Пепельно-холодный огонь

В Маки умудряются уживаться сразу две стихии: лед противостоит огню, огонь воспламеняет лед, Маки сгибается пополам и молит небо лишь об очередном рваном вдохе. Сердце у нее холодное, сердце она собственноручно отдает морозильной камере, запирает на тяжелые пудовые замки и посыпает льдом. Сердце то бьется почти неслышно, так, что не знаешь, живо ли еще оно, то тикает подобно атомной/ядерной/другой псевдобомбе — Маки в порядке, Маки сгорает от боли. Неминуемый взрыв под ребрами — это уже привычка. Беспокоится Маки только когда трещины идут наружу, и пепельно-холодный огонь вырывается в окружающий мир. Хорошо, что она всегда — в компании осколков, монстров и теней. Хорошо, что люди понимают с первого или, на худой конец, со второго раза и сбегают, не выдерживая ее аномально тяжелого взгляда и грубоватых слов. Когда кизнайверы пытаются отвоевать место в ее реальности, Маки слышит, как трещит по швам оборонительный лед. Она едва контролирует себя: если ее страшное пламя поделится на семерых, не выдержит ни один. Хонока давит из себя прохладное спокойствие. Уходит первая, приходит последняя, не проверяет сообщения и никогда не отвечает на звонки. Но они все точно бы не замечают всего этого, тянут к ней свои руки, будто бы норовят спасти. Друзья, говорят они. Ты нужна нам, говорят они. И Маки кажется, что мир только что утонул, задохнулся во лжи. Помощи она не принимает. Ночами помимо гражданской войны под ребрами приходят монстры и ужасающие демоны. В зеркалах мелькает скалящаяся многоликая и многорукая тень Руру. Маки кричит и закусывает себе руки, чтобы никто не слышал ее криков. Иногда ей кажется, что она вознамерилась убить саму себя. Иногда ей кажется, что ее кошмары возьмут над ней верх, что у них хватит сил мучить ее вечно. Маки боится уснуть и больше не проснуться. Юта появляется рядом совершенно неожиданно, изучает и выучивает ее всю за какие-нибудь пару недель, поддерживает и улыбается. Улыбка у него какая-то непривычная, вымученная, да и просто ему здесь не место, так что Маки не ведется ни на улыбку, ни на красивые слова. Ее подкупает искренность. Когда Юта сжимает ее руку, можно дышать чуть-чуть свободней и улыбаться в ответ на его робкую улыбку. Улыбкой Маки тут же давится — пепельный огонь ледяной змеей пригревается на ее груди, вползает в ухо и гнусно, лукаво, соблазнительно шепчет: «Давай убьем его?» И Маки находит в себе силы сказать пламени первое твердое и решительное «нет». Она останавливает саморазрушение. Юта не отпускает ее руки так, словно боится потерять, словно Маки — это синоним счастья. И тогда Маки окончательно понимает — Юта станет тем, кто ее спасет. (уже спас)