, её самочувствию, будучи готовым, появиться в любой момент. Тогда она смущённо смотрела на кисти своих рук, пальчики которых нервно теребили пуговицу на моём жилете, она что-то хотела спросить, о чём-то сказать, но не решалась, тогда я снова прижал её к себе и слегка, не создавая большой амплитуды, качнулся из стороны в сторону, мне хотелось дать ей спокойствия, хотелось, чтобы вся эта смута прекратилась здесь и сейчас. Но Ульяна снова немного отпрянула от меня, упираясь своей левой ладошкой мне в грудь, тогда я жутко испугался, что она скажет, мол, не нужно ничего этого, что ей пора, и поэтому, опережая её новый побег, я предусмотрительно накрыл её маленькую холодную ручку своей правой ладонью, и как тогда помню, праведница слегка вздрогнула, а на опущенном смущённом личике заиграла тёплая улыбка. Я думаю, что смог придать ей решимости, ведь после этой невинной нежности она снова попыталась заговорить. — Феликс… — снова Ульянин мягких и тихий зов привлёк меня, а я понял, что страх спугнуть её обуял все голосовые связки, горло и язык, так я смог выдавить из, насквозь просохшего горла, только банальное «М»?. Язык царапал нёбо заживающими ранами после мучительного перехода в смертные, а кровь, стекающая вчера густым водопадом по моему горлу, покрыла стенки голосовых связок сухой коркой, так, превозмогая боль, которая теперь казалась в разы сильнее, чем в обычном моём состоянии, я старался не подать виду, да ещё и улыбаться, хотя, это выходило с трудом, но лёгкая улыбка была нужна сейчас на моих губах, как никогда. — Ты, правда, любишь меня? — снова мягкий шёпот, и только теперь медиум осторожно поднимает на меня взгляд и с опаской ждёт ответа. — Любишь, — тогда ответил я и почувствовал, как стало неимоверно легко, всё встало на свои места, теперь, хотя с того момента признания прошло уже достаточно лет, я ничуть не жалею о сказанном, но тогда я не мог знать, что счастье продлиться не долго…       После моего ответа, я опять услышал рыдания, а потом она поцеловала меня, что стало неожиданностью. Я знал, что она обещана другому, знал, что после она уйдёт к нему, но вкус её губ, с первого поцелуя, здесь в моём же кабинете, стал для меня самым сильным зельем, которое перебивало мощность заряда от бокала крови. Я слишком долго тогда ловил каждое своё ощущение, не отвечая на поцелуй, от чего Ульяна начала останавливаться, но опомнившись, я нагнал заданный темп, и вот через секунду мы стояли посреди холодных серых стен моей обители и целовались. Я не хотел и не требовал большего, мне даже не хватало больше её самой, чем какой-то близости с ней, каждый раз, ощущая её губёшку меж своих губ, я будто восставал из пепла, каждое па сплетённых языков, не доставляло мне боли, я был удивлён, что раны не мешают и не доставляют дискомфорта ей, всё горло пропиталось Ульяной и засохшая кровь, растаяв, скатилась ошмётками мне в желудок. В своих же прикосновениях к праведнице я был осторожен и даже не подумал тогда о каких-то изысканиях её тела, даже руки не поднялись выше лопаток медиума — её тело, тогда, не имело для меня значения, важен был только момент. И он был. Была сильнейшая вспышка, и я не могу забыть её до сих пор, да, у нас были разные моменты, но именно этот я с особой трепетностью несу через всё время, наверно, тогда я поверил, что потерял, нет, наверно тогда мы действительно поверили, что могли потерять друг друга, что все предыдущие ссоры или же объятия, в тот момент были ничем. Тогда в своих руках я держал самое необходимое в своей жизни, тогда я целовал самое нежное, что когда — либо представлялось мне возможным, и тем самым я прощался с Ульяной, давая себе слово, что её следующий побег будет последним.        После всего мы ещё некоторое время беседовали, точнее больше всего говорила она, у неё было столько нового, что ей не терпелось поделиться этим со мной, мы сидели на диване, а я крепко сжимал её правую кисть руки в своих ладонях. Ульяна решила рассказать мне всё, хотя я большую часть знал сам, но дал возможность ей выговориться, тогда она и рассказала о своих чувствах, что происходило тогда в её голове, в её сердце. Как мой брат посеял сомнение в ней, как она злилась на меня, при этих словах она ещё достаточно ощутимо ткнула меня левым кулачком в грудь, распинаясь о том, как бы я мог предотвратить всю эту грязь раньше. И на этих словах она осеклась, понимая, что придётся поведать мне о том инциденте в клинике, и она робко без подробностей рассказала, морщась от воспоминаний, тогда у меня был один логичный вопрос, как она смогла согласиться выйти за него, если сама осуждала его. На что Ульяна пожала плечами и тяжело вздохнула, сказав, что сама не понимает, как, потом она вернулась к моей мнимой измене, что поняла, о чём говорил я и что не понимает, как могла, не разобравшись, так поступить. Здесь она юркнула ко мне, прижавшись к моей груди обеими ладошками, и спрятала личико, уткнувшись лбом в мою шею, так она искала прощения, поддержки и понимания, и мне не оставалось ничего другого, как рассказать о магии брата. На моё удивление, при упоминании этого факта праведница не удивилась и с недовольством сказала, что ребята ей всё показали, и что она отказала Весту, потом, поджав под себя ножки и попытавшись уложить согнутые колени на моих бёдрах, недовольно промычала, усердно выдохнув. Я не смог сдержать улыбки, Ульяна тянулась ко мне ища защиты, пытаясь очиститься от всего в моих руках, и я желал ей помочь, для этого своей правой ладонью, которая покоилась на подлокотнике дивана, подтянул ножки медиума к себе, снял туфли с её ступней и, когда она обратно согнула колени, я положил их на свои ноги, вовлекая своей левой рукой Ульяну в объятия, от переполнивших её эмоций, праведница ухватилась левой ладошкой за правую сторону моей шеи и теперь уже точёным холодным носиком шмыгала у меня под левым ухом. После чего мы ещё некоторое время просидели так, я всё пытался осознать ситуацию, пытался понять произошедшие изменения, и я снова окунулся в омут этой женщины с головой, достаточно было одного её прикосновения, и я становился спокойным и умиротворённым, в мои мысли приходил баланс, сила и уверенность подпитывались новой бушующей энергией. Я не помню того момента, когда стал так сильно зависеть от неё, но я навсегда запомнил то утро, после него я знал, как должно быть и, как я больше никогда не захочу. Тогда я отправил Ульяну к агентам, ведь дело так и стояло на месте, а дух она ещё не вызвала, в тот момент я наивно полагал, что у нас впереди ещё много времени, что я ещё смогу не раз к ней прикоснуться, что таких бессонных дней у меня будет миллион рядом с ней, но день был в самом разгаре, а силы тьмы не желали успокаиваться…