falling.

      Когда Дэн был маленьким, ему казалось, что его папа - гигант. Не метр восемьдесят девять, а выше. Выше прохожих, выше деревьев, выше домов, выше звезд. Папа был такой большой, что мог достать для Дэна все, что он только пожелает. Папа доставал звезды и работал с ними зву-ко-о-пе-ра-то-ром. Звезды расхаживали по папиной работе в мягких халатах и с ароматными кофе в руках и вечно на что-то жаловались (хотя Дэн понятия не имел, кто все эти люди и почему они называют себя звездами).       Дэн думал, что настоящие звезды, голос которых папа ловит в мягкий микрофон, на самом деле появлялись не из животов своих мам, а падали прямо с неба, как раз в те моменты, когда бабушка дергала его за плечо и показывала на небо: "Звездопад, Дэнни, скорее, загадывай желание!" Поэтому Дэн с самого детства решил, что звездой ему не стать. Он-то появился у мамы, а не упал с неба.       Дэн думал, что ему мерещится стук в его окно на седьмом этаже. Потом он вспомнил все страшные фильмы, какие успел посмотреть за свою недолгую семилетнюю жизнь и, спрятав голову под одеяло, стал вспоминать, каких классных щенят они видели сегодня с бабушкой в парке, лишь бы отвлечься. Но стук не прекращался. Дэн решил, что в случае чего он успеет в три секунды захлопнуть окно и побежать к маме, которая, по его подсчетам, не спит никогда.       С одеялом на голове, еле дыша, он подошел к окну и раскрыл створки. Прямо напротив него оказалось веселое веснушчатое лицо. Славься, планировка домов, где соседние окна выходят друг на друга. - Что ты делаешь? - Привет! - Я спать хочу! - Меня Фил зовут. - Я не испугался тебя, кстати. - А тебя как?       Дэн уставился на мальчика. Ему было лет девять, а, может, и больше - Дэн так не умел еще определять. Каштановые волосы торчали в разные стороны, а копну веснушек было легко различить даже в темноте, огромные голубые глаза прожигали Дэна насквозь, хотя это определение он дал только спустя много лет. - Я Дэн, а ты почему не спишь?       Фил не спит по ночам, потому что ему кажется, что раз взрослые не спят, значит, это самое интересное время на планете (хотя он еще не понял, почему - ночью даже играть нельзя, ничего не видно). А еще у него большущая коллекция динозавров, и еще он мечтает о брекетах, и еще Фил учится на три класса старше. Но Дэн не сразу ему поверил, потому что он всегда боялся всех, кто хоть на год старше. А Фил отдал ему дилофозавра и сказал, что у них есть капюшоны, которые они зачем-то раскрывают и становятся похожи на летающие тарелки.       Дэну было десять. Мама говорила, что уроки пианино его не прокормят, а театральные костюмы, по крайней мере, мило на нем смотрятся.       Фила мама называла "особенной снежинкой", что сначала казалось захватывающе-необычным, а потом отторгающе-снисходительным. Дэн не видел нужды заводить других друзей, а Фил не имел возможности. Из обычной школы его перевели на домашнее обучение, и всякий раз, когда Дэн допытывался, почему, а еще почему они ни разу не виделись в школе, Фил прятал глаза и синяки на руках и ногах.       В одиннадцать Дэн впервые сбежал с уроков. Он купил кофе в Старбаксе на скопленные на завтраках деньги - принес Филу карамельное макиато, которое тот показывал ему в толстом мамином журнале и рассказывал, что это вкуснее всех конфет, которые Дэн когда-либо пробовал.       А Дэну было все равно - хоть противную газированную воду пить, лишь бы в комнате Фила, пока родители на работе, а одноклассники пялятся в учебники в душном кабинете. - А зачем люди целуются? - Ну, потому что любят друг друга? - Нет, нет, зачем? - Потому что это прикольно? - Давай поцелуемся? Под простынь заглядывали лучи утреннего солнца, на Филе были пижамные штаны с роботами, а в воздухе витал запах горячего шоколада. Дэн сжимал в руке Трансформера. На улице было светло, а ему показалось, что звезды падают. Все вместе, разом. Все небо падает и вот-вот придавит его. Придавит их обоих.       Дэну было двенадцать, а он понятия не имел, как надо целоваться. Четырнадцатилетний Фил тоже не выяснил этого раньше.       Не успели они опомниться, а Дэн обхватил руками лицо Фила и притянул к себе. Было мокро, тепло и непонятно на сердце. Как будто проглотил живого ежа или как будто разучился разговаривать. И еще Дэн не разобрался, что делать с глазами, но на всякий случай крепко зажмурился. Дэну было двенадцать, и он целовался в первый раз. Дэну было двенадцать, и он целовал Фила в первый раз. В шестнадцать лет он сломался. Он забыл, какое на вкус карамельное макиато и как прикольно запускать клейкие мыльные пузыри в комнате Фила. Он забыл комнату Фила. Что значит, мнение остальных не важно? Да это самая значимая вещь! Дэн старался дружить с каждым, кто не был готов его избить, из кожи вон лез, пытался нравиться всем и каждому, грубил учителям, грубил родителям, зарабатывал авторитет, резал джинсы на коленках, скачивал альбомы Fall Out Boy, кричал, срывался, срывался, кричал. Дэн лежал в своей узкой детской кровати, прижавшись лбом к стенке. Он ничего не понимал. Чувствовал себя бомбой замедленного действия. Он взрывался в классе, за обеденным столом, на улице, в кабинете директора, в школьном туалете. Дэн не знал, чего от себя ожидать. Он возвел вокруг себя толстые кирпичные стены и потерял из них выход. Папа больше не доставал звезды. Все, что он мог, - достать денег и положить на тумбочку перед уходом. Маме уже и на театр было плевать. Она хваталась за голову и пряталась в своей комнате от очередного неконтролируемого взрыва. В кирпичных стенах не было выхода. Но, как оказалось, было окно. Фил бросал камешки из маминых горшков с растениями. Дэн не собирался отвечать. Кто такой Фил? Какой-то лузер, помешаный на растениях, хомяках и странных девчачьих сериалах. Его и в школе гнобили - как с таким можно общаться? Но камешки бились будто не в окно, а прямо в мозг. Вспылив, Дэн со всей силы дернул окно и набрал полные легкие воздуха, чтобы начать свою тираду о том, как его все это достало, но осекся на вдохе. Из соседнего окна на него смотрел, похоже, он сам. Черная челка набок, джинсы узкие, а по комнате развешаны плакаты. В шестнадцать Дэн еще не знал, кто такие соулмейты, но уже почувствовал. А еще почувствовал, что сейчас разревется. Он перебрался к Филу через окно и проспал у него всю ночь, давясь слезами. Фил никогда не требовал объяснений и извинений. Он лежал рядом, слушал всхлипы и гладил Дэна по плечу. Ему не верилось, что Дэн вернулся, а еще не верилось, что он вообще уходил. Зачем люди целуются? Дэну восемнадцать, он срезает челку, денно и нощно пропадает за грудой учебников, глотает пилюли с кофеином. Папа сказал, что Дэн, конечно же, звездой стать не сможет. Правда, не потому, что не упал с неба, а потому что время упущено, а он так ничего и не умеет. Мама сказала, что адвокатура обеспечит ей безбедную старость, еще и внуков ее накормит. Учебники по юриспруденции напоминали о забытых стенах вокруг себя, за ними Дэн переставал видеть солнечный свет и думал только о том, что универ надо перетерпеть. Фил уехал в Манчестер исполнять свою мечту о режиссуре. Этот чудик однажды снимет что-то такое, из-за чего девушки будут утирать слезы, а парни стучать по колену и восхищенно вжиматься в кресла. Как рассказать маме, что Дэн поступает в юридический университет Манчестера только потому, что рядом Фил снял комнату? Мама вообще помнит, кто такой Фил? Почему Фил сделал для него больше, чем оба родителя? Папа звезд с неба не снимал, но спонсировал концерты, учебники, брендовые шмотки. Мама ждала красного диплома и хваталась за голову. Фил ждал в Манчестере. - Как твои успехи, Дэнни? - Четырнадцать чашек кофе с Рэдбуллом, еще две недели - и я счастливый студент. - Я перетащил свою старенькую Wii U, будем в Марио Карт гонять, когда приедешь. - Да мне хоть в Тетрис, лишь бы у тебя дома. - Я скучаю по тебе, Дэн. - Я тоже скучаю. - Обещаешь, что приедешь? - Я делаю все для этого, Фил, правда. - Обещаешь? - ... - ... - Обещаю. Несказанное "я люблю тебя" висит в воздухе между Манчестером и Уокингемом, как всегда висело между двух окон. Дэну восемнадцать и он до безумия хочет поцеловать Фила. Мама звонит из Уокингема, кричит, ругается, спрашивает, на что она потратила восемнадцать лет жизни, как можно бросать такой престижный университет, за что ей это горе, как так можно. Из Уокингема звонит отец, говорит, что понимает, но не поддерживает. Дэн ставит телефон на громкую связь, кладет его на тумбочку и забирается под груду одеял. - Фил, запускай Марио Карт. - Мы играли десять минут назад, Дэн. - Ты так говоришь, потому что проиграл, лузер! - Кто тут лузер! На экране загорается логотип "Mario Kart 8" Дэн не помнит, как это - огородиться стеной от всего мира так, чтобы Фила не было рядом. Как это - чтобы рядом не было Фила. Университет встретил его стрессом, разочарованием и кризисом. Фил встретил его чашкой горячего шоколада и рассказами о своих планах на счастливое режиссерское будущее. - А кем хочешь стать ты, Дэн? - Видимо, бездомным под мостом. - Нет, кем ты правда хочешь стать? Дэн поднял глаза на Фила и, кажется, заново влюбился. Раз в тысячный, наверное. Зачем люди целуются? - Я хочу стать человеком, который будет тебе нужен. - Ну и дурак. Ты им уже являешься. В трубке слышатся гудки. Отец расскажет маме о причинах и следствиях. Дэну снова семь, голубые глаза прожигают его насквозь. Дэну снова двендцать, звезды падают на землю. Дэну опять шестнадцать, Фил - его единственное спасение. Дэну восемнадцать, он понимает, что был влюблен всю жизнь. Он накрывает своими губами губы Фила и обхватывает его шею руками. Крепко зажмуривается, будто это важнее всего на свете. Фил обнимает его спину, оказывается ближе. Экран гаснет, за окном исчезает солнце. Одиннадцатое июня. Дэну девятнадцать.       Он наконец-то нашел свой дом.