***
Лес живёт своей жизнью, совсем отличной от городской — такой мягкой и уютной, дарящей и солнечный свет, и заботливую прохладную тень под кронами величественных деревьев. У Джесси от зелени рябит перед глазами, но ему слишком тепло, чтобы не быть счастливым. Сегодня цветочная лавка закрыта до полудня. Джесси знает абсолютно всех в городе, в том числе и их место жительства. В его руках букет цветов — несколько светло-вишнёвых роз в объятиях совсем тихо позванивающих колокольчиков и одной, той самой белоснежной ромашки, что составила тогда компанию золотым орхидеям. И Джесси вспоминает, что у Лукаса золотые волосы, словно солнце, а сам он необъятное бескрайнее небо, такое неизведанное и необыкновенное, иногда хмурое и непричастное ни к чему. И Джесси по-своему любит это наземное небо, как, например, любил бы то цветок, каждый день распускавшись и радуя своим появлением. Меж стволов деревьев виднеется дом, практически особняк — уж слишком огромен, а вокруг слишком тихо, чтобы подобраться незамеченным, и Джесси скрещивает пальцы на удачу. Он прячется за кустами, старательно не касаясь их, перед каждым шагом смотрит под ноги, обходит сухие ветки. Когда парнишка достигает дверей, то не сдерживает облегчённый выдох и сразу же закрывает рот свободной рукой, при этом понимая, что его всё равно не услышат. Джесси бережно кладёт цветы у самой двери, беспокоясь за их дальнейшую судьбу. Уже спрятавшись, он не отрывает взгляда от окон, метаясь от первого этажа ко второму, намереваясь заметить хоть самое незаметное движение. Джесси слышит прерывистые шаги, будто кто-то спускается по лестнице, и готов чуть ли не вывалиться из своего временного убежища от переполняющего предвкушения, как вдруг сникает. Зевая, дверь неторопливо открывает Айден и легко усмехается. Джесси заметно напрягается, когда «Оцелот» поднимает букет. Он осматривает цветы, подносит ближе к лицу и вдыхает сладкий аромат, немного прищуриваясь от удовольствия. А затем замечает записку, привязанную к той самой ромашке, в которой аккуратно выведено «Лукасу от». Глаза Айдена хитро блестят, а сам он удаляется обратно в дом. Неожиданно Джесси вспоминает, что не придумал, как подписаться, но уверяет себя, что так даже лучше.***
— Лукас! Блондин практически врывается в гостиную, разбуженный резким криком брата, весь растрёпанный и заспанный, протирает глаза и что-то вопросительно мычит. А Айден внимательно наблюдает за ним с ухмылкой, будто оценивает, и с поклоном вручает немного растрёпанный букет светло-вишнёвых роз в окружении колокольчиков и незаметной ромашки. — У тебя появился тайный поклонник, — он насмешливо услужлив. На мгновение Лукас замирает, обдумывая услышанное, в следующую же секунду начинает без остановки чихать, забывая дышать, и отпихивать от себя цветы, что Айден суёт ему в лицо. — И ты так мило чихаешь, как котёнок, — Айден смеётся, наконец убирая букет. Лукас пару раз шмыгает, недоверчиво смотрит на брата, и решается заговорить. — Почему именно он? Будто у меня не может быть девушки. — Ну, не знаю, — «Оцелот» пожимает плечами. — По-моему, за тобой парни только бегать могут. Лукасу кажется, что он глухо рычит от негодования. Он угрожающе надвигается на Айдена, но тот уже до этого искал «безопасную зону», посему сейчас находился на лестнице ближе ко второму этажу. Блондин вздыхает, считает до десяти в попытках успокоиться, а Айден передаёт цветы Майе, что находит для них самую красивую вазу, ставит на кухне и, любуясь ими, наливает всем фруктовый чай. Гилл, спустившийся на шум в гостиной, помогает девушке готовить завтрак, носит продукты и накрывает на стол. Когда всё готово, «Оцелоты» ждут лишь своего лидера. Но Лукас приходит только тогда, когда все расходятся по своим делам. Он угрюмо смотрит на цветы, гордо стоявшие во главе стола, и уносит еду к себе в комнату. И так продолжалось каждый день… Сегодня нежные фиалки с растрёпанными астрами, завтра пышные пионы со скрытными тюльпанами — Лукас не мог этого выдержать. И прятаться в собственной душной комнате было единственным спасением. Спасением от своей же команды, что приносила эти исчадия ада ему под дверь. Цветы вяли, иссушались, практически превращаясь в пепел, казалось, одно неосторожное прикосновение, и цветок рассыплется на глазах. Но они ещё источали свой аромат, какие-то из них сладковатый, кто-то терпкий, и всё смешивалось в один — дурманящий и приторный, от которого кружилась голова и от резкости темнело в глазах. Это становилось невыносимым. И Лукас должен с этим покончить. Он задерживает дыхание, зажимает нос, зажмуривает глаза и, распахивая дверь комнаты и поднимая вихрь опавших сухих лепестков, бежит к выходу. Только на улице он позволяет себе выдохнуть, убедившись, что достаточно далеко от дома. Лукас протирает глаза и быстрым шагом направляется в город на рынок, вдруг почувствовав что-то неладное.***
Лукас находит Джесси у его же цветочной лавки в причудливой соломенной шляпе, что очень идёт шатену. Лидер «Оцелотов» нервно сглатывает и подходит ближе, никак не решаясь заговорить. А сам Джесси задумчиво смотрит на записную книжку, ритмично постукивая ручкой по исписанным листкам. Перед ним ящики с рассортированными и готовыми к перевозке цветами, осталось только дождаться машины. Но тихое покашливание отрывает от мыслей. — О, Лукас! — Джесси оборачивается с обворожительной улыбкой на лице. — Давно не виделись… На одно мгновение весь его настрой исчезает, но парень одёргивает себя и в следующую секунду он снова сияет, но уже не так ярко. — Да, давно… — неловко тянет Лукас и заглядывает за спину Джесси. — Ты уезжаешь? — Ну да, совсем разорился — цветы пропадают, а денег ноль, хе, — он смущённо потирает шею и смеётся над самим собой. — Вот и собираюсь домой, обратно на ферму, Рубен уже заждался… Но последних слов Лукас не слышит. Он срывает с места, лихорадочно обдумывая дальнейшие действия, изо всех сил спешит домой, ведь знает: у него есть цветы, остались ещё живые, если будет мало — соберёт полевых по дороге. И сейчас ему абсолютно плевать на аллергию. Он и так слишком много потерял за всю жизнь. Лукас врывается в дом, с порога поднимая цветочный листопад. Он хватает самые первые — ещё прилично выглядящие алые маки с небесными васильками, бежит к выходу, но резко тормозит в дверях. На кухне из букета роз в объятиях колокольчиков он забирает ту самую простую ромашку. Осталось как можно быстрее вернуться обратно. Джесси волнует такой внезапный и поспешный уход Лукаса, было слишком неожиданно. Но в любом случае нужно попрощаться, что он сейчас собирается сделать. Джесси выбирает яркие бегонии — они всем своим видом твердят о своём великолепии, наверное, поэтому он и хочет подарить их Лукасу, ведь он такой же великолепный. Джесси хмыкает и надеется, что найдёт блондина в его особняке. Он скрещивает пальцы на удачу. Сегодня лес зеленее обычного. Джесси неторопливо шагает вперёд и вперёд, обдумывая будущие слова. По пути он отвлекается практически на всё: прелестное пение птиц, забавное жужжание насекомых, тихий шелест листвы и хруст сухих веток под ногами. Всё завораживает. И когда Джесси отрывается от разглядывания верхушек деревьев, то видит перед собой Лукаса, чуть растрёпанного и запыхавшегося, убравшего руки за спину, пряча выглядывающие цветы. — Что… ты делаешь? — Лукас про себя отмечает, что вопрос звучит некорректно в данной ситуации, но отвечает, смущённо и невнятно. — Цветы же любят, когда их любят, вот я и люблю… — Лукасу кажется, что он говорит слишком как Джесси: немного по-детски и совсем просто, незамысловато. Щеки покрывает лёгкий румянец, хотя внутри кажется, что он сгорает от стыда. — А я тоже люблю, — неловко отзывается Джесси, подходит ближе и заключает Лукаса в крепкие чувственные объятия. Лукас счастливо утыкается ему в плечо, закрывает глаза, и почти неслышно они произносят в унисон: — Тебя… Сегодня цветочная лавка закрыта после полудня.