Потерять и найти

Думаешь, что есть дверь и ключ — но их нет. Все параллельные миры всегда были во мне.

— Ну и горазд же ты спать! Зоро просыпается с мыслью, что тот, кто может подобраться к нему бесшумно, не потревожив чуткого сна, чертовски сильный тип. Может, даже дьявольски. Но с дьяволом Зоро уже сражался однажды и победил, а вот кто посмел вцепиться ему в плечо сейчас, неизвестно. — Кто ты? — перед лицом раскачивается весёлая улыбка. Она первая бросается в глаза — широкая, от уха до уха, с белыми зубами и нежно-розовыми дёснами. После неё Зоро видит бледные губы, гладкие детские щёки и круглый, но волевой подбородок. Всё это плывёт и растекается перед глазами, словно никак не определится, в какую именно форму им лучше собраться. — Я Луффи, — отвечает улыбка. — Ты крепко спал и не хотел просыпаться. Тебе снилось что-то хорошее? Зоро сонно щурится, зевает и трёт затылок, пытаясь вспомнить, почему заснул под огромным тисом, какой сегодня день и — самое главное — кто он сам. В голове катаются одинокими шарами редкие мысли и порой сталкиваются с сухим, чётким звуком. Точно он помнит, что его зовут Зоро. — Неважно, — вместо того, чтобы отскочить подальше, Луффи усаживается на задницу, вытягивает ноги и пинает Зоро грязной пяткой в бок. — Иди, куда шёл. Иначе я убью тебя. Пятка никуда не исчезает, чертит на белой майке коричневый тонкий след. — Я пойду с тобой, — заявляет Луффи и не вздрагивает, когда Зоро прижимает к его шее меч. Крылья шуршат, задевая кору тиса. У Луффи в волосах путается ветер и листья. Он улыбается прямо в глаз Зоро и терпеливо ждёт. — Я вижу тебя впервые в жизни, — мысли в чернявой голове явно не водятся или давно вымерли. Как иначе объяснить наглость и прямоту, похожие на последнее желание смертника перед казнью? Мальчишка ведёт себя так, будто этот день для него — последний. А Зоро просто попался под руку и пятку тоже, с ним можно повеселиться от души и забыть. — Может быть, — загадочно кивает Луффи, и Зоро думает, что он идиот или издевается. — Я не знаю, куда иду, — признание сползает с языка неохотно, ужасно медленно. — Мне нужно найти что-то… или кого-то. Но нам не по пути, пойми. Со мной не весело. — Значит, будет весело. Ты ведь куда-то пойдёшь, а я помогу тебе найти то, что ты потерял. Нет, он не идиот. Он безумец, сбежавший из приюта. Самый ненормальный чёрт из всех, кого Зоро видел когда-либо за все свои триста пятьдесят четыре года. Из спутанных чёрных волос выглядывают маленькие рожки — такие только у чертей бывают, не демонов. Луффи не выглядит опасным или коварным, он не пытается обмануть и не выжидает удобного момента, чтобы напасть. Его поза расслаблена, плечи опущены, а ладони беззащитно раскрыты. Хвост с кисточкой на конце игриво виляет из стороны в сторону. Зоро убирает меч в ножны и устало повторяет: — Я иду в никуда, придурок. Если хочешь зря терять время, то ты на верном пути. — Вместе веселее идти, Зо-ро, — хихикает в кулак Луффи, и Зоро почему-то не задумывается, откуда этому чертёнку известно его имя: единственное, что было чётким и уверенным в этом пыльном мире. — Ладно. Можешь делать, что хочешь, только под ногами не мешайся… Взгляд Луффи липнет к лопаткам, плотно сложенным крыльям и полоске смуглой кожи, что выглядывает из-под воротника. Хочется стряхнуть этот взгляд, отшвырнуть в сторону, но что-то не позволяет напрячь ни один мускул. Остаётся шагать вперёд, куда глаза глядят, а глядят они на густой частокол тисов, таких же серых и мрачных, как настроение Зоро и его прошлое, о котором он не помнит. Плетясь где-то позади ещё одним хвостом, Луффи сначала кажется неплохим спутником. Сам себя развлекает, убегает куда-то и возвращается то с сухой травинкой во рту, то с птицей, пойманной на лету, то с охапкой чёрных веток. Из них получается большой костёр, который привлекает теней. Те вьются неподалёку, не решаясь подойти ближе, а Луффи начинает портить свою репутацию в глазах Зоро, да не просто портить, а разрушать, вытягивая из-под её основания целые кирпичи. Природа создала его таким: шумным, непоседливым, разговорчивым. У неё отвратительное чувство юмора, раз она сводит столь разных демонов в одном лесу, и неважно, что один из них потерялся, а второй ищет способ убить скуку. Пламя костра делает кожу Луффи смуглой, тёмной, как засохшая кровь. Он любуется огнём, суёт в него руки и после цепко разглядывает обожжённую кожу, которая на глазах покрывается волдырями и так же быстро розовеет. С него всё слетает моментально, будь то ожоги и шрамы, обидные фразы и чужое недовольство. Слишком чуткий для мира демонов, где не бывает друзей и родных, только враги. — Откуда ты сам? Не то чтобы Зоро интересно, просто Луффи смотрит на огонь с такой невыносимой болью… это нервирует. Пускай лучше болтает о чём-нибудь, быстрее получится заснуть под перекаты звенящего голоса. — Я где-то родился и где-то рос, — почти напевно отвечает Луффи, и Зоро хмурится: вот же, нагнал туману. — Сбежал из дома я. Приключения ищу, путешествую, иногда нахожу таких, как ты. Тех, кто потерялся. — Тебя разве не ищут родители? — он что-то явно не договаривает. Боль и страдания для Зоро добрые приятели, не нужны оба глаза, чтобы заметить, как кривятся бледные губы, а чёрные глаза упираются в какую-то невидимую точку. — Наверное. Не знаю, — Луффи пожимает плечами и вдруг, смешно сморщив нос, чихает. — Ой, как холодно-то! Дошло, наконец. Без просьб и жалобных взглядов Луффи подлезает к нему под бок, прижимается тесно и в какой-то момент даже закидывает на Зоро ногу. Ничего удивительного, у него температура тела намного выше, чем у нормальных демонов, потому и выжил в ледяной пустыне, через которую шёл… Только зачем? Зоро подбрасывает в костёр ещё чёрных веток, и пламя одобрительно гудит, раскидывает вокруг себя угольки и жгучие искры. Одна из них кусает Луффи за голую пятку, отчего тот морщится, недовольно сопит и переползает повыше — прямо на живот Зоро, удобно устроив голову на его плече. Из-за всех шевелений и ворочаний красная безрукавка задирается, обнажив плоский смуглый живот. Привыкнув оценивать противника только с точки зрения «опасен или нет», Зоро не сразу обращает внимание на шрамы — ну какие битвы мог проиграть этот ребёнок? Но шрам на груди кажется ещё свежим, словно его оставили совсем недавно. Во рту горько от мысли, что этого страшного следа не должно быть, что он выглядит слишком чужеродно и неправильно. Так порой смотришь на плоды собственной работы и думаешь, боже, зачем я сделал это? Почему не остановился вовремя и причинил столько боли? Странно, Зоро ведь и пальцем мальчишку не тронул, почему чужой шрам болит сильнее своих? Зоро не понимает. Осторожно гладит грубую кожу, растягивает пальцами складки и представляет, что будь он целителем, то обязательно стёр бы шрам. Вылечил тело и душу. Радует, что Луффи спит крепко и не видит его лица — то ещё, наверное, зрелище. Укрыв Луффи крылом от теней и искр, Зоро неподвижно сидит всю ночь, уйдя в себя. Потеряться и там было бы паршиво, но Зоро почему-то не сомневается, что Луффи его обязательно найдёт и вытащит из любой передряги. Иррациональное чувство. Необъяснимое. На рассвете Луффи просыпается от того, что хочет есть. Это неудивительно, еда вообще занимает почти все его мысли — и лишь поэтому Зоро тратит целый час, стоя по колено в ледяной воде, чтобы поймать для него сотню солнечных карпов. Запечённые в углях, они потрясающе вкусные, а ещё Луффи весь пачкается в жиру и соке, облизывает лоснящиеся пальцы длинным языком и лезет обниматься. Благодарит так, значит. За жирные пятна на любимой рубашке Зоро кидает Луффи в воду, чтобы искупался, и спокойно идёт к берегу, когда слышит за спиной обречённое «буль!». — Ты не умеешь плавать?! — на испуг нет времени, да и не в правилах Зоро волноваться за вдохновлённых идиотов. За шкирку он тащит Луффи к сухому месту, с него течёт так, что хоть выжимай, а зубы выстукивают пляску смерти. Лицо бледное и вытянутое, будто его там успели десять раз убить и воскресить. — Н-не умею. Нервный смешок удаётся замаскировать под кашель. Кажется, Луффи не чует подвох. — Почему не сказал прежде, чем я тебя туда кинул? — подозрительно уточняет Зоро, разжигает на ладони небольшой зелёный шарик и с размаху опускает его на макушку Луффи. Шарик разбивается, как яйцо, мягкий свет из него стекает по волосам, носу и плечам Луффи, впитывая в себя холод и влагу. — Я знал, — откуда столько уверенности? Он что, видит будущее? Или мысли читает? Нет, бред. Не может он. И всё-таки Луффи говорит так, что все три сердца сжимаются и пропускают удар. — Ты всегда меня вытаскиваешь из воды вовремя, Зоро. Когда это я тебя вытаскивал, идиот, я с тобой день от силы знаком, а уже заявляешь невесть что, прекрати сейчас же смотреть, не думай, что мы друзья или что-то в этом роде… Мысли играют в чехарду, скачут туда-сюда безумно быстро и Зоро не успевает поймать ни одну из них за вёрткий хвост. И чёрт с ними. Чернявый ненормальный чёрт, который вдруг сбрасывает совершенно идиотскую мину и начинает ржать в голос, мотать головой и хлопать себя по животу. Что он там себе смешного такого удумал или представил, непонятно, но Зоро рад, что успел выловить его вовремя. — В следующий раз я за тобой не полезу, — врёт он, чувствуя, как почему-то горят уши. — В следующий раз мы будем тонуть вместе, — то ли парирует, то ли обещает Луффи, и Зоро хмыкает, не в силах представить себе ситуацию, где он — охотник на демонов! — умудрился бы не выплыть из любого, даже самого глубокого и свирепого моря. — Как скажешь. Обсохнув, они продолжают путь. Небо становится то кроваво-красным, то непроглядно-чёрным в зависимости от того, куда именно повернуть. Зыбкое болото остаётся по правую руку, в нём слишком легко увязнуть намертво. Слева, кажется, должен быть какой-то город, но у Зоро всегда было неважно с ориентированием на местности, а Луффи всё равно, куда идти. Он покорно прыгает с кочки на кочку, пробираясь по болоту, с одинаковым восторгом загоняет трёхрогого кабана и удирает от разъярённой гигантской птицы, чьими яйцами хотела полакомиться вообще-то змея, но досталось почему-то им. Не интересуется, почему такой сильный на вид демон таскается по лесам вдали от городов, не задаёт вообще никаких вопросов. Ему неинтересно. Он болтает о какой-то чепухе, рассказывает придуманные им же небылицы про мир людей, и однажды Зоро ловит себя на мысли, что с Луффи немного, но всё-таки лучше, чем без него. Небольшой город правда вырастает перед ними, как гриб: вроде бы нет ничего, одни деревья, но тут из-за очередных переплетений показывается вымощенная камнем дорога, а затем — угольные стены, от которых поднимается светло-серый дымок. Среди тусклого и пыльного шляпа Луффи режет взгляд яркостью и чужеродностью. Наверняка без разрешения украл со склада вещей, которые часто появляются в разных уголках мира. Человеческие вещи — они и пахнут иначе. Ни с чем не спутаешь. — Здесь можно узнать, куда тебе идти! — вдруг радостно объявляет Луффи, пока демон-страж придирчиво рассматривает его хвост и рога. — Пойдём, поищем чего интересного, Зоро. Может, нам повезёт и ты вспомнишь, кого именно ищешь? — Мне всё равно. Если хочешь приключений на задницу — вперёд, валяй, — скрипит зубами Зоро, его эти осмотры у ворот бесят, но страж быстро отваливается, испугавшись хищного, дикого оскала. Морда у Зоро не располагает к близкому знакомству. Ещё меньше окружающим нравятся его клыки, каждый размером с палец. Раздражённо он взмахивает крыльями и устраивает локоть на рукоятях мечей. Так когти не цепляются за одежду и не превращают штаны в причудливую смесь лохмотьев и женской юбки. Вряд ли Луффи вообще знает, чего хочет его сердце и задница заодно, но всё лучше договориться о ночлеге в каком-нибудь доме, чем спать под чёрным беззвёздным небом. Здесь не бывает падающих звёзд и сбывающихся желаний. Дожди и те не идут, разве что кислотные — раз в семь месяцев, как по расписанию. — Сюда, сюда! — на него все пялятся, глаз не сводят. Ещё бы. Редко увидишь такое чудо: демона без глаза. Да ещё и с оружием, словно само его тело не живая машина для кромсания врагов на куски. Тяжесть мечей на поясе очень правильная, так и должно быть. Так было, только Зоро упорно не помнит, где именно, хотя возвращается мыслями к этим ощущениям снова и снова. Дорога из серого кирпича приводит их на рынок: он укутан туманом и дымом, как шалью, продавцы все сплошь в капюшонах, скрывают лица. Видно, место из тех, где приличным демонам лучше не показываться после наступления темноты, а везение Зоро в который раз сыграло с ним в покер и выиграло кругленькую сумму. Даром что в кошеле на поясе звенит всего две монеты. Большие суммы вечно куда-то пропадают (теряются? исчезают?), потому золото надолго в руках не задерживается — уходит на новые рубашки вместо порванных и выпивку, чем крепче, тем лучше. Воры и карманники, к сожалению, о финансовых проблемах Зоро ничего не знают, потому стоит ему войти в любой относительно большой город, как сразу начинаются проблемы. Ладно бы мелюзга какая в подворотне пристала, их можно изрубить на куски и дальше пойти, так нет, тянут руки к самому дорогому… Кошели Зоро позволял срезать без сожалений. А вот пальцы тем, кто смел прикоснуться к мечам, ломал с особой жестокостью. Казалось бы, так легко следить в толпе за тем, к кому за несколько дней ты успел привязаться и в довершение всего даже умудрился спасти ему жизнь. Всего-то нужно не выпускать из виду ярко-жёлтую шляпу, внимательно смотреть по сторонам и слушать, откуда раздадутся обиженные, возмущённые или злые вопли. У Луффи нет внутренних ограничений и запретов, он делает только то, что хочет, и порой его хотелка выкидывает такие невероятные вещи, что впору хвататься за голову. Например, неделю назад он уговорил Усоппа пострелять из новой рогатки, в результате чего грот-мачты как не бывало, а очень злой Фрэнки целый час грозился оторвать паршивцам уши… Подумать, а кто такие эти Усопп и Фрэнки, куда делась мачта и почему терпкий запах моря, ветер в лицо и убаюкивающая качка показались такими родными и естественными, хотя Зоро никогда не то что на море не был — понятия не имеет, что это такое, он банально не успевает. Внимание скользит вниз и в сторону, как по хорошо смазанной горке, и спотыкается о щуплую девицу, которая ещё не успела вытащить руку из его кошелька, но уже задумалась, что было бы неплохо сделать это и поскорее. — Ты мог обронить, — мгновенно сориентировавшись, врёт девица ему в лицо и глазами даже не моргает — смотрит так, словно невиннее неё никогда не рождалось существа. И пальчики её ловко выскальзывают из кошелька, оставив две жалкие серебряные монеты в покое. — Я тебя звала, а ты не слышал. Будь аккуратнее, ладно? — Кого ты обманываешь? — кем надо быть, чтобы поверить в её талантливую, но всё-таки насквозь фальшивую игру? Впрочем, Зоро не жалко денег, а на мечи девица не покушается. Умная. — Если нужен кошелёк — забирай. Не думал, что такие, как ты, воруют у прохожих мелочь. Девица вспыхивает, отскакивает в сторону и глядит уже иначе: с вызовом, а ещё в глазах сквозит уязвлённая гордость. И красивая, но Зоро некогда разбираться со всем этим: он вдруг с ужасом понимает, что потерял Луффи в толпе. — Ты куда?! — девица озадаченно кричит ему вслед, но не пытается остановить или помешать, чувствует, что это может кончиться очень и очень плохо. Может быть стоило задержаться рядом с ней, поймать крохотное, на миг появившееся то ли воспоминание, то ли помутнение рассудка, но откуда-то Зоро точно знает, что ни в коем случае нельзя позволить Луффи перевернуть вверх ногами этот город. А он, не будь дурак, справится с этой задачей лучше прочих. Да он один, пожалуй, и в состоянии остановить гражданскую войну, подружиться с бывшими врагами и бросить вызов всему миру… И что, ангелы дери его на небесах, значат все эти мысли? Найдись кто умный, знающий ответ на мучившие его вопросы, Зоро без колебаний выполнил бы желание такого демона, человека, да хоть говорящей улитки, лишь бы отделаться от хаоса в собственной голове. А пока он бежит по рынку, расталкивая локтями и крыльями прохожих, ругается так, как могли бы ругаться просоленные морем пираты, и ищет Луффи. Погоня как обычно заканчивается ничем, то есть, тупиком, который ставит решительный крест на вере Зоро в собственное умение выслеживать кого угодно и где угодно. Раньше он терялся, конечно, но так, как сейчас — никогда. Не спасало даже то, что почти все города похожи друг на друга, как близнецы, один раз запомнишь расположение улиц и уже, считай, карта остальных городов не нужна. В каком-то другом месте явно дела обстоят не так. Зоро сплёвывает на мостовую, сердито трёт затылок и идёт в противоположную сторону от тупика. Кажется, оттуда он пришёл. Или туда ему надо — поди, угадай, без лога, где тут правильный путь!.. О том, что людей и вещей, которых он не помнит, но которые хотят, чтобы их вспомнили, становится всё больше, Зоро предпочитает не думать. К причудливому дому в форме мыльного пузыря, только не прозрачного, матового, сквозь стенки которого ничего невозможно разглядеть, Зоро выходит совершенно случайно. Так получилось. Свернул здесь, попробовал пройти там, поверил надписи на указателе — и вот, пожалуйста. На заборе сидит, болтая ногами, Луффи, и громко поёт какую-то нелепую песенку. Прислушавшись, Зоро понимает, что мотив вроде бы знакомый и довольно прилипчивый, но слова постоянно меняются то ли в зависимости от настроения певца, то ли от погоды, то ли от смысла песни. — А, привет, Зоро, — радуется его появлению Луффи так, словно к нему вернулся старый-добрый друг после двадцати лет разлуки. Ощущения ужасно похожи, хотя ничего подобного Зоро никогда не испытывал и не стремится, честно говоря. — Вовремя ты пришёл! Скоро будет обед. Санджи обещал много мяса, а Нами разрешила нам остановиться у неё, вроде она тебе что-то должна, я так и не понял… Сам у неё спросишь, ладно? Он разворачивается к Зоро спиной и спрыгивает по другую сторону забора. Имя… короткое и мягкое, как морская волна или шум прибоя, вливается в уши и ползёт по спине холодом. В их мире нет моря. Вместо Луффи навстречу ему выходит та самая девица-воровка с рынка, но теперь её не узнать. Она выглядит существом из тех, кому лучше палец в рот не класть — откусит по самое плечо. Рыжие волосы присыпаны пеплом, как и всё вокруг, но даже сквозь серую дымку виднеется их чистый, задорный блеск. Витые аккуратные рога отполированы, короткие крылья за спиной больше похожи на муляж, настолько они игрушечные. На них нельзя летать, но суккубам и не приходится хватать хвост в лапы и сбегать с поля боя. Они дерутся в постели, где важнее ловкость и опыт, а не физическая сила. Как он не обратил на это внимания в первую встречу? И почему, вместо того, чтобы очаровывать, Нами попыталась его обокрасть? — Привычка, — прочитав мысли, говорит Нами, и пожимает плечами. — Я часто ищу на рынке тех, кто только пришёл в город. Они лёгкая добыча. Не ожидала, что ты меня заметишь, а потом умчишься так, будто у тебя забрали последнюю душу. Из дома-пузыря слышится грохот и чавканье — Луффи почти сразу натыкается на что-то съедобное. На него в ответ орут, бьют чем-то тяжёлым, но затем раздаётся стон великомученника и довольное бормотание. Кем бы ни был этот Санджи-с-мясом, а найти путь к сердцу Луффи он, похоже, сумеет. Нами долго разглядывает Зоро, очерчивает взглядом каждый изгиб его тела, облизывает пышные губы и наконец вздыхает. — Честно говоря, я не знаю, почему не прогнала этого чёрта прочь. Точнее, знаю, но причина такая смешная, что хочется плакать… Он мне понравился. А ты не стал поднимать шум и даже не отрубил мне пальцы, как собирался сначала. И вы, похоже, друзья, — неуверенно тянет она с заметным сожалением. Увиденное явно пришлось ей по вкусу. — Жаль. Я не разбиваю парочки друзей, а ведь мы могли бы приятно провести время. Но что поделать… Проходи. Будешь должен мне тысячу душ. — За что это? — никаких душ у Зоро, естественно, нет. Он может собрать их в любой момент, вытрясти из других демонов, но делать это ради малознакомой рыжей вертихвостки… Не дождётся. — Я ещё не придумала, — кокетливо ведёт плечиком Нами. — Хотя с Луффи ты всегда будешь в долгах. С этим спорить бесполезно, да и не нужно. Зоро мысленно отмахивается от заявлений Нами, находит для себя угол помягче (все диваны и ковры заняты народом — здесь какая-то вечеринка, что ли?) и вытягивает ноги. Мимо носится Луффи, разговаривает то с одним демоном, то с другим, обещает надрать кому-то зад, и Зоро в конце-концов проваливается в сладкую полудрёму, среди которой теряются все гости рыжей нахалки. Вокруг Луффи всегда толпа, он раскрывается в ней, как цветок под лучами солнца, и грудь Зоро сжимает тупым, горьким чувством. Неестественно яркая шляпа раскачивается на волнах, взмывает вверх и камнем падает вниз, словно не умеет плавать, а потом совсем теряется в водовороте крыльев, хвостов и рук, которых почему-то больше, чем нужно нормальному демону для жизни. Зоро засыпает и… … просыпается с гудящей головой. На полу разбросаны бутылки. С десяток от дешёвого пива из соседнего с домом ларька, парочка вроде приличные — дорогой коньяк, явно дурной кок приволок из закромов родителей, те денег никогда не считали, а вот детей решили, психи какие-то. Ещё в поле зрения бросаются кагор, виски, шампанское и почему-то бутылка молока, но это-то вполне объяснимо: бедняге Чопперу надо было что-то пить, а несовершеннолетним ничего крепче молока они дружно договорились не наливать. Так что из комы в состояние похмелья Зоро приводит именно Чоппер, добрая душа, правда порадоваться этому факту не слишком получается. — Где я? — первым делом спрашивает Зоро, и слышит в ответ такое, чего очень трудно ожидать от тихого и забитого мальчика, каким Чоппер был всего три месяца назад, до того, как познакомился с Луффи. Точнее, Луффи вообще не интересует, хочет ли кто-то с ним дружить. Он просто объявляет этого несчастного своим другом до гроба и дальше. После такого можно вообще не рыпаться, это бесполезно. Друг и точка. Чоппер смирился, новенький в их компании — Трафальгар — ещё нет, но он на правильном пути. Если память Зоро не изменяет, то вчера именно Ло притащил целую бутыль чистого медицинского спирта и пытался им всех напоить, чтобы проверить одну любопытную теорию. К счастью, у него вовремя забрали нож — незаменимый аргумент в вечном споре «ты меня уважаешь?!» — и смерть от отравления спиртом никому больше не угрожала. — Не ругайся плохими словами, Чоппер, — переварив всё услышанное и подуманное, предпринимает Зоро вторую попытку выяснить, где же именно он заснул и не вышел ли на улицу в неадекватном виде. Он может. — Ты у нас единственное светлое существо. Не порти свою карму. — Хорошее перерождение мне всё равно не грозит, — отрезает Чоппер, считает его пульс, просовывает сквозь плотно сжатые зубы таблетку аспирина и тычет в них же стаканом божественно ледяной воды. Зоро выпивает её одним глотком. — Ты никогда не мучился похмельем. Хоть помнишь, что творил? — А я что-то творил? Мимо проползает, иного слова не подобрать, Трафальгар, со стаканом своего чудодейственного спирта. До Зоро долетает запах, и этого хватает, чтобы желудок взбунтовался от паров зелёного змея лучше всяких рабочих в день заплаты. Отпив из стакана, Трафальгар несколько минут вдумчиво изучает стену, словно видит там ответ на нерешённую математическую теорему, а затем с непревзойдённым сочетанием ехидства и сочувствия говорит: — Ты отчего-то решил, что ты — одинокий демон, который должен кого-то найти, и что все мы тебе ужасно мешаем. Поэтому ты подрался с Санджи, разбил стекло в ванной, заявив, что у отражения слишком маленькие клыки, попытался утопиться в ванной, а потом забаррикадировался на балконе и самозабвенно грустил. Заметь, в минус двадцать. В одной рубашке. Как бы ни были пьяны, даже мы поняли, что оставлять тебя там не самая умная мысль… Дальше Зоро вспоминает сам — и скалится самым жутким из известных ему способов, чтобы изгнать наглющую физиономию Трафальгара из комнаты, желательно в компании со всем телом и Чоппером заодно. Кто-то же должен помогать остальным, а со своими демонами, тараканами и похмельем Зоро разберётся как-нибудь сам. Проблема в том, что он прекрасно помнит — не было ни попойки, ни балкона на восьмом этаже, ни даже всех тех людей, которые его оттуда вытаскивали. А что было? Серый город, жёлтое солнце луффиной шляпы, крылья, тоска и тяжесть в груди от того, что весь Луффи не принадлежит ему, что он инородное, чужое тело в этом демоническом городе. Зачем тогда его заставляют страдать, идти вперёд без цели, мечты, друзей? Откуда такая удивительная жестокость? Уж точно не сам Зоро пожелал такой жизни. С куда большей радостью он бы бороздил моря вместе с небольшой, но дружной командой безумцев, где каждый друг за друга и в огонь, и в воду, и в подводную тюрьму. Но рассказывать об этом он никому не станет, нет. Ещё назовут сумасшедшим, потом оправдывайся, что и демоном себя возомнил не просто так, и пиратский корабль не выдумал, и вообще — это их, якобы реальный мир, чушь, ложь и выдумка. На самом деле всё совсем не так. Рядом всхрапывают особенно сладко, и Зоро выныривает из мыслей, чтобы обнаружить на продавленном диване, из которого во все стороны торчат пружины, больно врезаясь в бока, Луффи. Тот лежит, накрытый пиджаком, такой только стиляга Санджи носит, ну и ещё на голове у Луффи шляпа болтается, как без неё. Глаза закрывает. Не спит он. Зоро готов отдать ноги на отсечение, что давно уже не спит и слушает всё, что говорят медленно оживающие друзья. Может, ему даже не нравятся их слова, но почему-то Луффи не спешит вскакивать и нести им в ответ доброе и вечное, то есть, доказывать, почему они не правы. В день, когда Зоро впервые познакомился со всей этой компашкой, Луффи громко заявил: «Это мой друг! Он хороший!» — и все ему, надо отдать должное, поверили на слово. Правда периодически пытались набить морду или развести на слабо, но Зоро быстро объяснил, почему этого делать не стоит. Натянутые отношения у него остались только с Санджи, да и то больше по привычке. Зоро называет его «снобом» и «мистером принцем №3», что Санджи бесит до белого каления, а в ответ он придумывает обидные прозвища и проезжается по главной беде Зоро — ориентировании на… Но Луффи-то в городе с одинаковыми улицами нашёл. Потому что это — Луффи. Его нужно искать и находить. Всегда. Он как воздух, без которого жить, конечно, можно, но недолго и очень, очень больно. Зоро проверял. Ему не понравилось. — Пойдём на улицу, — говорит Зоро, заметив, как дрожат губы Луффи в усмешке. — Здесь слишком много народу. — Их слишком мало, — возражает Луффи, хотя не имеет дурной привычки говорить загадками. — Меньше, чем раньше. Когда это — раньше, он, конечно, не уточняет. Но послушно шарит голыми ногами по полу в поисках тапок, морщится от сквозняка и потягивается так беззащитно, что Зоро хочется укрыть его крылом от всего: искр, дурных слов и мыслей, необходимости принимать разумные решения — это ведь не его задача, он капитан и просто говорит, куда им плыть, чтобы было веселее. Задача Зоро делать так, чтобы после веселья все они вернулись на корабль живыми. Луффи смотрит на Зоро цепко и странно, словно знает, о чём тот думает, и первым вылетает из квартиры, прихватив с собой только пиджак Санджи. А на улице минус двадцать. — Мне кажется, я сошёл с ума, — признаётся Зоро, смотрит на тротуар, припорошенный снегом, и глаза режет от контраста: снег белый, а проплешины асфальта в нём — серые. — Мне снятся другие миры. И я в них верю. — Значит, тебе не кажется. Или сошёл с ума кто-то другой. — Луффи, ты говоришь слишком умные вещи. Это подозрительно. — Ага, — он улыбается беззаботно, поправляет пиджак на плечах, и совсем не возражает, когда Зоро обнимает его со спины и прижимается губами к тому месту на макушке, где ещё пару часов назад были рога. — Мне просто снятся те же сны, Зоро. Это нормально. Ты только не теряйся, ладно? Почему он должен потеряться и как можно видеть одинаковые сны Зоро не понимает, но вдруг чувствует острую боль в бедре, словно в него со всей силы воткнулось раскалённое лезвие. Но мечей на поясе нет, он оставил их на диване с пружинами, и чёрт, происходит что-то действительно странное, а единственный человек, который вроде бы знает, что именно, расплывается в нелепое жёлто-красно-синее пятно. Перед глазами плывёт одинокая улыбка, но и она со временем тает, как морская пена, когда встречается со скалами на одиноком острове посреди океана… …где Зоро сидит уже третий день и убеждает себя, что мечнику позорно думать о смерти, но думать о чём-то другом, увы, не получается. Теперь он помнит только своё имя. Образы демоницы Нами, языкастого Трафальгара, ледяного ада и тёплого пиджака Санджи, пропахшего куревом так, что запах остался и на волосах Луффи, стираются из памяти неотвратимо и жутко. Каждая волна смывает новую чёрточку их лиц, привычки и даты, важные для Зоро, моменты встреч и расставаний, общие приключения. Из его головы вынимают целые фрагменты воспоминаний, не оставляя ничего взамен. Будь его враг материальным, Зоро давно бы расправился с ним, но он заперт на необитаемом острове, а море вокруг такое бескрайнее, что и мысли не возникает его переплыть. В первый день он забывает о том, что был демоном. Во второй — расползаются мокрыми песчинками бесконечные вечеринки, сны на двоих, объятия и смех. Исчезают многочисленные друзья, их становится настолько мало, что уже и нет совсем. Сегодня невидимый кто-то попытается забрать у него Луффи. Вырвать с кровью из сердца и души, перечеркнуть всё, что знает о нём, заставить забыть и никогда больше не вспоминать. И не искать, хотя Зоро наконец понял, зачем скитался по бесплодным землям и ради кого победил самого дьявола. — Ну и горазд же ты думать! Луффи плюхается на песок рядом, вытягивает ноги. Не нужно оборачиваться, чтобы знать: он не оставил следов. Потому что единственные, кто здесь реальны — это они сами. — Я так долго тебя искал, а ты всегда был рядом, — говорит Зоро и добавляет, сам не зная, к кому обращается: к себе или к Луффи. — Идиот. — Нам было весело, я же не соврал, — безмятежно отвечает Луффи. — А ещё я знал, что мы обязательно утонем вместе. Кажется, именно этого он и добивается. Зоро не спрашивает, кто — ерунда какая, главное, что Луффи ещё не стёрся из памяти. На него можно смотреть. Слушать. Трогать и убеждаться, что он тёплый, пахнет морем и мясом, что в волосах у него запутался ветер, а волевая ямочка на подбородке никуда не делась. — Но мы можем его обмануть, — продолжает, как ни в чём не бывало, Луффи. Его не смущает, что Зоро крепко прижимает его к себе, почти заваливает на песок, а злое море пенится и обжигает им ноги. — Например, проснуться… Эй, Зоро, ну щекотно же! Я пытаюсь быть умным, как Нами, а ты мне мешаешь! — Попытайся в другой раз, — парирует Зоро, видит в глазах Луффи смешливых чертей и с облегчением понимает, что всё. Море рычит хуже обиженного хозяином пса и с воем накидывается на них, утягивает на глубину и там изо всех сил старается разъединить их плотно вжавшиеся друг в друга тела, но у него ничего не выходит. И тогда море отчаянно стонет, почти плачет, и почему-то голосом рыжей ведьмы кричит Зоро в ухо: —…сейчас же не встанешь, я увеличу твой долг втрое, нет, вчетверо!.. Ну вы только посмотрите на них! Ей поддакивает Усопп, мол, да-да, ты права, как возмутительно, что Зоро и Луффи заснули прямо на палубе посреди шторма, в который попал корабль сразу после этого. И что, несмотря на все попытки их разбудить, оба и бровью не повели. Нами даже стащила у Зоро кошелёк с остатками денег на выпивку и ничего, ноль реакции. Оставались радикальные меры, к которым относился ультразвук как самое действенное средство, и оно действительно сработало. Только вот проснувшись, Зоро с минуту смотрит куда-то сквозь Нами, а затем медленно и властно кладёт ладонь на рукоять проклятого меча, проблемное дитя, как он его называет. Что бы ни значил этот жест, Нами видит во взгляде Зоро безграничную ярость, усталость, облегчение и желание убивать, потому благоразумно возвращается к себе в каюту. Шторм двое идиотов пережили, значит, и с остальным как-нибудь да справятся. — С возвращением, Зоро. Луффи приятным камнем лежит на груди, с его волос капает вода, но одежда совершенно сухая. Он щурится с хитринкой, подпирает щёку кулаком и недоверчиво тянет: — Неужели твой Китецу ревновал? — С ним было… сложно, — уклончиво говорит Зоро, щадя и так потрёпанные чувства меча. С ним ещё предстоит долгий безмолвный разговор, но вот такое «приключение» во сне с разными мирами и стиранием памяти — это перебор даже для трудного ребёнка. Забыть Луффи Зоро не согласится даже в обмен на титул лучшего в мире фехтовальщика. — Но я справился. — Мы, — поправляет Луффи без капли гордости, целует Зоро в нос и седлает его живот так, что шрам оказывается прямо перед глазом. — Я тоже искал тебя. Кем мы только ни были, но всегда встречались… Забавно, правда? Вместо ответа Зоро проводит пальцем по старому, давно зажившему шраму, и думает, что благодаря выходке своенравного оружия находил и терял нечто гораздо большее, чем воспоминания о мечте и друзьях. — Обещай, что если мне снова приснится эта дрянь, ты вытащишь меня оттуда, капитан. — Ты и без обещаний это знаешь, — фыркает Луффи, и его светлая улыбка наконец разгоняет последние серые тучи после шторма. Соломенная шляпа светит ярче солнца. — Где бы ты ни потерялся, я найду тебя. Но лучше так не делай. Это приказ, понятно? Что уж тут непонятного, думает Зоро, и радуется, как никогда, что у него такой безумный капитан, которого можно любить во всех мирах до полной потери памяти и рассудка.