Ритуал

Каждое утро она просыпалась в семь часов, выходила на пробежку вокруг дома и после принятия освежающего душа выпивала кружку двойного кофе заместо завтрака. Затем она быстрым шагом направлялась в центр города, чтобы успеть к девяти в кафе, где и работала официанткой. «– Что будете заказывать? – Глазунью из двух яиц и кофе, пожалуйста. – Будет готово через несколько минут», – и так каждое утро, семь дней в неделю, пятьдесят две недели в году. Отдых начинался после обеда, когда она, отработав свою смену, так же быстро, как и утром, шла домой, переодевалась и снова выходила на пробежку. Вот и сейчас брюнетка, зайдя домой и бросив сумку на свою кровать, надела спортивный топ и шорты, но выйти из дома не успела. Телефонный звонок, раздавшийся из самых глубин её комнаты, заставил девушку вернуться и ответить на него. – Мари-Жанна. Нам надо поговорить. Знакомый голос произнёс её прежнее имя. Имя, которое она всеми силами пыталась запрятать в самый тёмный уголок прошлого. Ей ведь даже пришлось наложить заклятье памяти, чтобы ни это имя, ни имя её брата больше нигде не появлялось. – Джерард. К сожалению, секретами омоложения я не торгую, так что смело можешь катиться в ад. — Мари, сейчас не время для обсуждения семейных конфликтов. Эллисон умирает. — Что? – Они пронзил её мечом. – Уже еду, – твёрдо сказала девушка, сбросив вызов. Через несколько минут быстрых метаний от шкафа к комоду Мари-Жанна, одетая в тёплую кожаную куртку с капюшоном, выбежала за дверь, направляясь к центру города. Там она с лёгкостью остановила такси и отправилась на нём в аэропорт. По приезду она оформила билет на ближайший экспресс рейс до Нью Йорка, а там она купит ещё один уже до самого Бейкон Хиллс. Так быстрее, по-французски сказала ей девушка у стойки регистрации. Самолёт в один конец бывает здесь раз в день и следующий только завтра в десять утра. Мари-Жанна, сев на кресло в зале ожидания, натянула капюшон на голову, надела перчатки из такой же кожи и стала нервно перебирать пальцами, мысленно вспоминая последовательность действий при обращении сначала с луком, а потом и с арбалетом. Это хоть немного успокоило девушку. Она видела Эллисон пару раз, когда та была совсем маленькой девочкой и, наверное, ничего не запоминала. С Крисом и Кейт история такая же. Джерард не хотел вызывать подозрений, сказав и показав своим детям без особой нужды, что их предок, прародитель рода охотников, Жеводанская Дева, до сих пор живёт во Франции, ни капли не состарившись. И вот она – нужда. По рассказам Джерарда, звонившего Мари-Жанне дважды в год, Эллисон как две капли воды была похожа на неё. Жеводанской Деве было очень интересно посмотреть на это, но ей нельзя было быть безрассудной, поэтому она довольствовалась лишь двумя телефонными разговорами. Объявили посадку на рейс до Нью Йорка. Брюнетка, прекрасно представляя себе очереди, быстро закинула свой спортивный рюкзак на одно плечо и снова направилась к стойке регистрации. Вещи осмотрели ещё на входе в аэропорт, но их вновь пропустили через таможенный контроль и только потом отдали девушке. Посадка завершена, как и несколько напутствующих слов главного пилота и стюардессы. Самолёт взлетел. И есть время подумать над ритуалом. Когда она, Мари-Жанна, прибудет в Бейкон Хиллс, времени останется очень мало, придётся действовать быстро. По голосу Джерарда, хоть он и старался скрыть своё беспокойство, было понятно, что его внучка уже находится одной ногой в могиле. — Итак, для начала закройте её глаза, — сказала Мари-Жанна, стоя у кровати своей наследницы, одетой в чёрное вечернее платье. — А потом можете оставить нас одних. Крис нежно опустил веки дочери и вышел из комнаты, даже не взглянув на гостью. Джерард в своей инвалидной коляске, о которой он ничего не рассказывал девушке, тоже направился к выходу, по дороге сказав: – Если ты так боишься, что мы узнаем секрет ритуала, зачем тогда вообще приехала? Но она будто и не слышала своего потомка и, дождавшись, пока за ним захлопнется дверь, приступила к воскрешению. Она прекрасно понимала, что после совершения первого пункта – пути назад не будет. Она понимала прекрасно, что из-за прошлого ритуала её воскрешения погиб Первый Арджент. Прекрасно понимала она и то, что больше никогда не вернётся во Францию. И тем не менее, Мари-Жанна молча взяла со стола серебряный кинжал и вырезала на своём левом запястье кельтский крест и на правом запястье Эллисон его зеркальное отражение. Выступившие капли крови она собрала в две разные миски. Ни единого звука не сорвалось с её губ даже тогда, когда она, делая порез ещё глубже, ножом вывела исцеляющую руну поверх креста на своей руке и его зеркальное отражение на руке Эллисон. Она снова собрала кровь из двух порезов. Её дыхание участилось. Будто её лёгким в одночасье перестало хватать воздуха, которым они дышали более трёхсот лет. Из последних сил девушка взяла в руки две миски с кровью и произнесла: – Ты воскреснешь – я паду. Ты бессмертна — я умру. Ты покинешь мир иной, – Мари-Жанна в последний раз глубоко вдохнула. Руки у неё затряслись. Миски упали на пол, и кровь смешалась. – Поменялись мы с тобой. Одновременно произошло сразу три события. Лёгкие Мари-Жанны Вале больше не совершали усилий, потребляя кислород. Она вообще больше не дышала. Эллисон Арджент, рывком сев на кровати, не сразу поняла, что произошло. И её лёгкие просили кислорода больше, чем могли вместить в себя, словно бы голодали на протяжении двухсот столетий. Кристиан и Джерард Арджент появились в комнате после первого же крика пришедшей в себя Эллисон и обнаружившей у кровати труп, похожий на неё.

***

Им всем пришлось уехать во Францию. Эллисон было тяжело оставлять своих друзей с мыслью об её смерти, но рассказывать о её воскрешении было нельзя. Весь Бейкон Хиллс похоронил девушку, убитую бандитом в маске. Друзья похоронили девушку, убитую демоном Они. И лишь Крис похоронил девушку, воскресившую ему дочь. Об этом знало трое. Крис. Джерард. И Айзек, поехавший вместе с ними во Францию.