Забытые воспоминания

– А знаете, Джон Гордон, я солгал вам, – Шорр Кан, лидер и диктатор Темного Облака, задумчиво провел кончиками пальцев по одному из удерживающих его пленника фиксаторов. Он взмахом руки отпустил ученых и с легкой усмешкой посмотрел на Джона. – Признаться, кое-что из старинных пыток мне приглянулось еще в те времена, когда я их изучал. – И что же? – Джон, сглотнув, следил за действиями Шорр Кана, мысленно прощаясь с Лианной и прося прощения у Зарт Арна за невозможность вернуть ему тело. – Сканирование показало, что вы почему-то боитесь ножей, – Шорр Кан не спеша отошел из зоны видимости, а вернулся уже с точной копией армейского ножа, – Узнаете? Джон побледнел и дернулся. – Но откуда?! – выдохнул он. – Узнаете, – Шорр Кан удовлетворенно улыбнулся. *** ...Это был их последний инструктаж перед отлетом в зону боевых действий. Джон, как и другие новички, с нетерпением ждал распределения, втайне надеясь попасть на Западный фронт – многие на их базе слышали рассказы о том, что француженки хороши в постели и почти никогда не отказывают союзникам. Мысленно он, как и остальные присутствовавшие в помещении, уже был в Париже – отмечал победу. Потому не сразу заметил, как на пороге появился мрачный мужчина лет сорока со шрамами на лице. Но глухой стук протеза все услышали мгновенно. И тут же вскочили, отдавая честь. – Садитесь, – махнул рукой незнакомец, – Я – майор Торнтон. Вам уже сказали, куда вы отправляетесь? – Никак нет, сэр! – чуть вразнобой ответили ему. – Восточный фронт, – майор мрачно сплюнул, – Поэтому сегодняшний инструктаж буду проводить я. Он кивнул куда-то за спины новобранцев. Свет в помещении погас, а на белой стене появились первые кадры. – Все вы знаете нашего врага: помешанные на своих традициях сумасшедшие, напавшие на территорию Соединенных Штатов... На экране замелькали кадры нападения на Перл-Харбор, японские солдаты и техника. – Но мало кто из вас знает, что эти сволочи делают с нашими ребятами, – с ненавистью выплюнул майор. Он обвел присутствующих тяжелым взглядом и медленно проговорил: – Запомните: никогда не сдавайтесь в плен узкоглазым. Если есть выбор – лучше сразу застрелитесь. Джон недоуменно покосился на соседа и скептически скривил губы. Ну, да: они не в воскресный хор пошли, но много ли боевой летчик увидит этих самых узкоглазых. Видимо, недоумение было написано не только на его лице, потому что майор заговорил. И его рассказ был страшен. Особенно тем, что сидящий за стеной механик наглядно иллюстрировал каждое слово Торнтона. – Наш самолет был подбит недалеко от Соломоновых островов. Чудом нам удалось добраться до одного из них, где нас уже поджидали. Мы были не единственными пленниками – кроме нас на острове было еще с десяток бравых ребят. Узкоглазые отобрали у нас не только оружие, но и одежду и обувь, заставляя передвигаться по джунглям в чем мать родила. Пять месяцев. Пять гребаных месяцев ада – вот на что это было похоже. Они запытали до смерти пятерых, прежде, чем нас смогли освободить. А на белой стене сменяли друг друга кадры лежащих вперемешку разной степени разложения трупов с вспоротыми животами, выколотыми глазами, отрезанными языками, пальцами, ногами и руками, гениталиями. С части из них явно была содрана кожа и снят скальп, а у некоторых – еще и вырезаны мышцы. – Знаете, чем они нас кормили? – оскалился майор, – Нет? Ну, так я вам расскажу. Они кормили нас нашими же товарищами. Держали в сарае, как каких-то свиней, а потом выбирали одного и... Они сдирали кожу с живых. Свежевали, как скот. Потом вырезали куски и заставляли это есть. Торнтон замолчал, уставившись перед собой, а за его спиной продолжали мелькать кадры с захваченной союзниками базы японцев: стоящие рядами аккуратные деревянные домики, большая утоптанная площадка перед ними, сбоку – гимнастические снаряды, а позади последнего ряда домиков – большая клетка из прочного толстого бамбука. – Вот в такой клетке нас и держали, – глухо проговорил майор, – Постоянно на виду. Под палящим солнцем. Один парень сошел с ума от жары и того, что нам пришлось видеть все это время. Еще одна долгая пауза. – На его глазах узкоглазые кастрировали его брата, а потом заставили его... съесть... Пожарили, суки, отдельно яйца, отдельно... брата. Потом еще издевались, что яйца – знатный деликатес для потенции... Они тогда едва смогли досидеть до конца инструктажа, а потом дружно бросились в сортир – проблеваться. Джон тогда молился лишь об одном – чтобы не попасть в плен. Впрочем, не только он. Но повезло из всей группы только пятерым. И ему в том числе. Самолет Джона упал на один из небольших островков Каролинского архипелага. Согласно данным разведки, в этих местах уже не должно было быть японцев – их вытурили отсюда еще в середине октября. Поэтому Джон и рискнул пойти к берегу в надежде, что так его быстрее обнаружат. Патрульные катера в этих водах были обычным явлением. Только первым его обнаружил отнюдь не катер... Узкоглазый напал на него со спины. Бесшумно подобравшись, он огрел Джона чем-то тяжелым, от чего тот потерял сознание. А когда пришел в себя, оказался раздетым и связанным каким-то хитрым способом – казалось, япошка вознамерился сплести прямо на нем рыболовную сеть из веревок. Джон попытался пошевелиться и зашипел: грубые веревки болезненно впивались в тело, давя и натирая везде. Даже член и яйца – и те были увязаны так, что впору было выть от боли. Видимо, его шевеление не прошло незамеченным, так как почти сразу же над ним склонился его мучитель, довольно улыбаясь и играя его, Джона, ножом. Дальнейшее Джон запомнил плохо: узкоглазый с ненавистью что-то говорил, тыча в Джона сначала пальцем, а потом и ножом, полосуя его, нанося одну рану за другой, а потом прижигая их раскаленным лезвием. Он смеялся над стонами и криками Джона, наслаждался ими, повторяя как заведенный «Слуха!» Джон не знал, сколько времени это продолжалось, когда узкоглазый рывком перевернул его на живот и, частично распустив веревки, всадил в задницу Джона рукоять его собственного ножа... *** – Вот, значит, как? – Шорр Кан задумчиво смотрел на Джона, продолжая поигрывать ножом, – Признаться, никогда бы не подумал, что в вашем мире используют такие варварские методы. И для чего? Он прикоснулся кончиком ножа к груди Джона и слегка нажал на него, заставляя того вздрогнуть. – А знаете, Джон Гордон, я удивлен. После всего того кошмара, что вам довелось пережить, вас все еще возбуждает чувство собственной беспомощности, – Шорр Кан довольно следил за сменой эмоций на лице своего пленника. Когда там прочно обосновался неприкрытый ужас, он добавил, – Не стоит сопротивляться себе. Вы ведь меня ненавидите, не так ли? Джон бросил на своего мучителя полный ярости взгляд. – И именно поэтому отказываетесь от моего столь щедрого предложения... Но подумайте: останьтесь вы здесь, со мной, и я дам вам то, что никто и никогда не даст. Особенно Ее Высочество, – Шорр Кан ухмыльнулся и слегка сжал член Джона, – Вы будете Императором, у вас будет любимая жена... и я. В качестве советника. Вам только и надо, что сказать «да». Джон зажмурился – если бы он оказался свободен прямо сейчас, то просто задушил бы ненавистного облачника. Но он не был свободен, и все, что ему оставалось – это лежать, ощущая, как руки Шорр Кана на удивление нежно изучают его тело, ласкают его. И этот голос – внезапно вкрадчивый, предлагающий то, о чем сам Джон даже подумать боялся: Лианна... Его жена. – Подумайте, Джон Гордон, от чего вы отказываетесь. Увы, я не могу долго ждать. И не могу гарантировать, что мои люди будут так же... осторожны с вами, как и я. Джон не сразу понял, что Шорр Кан умудрился засунуть в его задницу палец, но осознав, дернулся. – Нет! – Это ответ на мое предложение или... – палец слегка подвигался, преодолевая сопротивление напрягшихся мышц, – Вы же хотите этого, Джон Гордон. – Не хочу! – Джон задергался, пытаясь прекратить эту пытку, но в результате лишь сильнее насаживался на палец. – Знаете, а вы мне нравитесь, – задумчиво сообщил Джону Шорр Кан, едва ощутимо царапая его грудь ножом, – Если бы это было возможно, я бы... – он мотнул головой, резко обрывая себя и убирая палец, – Вы забудете это. И то прошлое тоже. Считайте это моим подарком, Джон Гордон. Джон было решил, что все закончилось, как стол опустился ниже, а Шорр Кан, убрав нож, неторопливо разделся. Джон зажмурился, понимая, что за этим последует, и не ошибся: Шорр Кан устроился между его ног и медленно вошел в сопротивляющееся тело. – Расслабьтесь, Джон Гордон, глупо сопротивляться тому, чего вы сами хотите, – Шорр Кан медленно двигался в еще недавно девственной заднице принца Зарта Арна, пытаясь представить, как бы это было с настоящим Джоном Гордоном. Он не предполагал, что разговор зайдет так далеко. Не предполагал, что принципиальность Джона Гордона настолько заведет его, что даже захочется предложить ему стать равноправным партнером в деле завоевания Галактики. Пусть у него будет эта принцесса – она никогда не сможет дать Джону Гордону желаемого. Как, впрочем, и Зарту Арну. Да, Шорр Кан очень тщательно собирал сведения о младшем сыне нынешнего Императора и был прекрасно осведомлен о его «тайной жене». Пусть. Пусть Джон Гордон заведет гарем, если ему так захочется. Лишь бы он согласился принять его предложение. Ради этого он был готов на все. Джон пытался сопротивляться. В его измученном ментоскопом мозгу прошлое переплелось с настоящим, боль – с наслаждением, предложение Шорр Кана – с выплевываемым с ненавистью «Слюха!». Этого для него было слишком много, и Джон, кончив с коротким вскриком, потерял сознание. Шорр Кан внимательно следил за действиями ученого – тот аккуратно уничтожал из памяти Джона Гордона «нежелательные» воспоминания – одно за другим. Когда последний фрагмент был уничтожен, Шорр Кан вызвал охрану и велел им унести принца в выделенные ему апартаменты. Как только приказ был выполнен, Шорр Кан повернулся к ученому и с улыбкой расстрелял его в упор. А сбежавшимся на выстрелы спокойно пояснил: – Он пытался меня убить. И ушел, еле слышно прошептав: – Спи спокойно, Джон Гордон, твоя тайна останется только моей...