they don't flutter about, I'd do without

      Эдогава Рампо не имеет способности, и это быстро становится проблемой для Эдгара По.       «Единственное, что достойно благоговения и восхищения в этом мире — твоя способность, „Ультра-дедукция“, не так ли?» — повторяет он фразу, коей встретил Рампо на их втором состязании, и долгое эхо оседает, осыпается где-то у стен пустующего дома.       „Черный кот с улицы Морг“ не позволяет никому использовать свои сверхсилы. Это нечестно и совершенно подло, но Аллан был заинтересован в мести, а не в реванше.       Эдогава, видимо, и впрямь считает, что все его умозаключения — результат применения способности; в какой-то момент, не найдя любимых очков, он увяз в мнимом бессилье и отказался от попыток разгадать тайну. Но когда на руках его, окровавленных, умирала Есано, Рампо вмиг решил загадку.       Итак, не одарен. Он просто хорош.       Эдгар не смотрит свысока на тех, кто не имеет способностей. Отсутствие сверхсил не ущемляет достоинства — оно просто делает человека более уязвимым пред теми, кто действительно ими обладает, например, в прямом бою, а сам По не заинтересован в насилии. Так что здесь проблемы не существует.       Проблема в том, что Аллан в течение шести лет боготворит „Ультра-дедукцию“. Взял в свое сердце — и, бережно храня, возвел ей алтарь. Он мечтает победить, сломить эту великолепную логику однажды, но и отрицать излишней привязанности не может.       Итак, если „Ультра-дедукции“ не существует, он просто должен изменить ход своих мыслей, совсем немного.       «Единственное, что достойно благоговения и восхищения в этом мире — ты, Эдогава Рампо», — обращается к стенам По, вслушиваясь в бесхитростное, лишенное витиеватой патетики созвучье слов.       …Это была наименее гетеросексуальная фраза из всех, что он когда-либо произносил в своей жизни.       Даже Розали, его сестра, не зная, о ком Эдгар говорит, вдохновлено и нескончаемо, и не блистая особым умом, предложила подарить этому человеку букет роз. И даже не беря во внимание, что Рампо, скорее всего, мало волнуют сентиментальные жесты, сам факт, что По задумался, любит ли Эдогава цветы, губителен: они ведь соперники. Всего лишь соперники, и притом, хоть Аллан единожды подтолкнул Рампо к краю — тот, возможно, признал это вслух — они до сих пор не на равных.       Когда Эдгар не может более использовать восхищение чужой способностью в качестве отговорки, ему остается восхищаться самим человеком; Рампо, наверное, никогда еще не чувствовал, как сердце его заходится в неясном трепете, и уж точно не страдало оно об Аллане.       По вздыхает, тяжело и горько, уронив лицо в сложенные ладони. Он не может ничего сказать Эдогаве. Он не должен никому ничего говорить, а Рампо узнает так или иначе, что от него и ожидаемо.       Он не может позволить Эдогаве узнать. Не сейчас, когда великий детектив только-только начал смотреть на Аллана с уважением — он просто не может все испортить, неосторожно и глупо надавив на Рампо. Не сейчас.       Может быть, еще через шесть лет.